"А.А.Зиновьев. Искушение" - читать интересную книгу автора

опереточные формы. Время пустяков и мелочей, опошляющих великие процессы.
Идет грандиозное кривляние карликов и ничтожеств: И нет надежды, что зрители
их скучного и крикливого спектакля прогонят их со сцены - зрители достойны
актеров. Только гроза может очистить атмосферу. Мир нуждается в трагедии. И
он созрел для трагедии. Только мировая катастрофа способна вернуть
человечеству объективные критерии ценностей, чувство меры и способность
ценить фундаментальные блага бытия. Нужна мировая война. Если бы от него
зависело, он нажал бы кнопку. И это было бы самое великое дело в
человеческой истории, самое мужественное и благородное. Нельзя избавить мир
от зла, не жертвуя добром. Но он со своими подобиями рук не способен даже на
то, чтобы нажать кнопку звонка в квартире знакомых.
Человек, - думал он, - есть продукт природы и общества,
сформировавшийся в многотысячелетней и жестокой борьбе за существование,
причем - в борьбе, в которой вражда с собратьями играла, можетбыть, решающую
роль. Попытка возвысить человека до уровня Бога потерпела исторический крах.
На своем жизненном пути он, Чернов, очень редко встречал людей, достойных
уважения и восхищения, и очень часто - достойных презрения, насмешки,
ненависти и прочих негативных эмоций. А у людей, которые, казалось,
заслуживали уважения, обнаруживались черты, превращающие их в его глазах в
еще более гнусные твари, чем откровенные подлецы.
Образование и культура, улучшавшие людей в одних отношениях, ухудшали
их в других. Образование и культура оказались достаточно могучими
средствами, чтобы освободить людей от нравственных ограничений, но не
достаточно могучими средствами, чтобы привить людям ограничители,
аналогичные нравственным. Они не принесли с собой замену нравственности.
Он не видел в каждом человеке по отдельности ничего такого, что не было
бы известно ему заранее и что заслуживало бы его внимания. Время отдельного
человека прошло, - думал он. Настало время объединений, в которых более или
менее одинаковые индивиды выполняют одинаковые и различные функции.
Последние становятся сущностью индивидов. Гении низводятся до среднего
уровня массы посредственностей. Жизнь массы посредственностей, как целого,
стала сутью человеческой жизни вообще, низведя жизнь отдельного индивида до
частичной функции. Теперь интересен не человек как таковой, а объединение
людей в личность более высокого уровня.
Он не был зол и не был человеконенавистником. Он метался между добром и
злом, между бесконечной ненавистью и столь же бесконечной любовью к
человечеству, не будучи способным остановиться на чем-то определенном и не
имея точек опоры. Он был готов пожертвовать собой ради спасения людей. Но
был готов пожертвовать и людьми ради своего спасения. Он лишь не знал, в чем
должно состоять спасение как людей, так и его самого. Он был русский
человек, в котором русскость была многократно усилена его физическим
уродством.
В нем постепенно созревала психология и идеология отчаявшегося
бунтарства. Ему было безразлично, каким является общество, - плохим или
хорошим. Он восставал против своей личной участи, которую был не в силах
изменить. И потому он восставал против всего мира, породившего его калекой и
обрекшего на непреходящее страдание. Никакой политики. Никаких программ.
Никаких классов и партий. Восстание как таковое. Восстание ради восстания.
Перед ним встала проблема: способен ли он, ничтожный и одинокий червяк, на
такую космическую дерзость - на восстание против огромного общества с