"Ицхак Башевис-Зингер. Раб" - читать интересную книгу автора

- Сегодня он плоский, а завтра может набрякнуть, - вмешался другой
мужик. - Вот в село Липица пришел нищий и так складно говорил, все льстил
бабам, покуда всех их охмурил. Через три месяца после его ухода из того села
родилось пять уродов с клыками, когтями и шпорами. Четырех придушили, но
пятая мать сжалилась и потихоньку дала чудовищу грудь, так он ей откусил
сосок...
- Ну и что было дальше?

- Она подняла крик, и ее братья размолотили его цепами.
- И чего только не бывает! - заметил старый крестьянин, облизывая
покрытый свиным жиром ус.

Кабачок был наполовину разрушен, крыша сломана, стены пообросли
плесенью. Пола здесь не было, стояло два стола и четыре скамьи. В плошке мок
фитиль. Огонек колебался, чадил, мужики отбрасывали густые тени. Кому-то
захотелось по малой нужде, и он встал возле холмика мусора в углу.
Прислуживающая девка смеялась, обнажая беззубые десны.
- Ленишься, татко, сходить на двор?

Вот услышали вздохи, сопение, тяжелые шаги. Это пришел ксендз
Джобак -маленький, коренастый, словно у него посередине выпилили кусок тела,
а потом снова соединили его, склеив или сбив гвоздями. Глаза у него были
зеленые, как крыжовник, густые щетки бровей, красный нос, толстый, весь в
бугорках. Рот - впалый, сутана была покрыта пятнами. Он передвигался,
согнувшись и опираясь на две толстые палки. Ксендзу полагается быть бритым.
Но на широких скулах Джобака росли жесткие и редкие волосы, как щетина у
свиньи на затылке. Давно уже поговаривали о том, что Джобак не справляется
со своими обязанностями духовного лица. В часовню проникал дождь. У
изображения божьей матери отвалилось полголовы. Случалось, в воскресенье,
когда надо было справлять мессу, Джобак валялся пьяный. Но Загаек его
выгораживал, не обращая внимания на все жалобы. Мужики и так были
никудышными христианами. Здесь еще потихоньку поклонялись разным идолам
времен средневековья, тех времен, когда польский народ еще не знал истинной
веры.
- Что, господа, пьете, да? - проговорил Джобак глухим голосом,
вырвавшимся из его широкой груди словно из бочки. - Да, надо выжечь дьявола
спиртным...
- Спиртное, а что-то не горит, - посмеивался Антек.

- Она смешивает с водой, что ли? - кивнул Джобак в сторону шинкарки. -
Обманываешь народ честной, да?
- Какая там вода, отец! Они бегут от воды, как черт от ладана.
- Хорошо сказано!
- Отец, почему не присядете?
- Верно, болят мои ноженьки. Тяжело им нести бремя моих костей...

Он умел выражаться витиевато, этот Джобак. Когда-то он учился в
семинарии в Кракове, но давно все позабыл. Он со вздохом уселся и раскрыл
рот, как у жабы, с единственным зубом, который торчал длинным черным крюком.
Шинкарка спросила: