"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

сбитая, с мускулистыми ногами и крепкой грудью, Текла осторожно поставила
поднос на стол. Она внимательно смотрела на меня и, казалось, старалась
прочесть мои мысли.
- Приятного аппетита.
- Спасибо, Текла. Ты славная девушка.
- Дай вам Бог здоровья, - сказала она, и на левой щеке обозначилась
ямочка. Текла не спеша направилась к двери.
Вот они, эти простые люди, на которых держится мир, подумал я. Они -
явное доказательство того, что правы каббалисты, а не Файтельзон.
Бесчувственный Бог, безумный Бог не смог бы сотворить Теклу. Я почувствовал,
что постепенно влюбляюсь в эту девушку. Такие, как она, придают смысл всему,
что связано с землей, небом, жизнью, всей Вселенной. Она не хочет улучшить
мир, как Дора, не хочет испытать все на свете, как Селия, ей не требуется
главная роль в пьесе и слава, как Бетти. Она хочет давать, а не брать. Если
даже польский народ произвел на свет только одну такую Теклу, он, без
сомнения, выполнил свою миссию. Я налил в таз воды из кувшина, вымыл руки,
вытер их полотенцем. Отхлебнул кофе. Откусил кусок свежей булочки. Мне вдруг
захотелось произнести благословение - поблагодарить ту силу, которая помогла
вырасти пшенице и кофейному дереву, поблагодарить кур, которые снесли эти
яйца. Уснул я несчастным, а проснулся почти счастливым.
В дверь постучали, потом она открылась. Вошел Владек, сын хозяина, про
которого отец уже успел мне кое-что рассказать: он бросил занятия
юриспруденцией в Варшавском университете и теперь проводил целые дни дома,
читая все подряд, слушая музыку или бесчисленные радиопередачи. Тощий,
бледный, долговязый, с высоким лбом, длинным носом, он производил на меня
впечатление человека, больного и физически, и психически. В отличие от отца,
говорившего по-польски с еврейским акцентом, у Владека была правильная
литературная речь. "Пшепрашам пана, - сказал Владек, - я мешаю вам
завтракать. Пана просят к телефону".
Я вскочил, едва не опрокинув кофе. Мне звонили сюда в первый раз!
Пройдя через коридор, я взял трубку.
Звонила Селия.
- Я знаю, что если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, -
сказала она. - Только вот загвоздка, никак не могу считать себя горой. Я уже
наслышана про ваши успехи. Примите мои поздравления. Я-то думала, что мы
друзья, но раз вы предпочитаете уединяться, это ваше право. Однако знайте, я
восхищаюсь вами.
- Я не только ваш друг, я вас люблю! - неожиданно для себя воскликнул
я, - воскликнул с легкомыслием человека, который позволяет себе говорить
все, что придет в го лову.
- О, в самом деле? Это приятно слышать. Но если так, то куда же вы
исчезли? Когда вы бываете у нас, вас принимают по-дружески, запросто. И
вдруг вы пропадаете - и все, молчание. Это что, у вас характер такой или это
ваша система?
- Никакой системы. Ничего подобного. Просто я знаю, как вы заняты.
- Занята? Чем же это? Наша Марианна делает абсолютно все. А я сижу и
читаю. Но сколько можно читать? К Морису опять приехала целая куча
американцев, так что я его и не вижу. Американский посланник в Польше номер
два, так я его называю. А, кроме вас двоих, в Варшаве нет никого, с кем
можно было бы хоть словечком перекинуться. Геймл, храни его Господь,