"Исаак Башевис Зингер. Страсти и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

волосами над ушами, выпирающий кадык, нос, с кончиком, загнутым вниз, словно
клюв попугая. Бледно-голубые глаза расположены асимметрично, один выше
другого, взгляд выражает усталость и одновременно то, что еще осталось от
юношеского задора. Когда-то Гарри был мужчина хоть куда: были у него жены,
романы. До сих пор где-то хранится стопка любовных писем и фотографий.
В отличие от многих других иммигрантов, Гарри Бендинер приехал в
Америку, имея уже и некоторые сбережения, и образование. В своем родном
городке он до девятнадцати лет ходил в иешиву, знал иврит и тайком читал
газеты и светские книги. Брал уроки русского, польского и даже немецкого. В
Америке в течение двух лет он посещал Союз Купера в надежде стать инженером,
но влюбился в американку Розалию Штейн, женился, и ее отец Сэм Штейн взял
его к себе в строительный бизнес. Розалия умерла от рака тридцати лет от
роду, оставив ему двоих маленьких детей.
Смерть отбирала у него все с той же легкостью, с какой к нему шли
деньги. Его сын Билл, хирург, умер в сорок шесть лет от инфаркта. Оставил
двоих детей, но ни один из них не хотел быть евреем. Их мать, христианка,
жила где-то в Канаде с новым мужем. Дочь Гарри - Сильвия, умерла от того же
вида рака, что и ее мать, и и том же самом возрасте. У Сильвии детей не
было. Гарри не захотсл больше производить потомство, несмотря на уговоры
второй жены Эдны, умолявшей завести одного, а лучше двоих детей.
Да, ангел смерти все у него отнял. Сначала внуки хоть редко, но
все-таки звонили из Канады и присылали открытки на Новый год. Но постепенно
перестали и звонить и писать, и Гарри исключил их имена из завещания.
Бреясь, Гарри мурлыкал под нос какую-то мелодию - откуда она, он не
знал. Может быть, слышал по телевидению, а может быть, давно забытая
польская песенка ожила в памяти? У него не было музыкального слуха, он
фальшивил, но привычка напевать в ванной осталась. Сходить в уборную было
целой проблемой. Уже несколько лет он принимал таблетки от запора, но пользы
было мало, и Гарри через день ставил себе клизму - долгая и непростая
процедура для человека в его возрасте. Гарри регулярно делал зарядку: сидя в
ванной, задирал вверх тощие ноги и хлопал по воде руками, как веслами. Все
это - ради продления жизни, но, делая упражнения, Гарри часто спрашивал
себя: "А зачем?" Для чего ему жить? Нет, жизнь не имела теперь смысла, но
разве жизнь соседей была более осмысленной? В доме проживало много стариков,
состоятельных и даже очень богатых. Кое-кто уже не мог ходить
или еле передвигался, другие опирались на костыли. Многие страдали
артритом или болезнью Паркинсона. Не дом, а больница какая-то! Люди умирали,
а он узнавал об этом лишь через несколько недель, а то и месяцев.
Хотя он поселился в этом доме одним из первых, но почти никого из
жильцов не знал в лицо. В бассейн не ходил, в карты не играл. В лифте и в
магазине с ним здоровались, а он часто понятия не имел, кто перед ним.
Иногда обращались: "Как поживаете, мистер Бендинер?" - на что он обычно
отвечал: "Какая жизнь в моем возрасте?! Каждый день - подарок".
Этот летний день начался как обычно. Гарри приготовил себе завтрак:
рисовые хлопья со снятым молоком и кофе без кофеина с сахарином. Около
половины десятого спустился на лифте за почтой. Дня не проходило, чтобы он
не получил сколько-то чеков, но сегодняшний день оказался особенно
урожайным. Хотя акции падали, компании продолжали выплачивать дивиденды.
Гарри получал проценты по закладным, квартирную плату из своих домов,
выплаты по облигациям и много чего еще - он сам уже толком не помнил.