"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

Ночи холодные и темные. Лето еще не наступило. Всему свое время".
Из сторожки вышел привратник, за ним с громким лаем выбежали две
собаки. Он попросил маклера вернуть ключи. Нам посоветовали сразу
возвратиться на станцию, так как в это время года поезда ходят не очень
часто. Но Бетти настаивала, чтобы мы пошли на речку Швидерек полюбоваться
каскадом, о котором ей и Сэму говорил варшавский маклер. Только мы двинулись
к реке, ледяной зимний ветер подхватил нас. Буквально за несколько минут
небо заволокли тучи, луна исчезла, и на нас обрушился дождь, смешанный с
градом. Бетти что-то говорила, но из-за ветра нельзя было расслышать ни
слова. Мы подошли к Швидереку. Перед нами простирался мокрый пустой пляж.
Вода неслась сверху с громоподобным рычанием. Узкая струя блестела необычным
и таинственным светом. Над водой летали две птицы, криками предупреждая друг
друга об опасности, а может быть, чтобы не потеряться в сумерках. Соломенная
шляпка Бетти неожиданно поднялась в воздух, перелетела через скамейку и
приземлилась. Затем она покатилась, сделала сальто и исчезла в кустах. Бетти
прижала обеими руками растрепанные волосы, будто это был парик, и
запричитала: "Пусть ее! Демоны преследуют меня! Стоит хоть искорке удачи
блеснуть, как всегда случается что-нибудь подобное". Бросила сумочку на
песок, обвила меня руками, прижалась ко мне и возопила: "Прочь от меня! Я
проклята, проклята, проклята!"

2

Снова ударили морозы, и Бетти пришлось надеть свою соболевую шубку. Но
весна наступала неудержимо. Теплый ветер со стороны Пражского леса врывался
в открытое окно моей комнаты, неся с собой аромат свежей травы,
распускающихся почек, прелой земли. В Германии власть Гитлера еще больше
окрепла, но варшавские евреи праздновали исход из Египта, который произошел
четыре тысячи лет назад. Сегодня я не пошел в "Бристоль", к Бетти. Вместо
этого она сама пришла ко мне. Сэм Дрейман уехал во Млаву на похороны
родственницы. Бетти отказалась поехать с ним. Она сказала мне: "Я хочу
получать удовольствие от жизни, а не оплакивать смерть какой-то незнакомой
женщины". Она была опять одета по-летнему: светло-голубой костюм и
соломенная шляпка. Бетти принесла цветы. Текла поставила их в вазу. Никогда
прежде я не слыхал, чтобы женщина приносила цветы мужчине.
Весна не давала нам работать. За окном щебетали птицы. Рукопись
осталась лежать на столе, а мы подошли к окну. Узкие тротуары так и кишели
людьми. "Варшавская весна сводит меня с ума, - сказала Бетти. - В Нью-Йорке
нет такого понятия, как весна".
Немного погодя мы вышли на улицу. Бетти взяла меня за руку, и мы
бесцельно побрели по тротуару. "Вы постоянно рассказываете про Крохмальную
улицу, - напомнила мне Бетти. - Почему бы вам не отвести меня туда?"
Я помолчал.
- Эта улица целиком связана с моей юностью. Вам она покажется просто
грязной трущобой.
- Все равно. Мне хочется увидеть ее. Можно взять извозчика.
- Нет, это не так уж далеко. Мне даже не верится, что я не был на
Крохмальной с семнадцатого года, с тех самых пор, как мы уехали из Варшавы.
Можно было пройти по Желязной, но я предпочел прогуляться по Пшеязду и
уже оттуда повернуть на юг. На Банковской площади мы постояли немного перед