"Конан – изменник" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Оружие к бою! Вперед! Шаг вперед – удар – назад! Нет! Нет! Вы что, траву косите? Больше ярости!

Конан так перенапрет голос, что теперь орал хрипло, точно каркал. Огромная тяжесть скуки придавила его плечи. Перед ним без малейшего энтузиазма фехтовало деревянными планками и всяким дрекольем пестрое сборище разных там землепашцев, пастухов, ремесленников, набранных из города. День напролет они тренировались на склоне холма между городской стеной и лагерем наемников. Теперь день уже клонился к вечеру, солнце заливало светом белые стены за спиной Конана. Его лучи горели на его уставшем теле, как будто сейчас был еще жаркий полдень.

Но еще куда хуже, чем жара или усталость, была эта ужасная скука. Если бы ему сейчас разрешили собственными руками перебить этих тупоголовых добросердечных болванов, он не стал бы лить по ним слезы. Но сделать из них боеспособных солдат – это было нечто иное.

– Э, парни, довольно! Теперь каждый по отдельности. Ты, там, давай победи эту вражину… то есть мешок с сеном!

Конан схватил мешок, набитый соломой, который висел на палке, и бросил его в парня, стоявшего впереди, худенького крестьянского юношу. Парень провел сильный, но неловкий выпад, отражая атаку падающей на него куклы. Затем выронил свой деревянный меч, отскочил и начал вытаскивать занозы из руки.

– Следующий! – рявкнул Конан. – Думай, что этот мешок – свирепый кофийский копьеносец! Он хочет пронзить тебя своим копьем!

Приземистый подмастерье портного с коротко остриженными волосами отразил нападение мешка героическим ударом. Но затем скорчился от кашля, поскольку его отважная атака выпустила на волю целые тучи пыли.

– Довольно! – Конан поднял руку. – Теперь бейтесь парами! Медная монета тому, кто разукрасит своего противника, как майскую розу.

Когда деревянные палки дружно застучали друг о друга, Конан спустился вниз по холму. Там тренировалось сорок рекрутов под ленивым надзором Бильхоата.

Киммериец остановился возле своего старого товарища, который, как и он сам, некогда был вором, а нынче сделался офицером.

– Боюсь, эти деревенские чурбаны никогда не смогут выступить против Седьмого Легиона короля Страбонуса.

– Нам это только на руку. В таком случае нам не следует бояться, что мы останемся без работы. – Он подмигнул Конану. Питомцы Бильхоата неровными рядами бегали по полю туда и сюда.

– И все же, если мы сможем вложить им в руки настоящие мечи, они, возможно, чему-нибудь да научатся. – Конан поиграл своим мечом. – Когда ты познал тяжесть оружия, ты, считай, постиг половину всего искусства.

Бильхоат потряс головой:

– Эти сейчас научились бы только одному: как отрубить себе пальцы. Очень мудро со стороны принца Ивора не давать им острую туранскую сталь, пока не дошло до настоящего дела.

– Возможно, ты и прав. – Конан рассмеялся. – Возможно, эти парни что-то и смогут сделать, особенно если принц Ивор польет их животворной водичкой своих речей. – Он поглядел на склон холма, где бились его рекруты. – Мне пора. Мои идиоты передрались.

Киммериец пошел вверх по склону, где два конюха катались по земле, сцепившись. Свои «мечи»-палки они отбросили. Они пытались выцарапать друг другу глаза или откусить уши – как получится. Конан схватил обоих за воротники, сильно стукнул пониже спины, а затем отбросил – одного налево, другого направо.

Зрителям он заорал:

– Довольно! На сегодня хватит! Идите по домам!

Когда последний из питомцев Конана исчез, он забрался в тень виноградника. Если так пойдет и дальше, то скоро распустят остаток этой гражданской самообороны. Он подошел к остальным трем офицерам, и все вместе они зашагали к городским воротам.

– Ах, Конан, после такого денька муштры всех этих гражданских мне по-настоящему становится жаль, что я тут и участвую во всем дерьме, – говорил низкорослый аргосиец с тщательво ухоженными усами. Он глядел на Конана с тоской и яростью.

Конан засмеялся.

– Вот так так, Павло! Зато и оплата в три раза выше прежней.

