"Александр Зиновьев. Гомо советикус" - читать интересную книгу автора

оказался излишним.
Еще более поучительный случай произошел в так называемой "Ленинской
школе", где готовят наших шпионов, руководителей коммунистических партий и
будущих просоветских государственных чиновников для стран Запада. Один из
слушателей, желая угодить нашему руководству, воспринял требование
творческого подхода всерьез и начал пороть такую чушь, что школу хотели
разогнать как рассадник еврокоммунизма. Сей западный коммунист, хотя и был
коммунистом, был все равно человеком западным и сущности творческого подхода
не понимал. На закрытом заседании ЦК, на котором разбиралось неправильное
поведение западных коммунистов, секретарь по идеологии сказал, что причина
этого - "неспособность подойти творчески".
Посылавшие меня сюда ответственные товарищи из Органов среди прочих
напутствий велели подойти к моей миссии творчески. Как человек советский, я
понимал подлинный смысл этого напутствия: сиди тихо и не рыпайся! А что
касается творчества, так это нужно лишь для отчета. Самый плохой отчет
интереснее самого хорошего дела, если он выполнен со знанием... нет, не
дела, о коем идет речь в отчете, а дела в смысле техники отчета. Моя
реальная жизнь здесь в сравнении с тем, что я мог бы наговорить о ней, есть
скука, тоска, серость. Можете себе представить, что будет твориться на этом
свете, если мы начнем писать отчеты о пребывании на том!

Научный трактат

А может быть, лучше сочинить научный трактат? Я же профессиональный
ученый. Правда, я и мои коллеги обслуживали совсем не научные цели ЦК и КГБ.
Но делали-то мы это научными методами. Например, было принято решение
задушить диссидентское движение. Но это не так-то просто. Наша задача и
состояла в том, чтобы теоретически обосновать закономерность удушения
диссидентов и выработать эффективные меры для этого. Не думайте, будто это
было легко и что происходило это без конфликтов. Серьезные научные открытия
и в этой области пробивают себе дорогу в жестокой борьбе. Предложение
дискредитировать диссидентов в глазах Запада путем высылки их на Запад
сначала было встречено в штыки. Потом эту идею присвоило высшее начальство.
В конце концов она превратилась в идею Политбюро. Но сколько на это ушло
сил! Сколько было жертв! Между прочим, число жертв в борьбе за эффективные
методы удушения диссидентов во много раз превысило число жертв в самом
диссидентстве.
А сколько сил и способностей я сам убил на разработку идей такого рода!
Чертил графики, составлял таблицы, выводил формулы, доказывал теоремы. По
этим формулам, например, выходило, что появление одного критика советского
режима плохо для режима, но не очень. Два критика хуже, чем один. Но не в
два раза, а в один целых и восемь десятых раза. Двадцать критиков уже лучше
для режима, чем пять. И борьбу с ними теперь частично можно возложить на них
самих. Уже три критика грызут поедом друг друга. Для десяти критиков режим
становится лишь поводом дать друг другу по морде. Из трех критиков по
крайней мере один помогает КГБ. А из десяти по крайней мере пять можно
считать добровольными помощниками Органов и даже внештатными сотрудниками. А
сколько в эту среду можно внедрить штатных сотрудников, об этом и говорить
не надо. Правда, с ростом числа критиков режима возникают непредвиденные
последствия. Важнейшее из них - критики режима начинают конкурировать с