"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

лацканах были блестящие крупные пуговицы. Это означало, что их призвали в
армию и они должны идти воевать против немцев, австрийцев и итальянцев. В
винную лавку к Элиезеру пришел городовой и вылил всю водку в сточную канаву:
ведь время военное - все должны быть трезвые. Лавочники отказывались брать
бумажные деньги: требовали только золотые или серебряные монеты. Двери лавок
были лишь приоткрыты, и только тех, у кого были такие монеты, пускали
внутрь.
Очень скоро мы начали голодать. За время между убийством в Сараево и
началом войны многие хозяйки запасли муку, рис, горох и овсянку, но моя мать
была занята чтением благочестивых книг. Евреи с нашей улицы перестали
платить отцу. Так не стало у нас и денег. Не было больше свадеб, разводов на
нашем дворе. У булочных стояли длинные очереди за хлебом. Мясо вздорожало.
На базаре Яноша резники стояли без дела, с ножами в руках, высматривая
женщину с курицей, уткой или гусем. Цена на домашнюю птицу росла день ото
дня. Даже селедку мы не могли покупать. Многие хозяйки стали использовать
масло какао. Оно пахло керосином. После праздника Кущей начались дожди,
снег, морозы, но у нас не было даже угля, чтобы растопить печь. Брат Мойше
перестал ходить в хедер - у него порвались ботинки. И с ним отец стал
заниматься сам. Проходили недели, а мяса у нас совсем не было, даже в
субботу. Мы пили жидкий чай без сахара. Из газет стало известно, что
австрийцы заняли много городов и местечек на территории Польши, - среди них
были и те, где жили наши родные. Великий князь Николай Николаевич,
командующий армией, дядя царя, заявил, что всех евреев надо выселить за
линию фронта: их подозревали в шпионаже в пользу немцев. Еврейские кварталы
Варшавы запрудили толпы беженцев. Они спали в молельнях, даже в синагогах.
Прошло еще немного времени, гул артиллерии стал слышен и у нас. Немцы начали
наступление на реке Бзуре - русские пошли в контратаку. Наши оконные стекла
тряслись день и ночь.

3

Мы покинули Варшаву летом семнадцатого года. Наша семья переселилась в
деревню, занятую австрийскими войсками. Здесь жизнь была дешевле. Кроме
того, в этой части Польши жили наши родные со стороны матери. А Варшава,
казалось, была разрушена до основания. Война продолжалась уже три года.
Оставляя Варшаву, русские взорвали Пражский мост. Теперь немцы хозяйничали в
Польше. Они несли потери на Западном фронте. Население голодало. Мы никогда
не ели досыта. Перед отъездом Мойше заболел, и его взяли в инфекционную
больницу на Покорной улице. Нас с матерью забрали на дезинфекционный пункт
на улице Счастливой, возле еврейского кладбища. Мне сбрили пейсы и давали
суп со свининой. Для меня, сына раввина, это было истинным бедствием.
Санитарка приказала раздеться догола и посадила в ванну. Когда она
дотронулась до меня, стало щекотно и захотелось сразу и плакать, и смеяться.
Казалось, я попал в руки Лилит, посланной мужем своим Асмодеем, чтобы
совращать учеников ешибота и тащить их прямо в преисподнюю. В зеркале - с
бритым лицом, в больничном халате, в обуви на деревянной подошве, без
пейсов, без привычного еврейского платья - я себя не узнал. Уже нельзя было
сказать, что создан я по образу и подобию Бога.
То, что случилось со мной в этот день, говорил я себе, не было
следствием войны или распоряжения германских властей. Это было наказанием за