– Дерьмо! – пробормотал толстяк, шедший за ними следом. – Трижды нуль все равно будет нуль! Наши начальники должны меня еще убедить, что день выплаты жалованья действительно настанет, когда вся эта мутотень останется позади. Что до уважения… – И он поставил финальную точку своим жалобам, шумно испустив газы.

Все расхохотались.

– Все это чистая правда, Франос! – подтвердил Бильхоат. – Вы заметили, что цены этом проклятом городе сильно возросли, с тех пор как Ивор отдал приказ открыть нам неограниченный кредит? Думается, я проел уже все, что мне причитается по выплатам.

– Если смотреть, как ты вливаешь в себя грог, то трудно в этом усомниться,- сказал Павло. Все опять засмеялись.

– Мужики, вот и городская стража. Делаем мужественное лицо! – Конан мотнул головой в сторону солдат, одетых в серое, которые стояли в помещении таможни и с неподвижными лицами обменивались тихими замечаниями, пока наемники проходили мимо. Конан прошептал: – Они подумывают, не конфисковать ли наше оружие. Что ж, вполне могут попытаться.

Однако когда дежурный офицер увидел знаки различия проходящих наемников, он приветствовал их молчаливым кивком.

– Проклятые уличные воришки! – прошипел Бильхоат.- Так и вертятся, так и ходят вокруг с гордым и независимым видом, а сами думают, как бы запустить лапу в наши кошельки.

Бывший вор выразительно согнул валец, как только стражники повернулись к нему спиной.

– Да, они с нами обходятся довольно-таки сурово, – сказал Франсе. – Особенно когда была та склока, два дня назад, когда Варг и его подвыпившие дружки рвались в запретный квартал города.

– Если они только попытаются встать меня на дороге, я сделаю из них коровью лепешку,- заявил Бильхоат. Его сморщенное лицо приняло решительное выражение.

– Да уж, – согласился с ним Павло, – мы могли бы поджарить их дерьмовый город и слопать его на серебряной тарелке. – Он с бешенством посмотрел на Конана.- Не так плохо быть офицером если это позволяет тебе входить в город вооруженным.

Разговаривая, наемники миновали рыночную площадь и вошли в кабак, открыв полукруглую дверь, над которой сверху был прибит измятый щит. На щите был изображен светящимися яркими красками красный ястреб, устремляющийся на бегущего зайца. Кабак был огромен, как караван-сарай, там было темно и дымно. Дымила гигантская печь, расположенная где-то в недрах заведения.

Помещение было полно людей, которые бездельно стояли или сидели, поскольку не для всех нашлось место на скамье. Каменный прилавок отделял посетителей от бочек с вином и пивом. Узкий проход за прилавок был предназначен только для служащих. Столы и скамьи были сделаны также из камня и стояли на небольших возвышениях. Таким образом, в конце рабочего дня было достаточно всего лишь нескольких ведер воды. Облил все это хозяйство – и готово, снова все чисто. Кроме того, имелся еще второй выход на улицу. С какой стороны ни посмотри, а это идеальное место для пьяных солдат, думал Конан. Надежное и спокойное. Если вообще возможны спокойные места.

Вновь пришедшие были встречены громкими приветственными криками, пока пробирались к прилавку. Соленые шуточки, высоко поднятые пивные кружки – все это стихло за тем столом, где сидел Зено с его закадычными дружками из отряда Гундольфа. Они бросали на киммерийца мрачные взгляды. Зено был офицером, и, следовательно, ему тоже дозволялось носить оружие в черте города. Теперь одна его рука беспокойно гладила рукоять меча, а другая подносила к губам кувшин с вином.

– Что будем сегодня пить? – осведомился Конан вполголоса. – Пиво? Отлично! Принеси нам четыре кувшина, Белда! – Он бросил звонкую серебряную монету на прилавок. – И будь готова, детка, быстро вновь наполнить их живительной влагой, ибо, имея дело с такими парнями, как мы, эти бедняги быстро иссякнут.

Дородная кабатчица, имевшая такой вид, будто приходилась мамашей доброй половине своих постояльцев, принесла большие глиняные кувшины и с интересом посмотрела, как они показывают донышко четырем наемникам. Терпеливо собрала она пустые сосуды, снова наполнила их и вновь потащила раздавать ненасытным пьянчугам. Четверо наемников отошли от прилавка и со свирепыми ухмылками направились к одному из столов. Тотчас же остальные посетители дали им место, чтобы они также могли опуститься на жесткие скамьи.

