"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

с потертыми ступенями, на каждой лестничной площадке стояла урна. Из окон на
лестничной клетке был виден дворик - маленький, прямоугольный, с
переполненным мусорным ящиком - и крошечный садик с несколькими деревьями.
Деревья заледенели и под морозным зимним солнцем отсвечивали всеми цветами
радуги. Я позвонил. Тотчас же открыла сама Селия. Марианна, горничная, ушла
в гости к сестре, - объяснила она и пригласила войти. Квартира блестела
чистотой. В столовой был накрыт стол. В массивном буфете переливался
хрусталь, сверкало серебро. На стенах - портреты белобородых евреев и женщин
в париках и драгоценностях.
Селия сказала:
- Я приготовила ваши любимые блюда - картошку, борщ, мясные кнедлики.
Она указала, чтобы я сел на место Геймла, во главе стола. По тому,
каким тоном Селия разговаривала по телефону, я ожидал поцелуев прямо с
порога и немедленной физической интимности. Но сейчас она была настроена
иначе. Селия вдруг стала церемонной. Мы сели за стол друг против друга, не
рядом. Селия ухаживала за мной. Я подозревал, что она сама отослала
служанку, чтобы мы остались одни. Прогулка по морозцу пробудила аппетит, я
много ел. Селия спросила о пьесе. Я стал излагать сюжет и вдруг неожиданно
для себя внес изменения. Это была магическая тема. Казалось, подобно Торе,
она обладает семьюдесятью лицами.
- Где вы найдете актеров для такой пьесы? - спросила Селия. - И кто
будет режиссером? Если это не будет сделано превосходно, то обязательно
окажется страшно вульгарным. У еврейских актеров и актрис в Варшаве дурные
манеры. Вы сами это знаете. На протяжении многих лет я не видела на нашей
сцене ничего стоящего.
- Да я и сам боюсь провала.
- Не показывайте им пьесу, пока не будете уверены, что сделали в
точности то, что хоте ли. Вот мой совет.
- Сэм Дрейман собирается снять театр и набрать труппу.
- Не позволяйте ему этого делать. По словам Мориса, это простоватый
тип, бывший плотник. Если дело обернется плохо, пострадает именно ваша
репутация, а не его.
Сегодня Селия была не такой, какой я знал ее по прежним посещениям. Но
я привык к внезапным переменам и в себе, и в других. Современный мужчина
стыдится быть чувствительным, он весь - действие и темперамент. Он сгорает
от любви, он становится холодным, как лед, сейчас он нежен, в следующую
минуту держится замкнуто, отчужденно. В действительности же, как я
подозревал, на меня влияли те, с кем я вступал в контакт, и мне часто
передавалось чужое настроение.
После обеда прошли в гостиную. Селия предложила кофе, ликер и сласти.
Здесь по стенам висели картины еврейских художников: Либермана, Минковского,
Глиценштейна, Шагала, Рыбака, Рубенлихта, Барлеви. За стеклом - еврейские
антики: годес - разнообразной формы коробочки для пряностей, оправленный в
золото кубок для благословения вина, ханукальная лампада, пасхальный бокал,
футляр для свитка с книгой Эсфири, субботний хлебный нож с ручкой из
перламутра. Там же лежала разрисованная кетуба, йад, корона для свитка Торы.
Трудно было поверить, что такая пылкая любовь к еврейству - всего лишь
декорация, а внутренний смысл, сущность всего этого, давно утеряны
большинством из нас.
Мы немного поговорили об искусстве - кубизме, футуризме,