"Александр Зиновьев. Гомо советикус" - читать интересную книгу автора

апологетами режима в понимании самого режима. Секретарь ЦК по идеологии
плакал от злости, когда до него дошли слова одного эмигрировавшего на Запад
критика советского строя о том, что этот строй стабилен. "Вот негодяй! -
кричал Секретарь. - Это мы, подлинные марксисты-ленинцы, утверждаем, что
советский строй стабилен. А этот гнусный предатель набрался наглости
утверждать, будто наш советский строй стабилен!!!" Наши руководители
ненавидят критиков режима не за то, что те подрывают режим (никакая критика
не способна подорвать режим, она лишь укрепляет его!), а за то, что критики
режима посягают на неотъемлемую прерогативу высшего советского руководства -
на критику советского образа жизни.
Конечно, научный трактат в моем положении был бы интереснее всего. Но у
меня нет денег на таблицы и графики - в Москве я их чертил за счет
государства.

Сомнения

А как я назову свой роман-донос-отчет-трактат? Не думайте, что это дело
второстепенное. Этому опять-таки есть поучительный пример. Известный
московский специалист по научному коммунизму собрался вдруг сочинить
обличительную книгу. Но он не смог ее начать, поскольку все силы употребил
на проблему, как лучше назвать будущую книгу - "Небо и камень" или "Камень и
небо". Так он и выехал на Запад без обличительной книги, что ему очень
повредило. Он до сих пор не нашел постоянную работу, хотя его принадлежность
к КГБ не вызывает ни у кого сомнений. Странно, не правда ли? Советский
агент - и без работы! Запад начинает вести себя неправильно. Пора его
одернуть.
Вспомнив о печальном опыте упомянутого обличителя, я решил отложить
проблему названия на будущее. Кто знает, может быть, я вообще ничего не
напишу, и тогда автоматически отпадет эта мучительная проблема. Но тут же
возникла другая, не менее мучительная проблема: а кому я посвящу свой
ненаписанный труд? Покойной маме или здравствующей Партии? Прошедшему съезду
Партии или предстоящему Пленуму ЦК? Любимому народу или ненавистной бывшей
жене? Редким жертвам режима или бесчисленным собутыльникам? В конце концов я
избрал патриотический вариант: "Нам, работающим вдали от Родины советским
разведчикам, - посвящаю".
Прекрасное посвящение! Очень искреннее. Но что, если меня неправильно
истолкуют? Сомнения - наша государственная (не национальная) черта. Она
мешает нам начинать дело, начав - доводить его до конца и делать как
следует, дойдя до конца - вовремя остановиться. Поэтому мы, например,
устремляемся к Индийскому океану, а застреваем на полдороге в Афганистане,
делая вид, будто хотим пресечь там происки американских империалистов и
помочь законному правительству навести порядок в стране. И делаем это
настолько плохо, что происки империалистов и беспорядок растут там изо дня в
день. И нет никакой мочи покончить с этой тягомотиной. Моя покойная мама
трижды пыталась делать аборт, съела килограмм хинина, пять раз ошпарила
кипятком ноги и сделала многое другое, чтобы воспрепятствовать моему
появлению на свет. Убедившись в том, что ее усилия тщетны, она заявила, что
материнство есть высшее благо жизни. Потом она до самой смерти неутомимо
твердила, что, если бы она знала, что из меня вырастет такой черствый
эгоист, она сделала бы аборт. Впрочем, и Запад теперь заразился нашей