– Ах, осточертело мне смотреть на этих неумытых девиц, которые водятся в открытой части города. – Павло бросил взгляд на молодую особу, облаченную в лохмотья, которая, держа в руке гигантскую бутыль, проталкивалась сквозь толпу. Щипки и дружеские похлопывания пониже спины – все это, судя по всему, было ей знакомо. – Должны же быть в этом городе девки покраше.

– Да уж, – Франос кивнул со скорбным видом. – Отцы города набили бордели и кабаки Тантизиума своими дочерьми, которых никто никогда не взял бы замуж.

– Не забудь и тех, кто уже трижды побывал замужем, как толстуха Филиопа в «Охотничьем Роге»,- Бильхоат почесал живот, изображая толстую бабу. Все застонали от смеха при этом представлении.

– Слушайте Бильхоата! Он спит в ее объятиях, как комнатная собачка!

Это замечание вызвало восторженный рев.

Сосед Конана, темноволосый мошенник, который уже изрядно набрался, вмешался в разговор:

– Среди баб-наемниц есть несколько сладеньких, – Он сощурил глаза и оглядел собравшихся. – Неужто ни с одной не провели приятного часика?

Бильхоат нахмурился:

– Я скорее проведу ночь с кабаном, и плевать на его жесткую шкуру, чем с одной из этих баб, которые увешаны кинжалами и шпильками и готовы в любую секунду пустить их в ход. – Он содрогнулся.- Или с драконом в его чешуе…

– Хочу предупредить любопытных, – сказал Павло. – Некоторые уже нарвались. – Его огненные глаза заблестели, когда он заговорил. – Не далее как вчера ночью мне пришлось оказывать помощь одному бедняге. Не хочу называть его имени. Они повесили его за ноги на дереве, неподалеку от их лагеря, причем вместо веревки использовали его собственные штаны. Он был слишком пьян, чтобы освободиться самостоятельно.

Когда слушатели взорвались громким смехом, Павло тихо сказал Конану:

– Это их способ мстить. Жертва никогда не станет рассказывать о случившемся, потому что положение уж больно унизительное.

Конан в задумчивости кивнул.

– Нет,- заявил Франсе,- бессмысленно даже и лезть к этим меченосным шлюхам. Доходили до меня кой-какие слушки насчет подобных бабенций.- Знающим взором поглядел он на собравшихся за столом.- Для мужчин у них просто нет применения. И в бою, и в постели они охотнее остаются с себе подобными.

Собравшиеся закивали и забормотали в знак согласия: мол, как же. Слыхали.

– Ну и времена настали! Женщины выступают против законного господства мужчин,- заметил Бильхоат. – Я слышал, что они даже сидят на троне в некоторых королевствах.

– Это так, – сказал Конан. – Год назад сам помогал Ясмеле стать королевой в пограничном царстве Хорайян, это не так далеко отсюда.

Задумчиво он уставился в пустые глубины своего кувшина.

– Найти справедливую властительницу не так легко. В любом случае правление хоть кого делает жестоким, если хотите знать мое мнение.

– В южном Шеме есть целый город, где полным-полно диких женщин, – заявил один из слушателей. – Чтобы размножаться, они нападают на шемитские караваны и валятся в постель с пленными. Правда, на одну только ночь. Затем они приносят мужчин в жертву, а также убивают всех детей мужского пола. Этого требует их жестокий вонючий бог.

– Меня это вовсе не удивляет,- заметил другой. – Шемиты вообще не мужественны. Им бы прибыль да денежки, а насчет того, чтобы удовлетворить женщину…

– И что ты хотел этим сказать, ты, немедийское дерьмо? – загремел чей-то голос с шемитским акцентом. – Немедленно возьми назад свое оскорбление, или я затолкаю тебе в глотку твое же говно!

– Довольно! Эти крестьянские чурбаны с севера достаточно оскорбляли нас! – завопил другой пьяный голос. – Каждый шемитский солдат стоит четырех из них!

Говорящий был хрупок и беззащитен с виду. Но со спины его прикрывали крепкие парни с дубинами на плече.

– Кого ты там назвал крестьянскими чурбанами, ты, овечка пустыни? – вопросил бритуниец, в шерстяном жилете на голое тело. Он наклонился, когда пивной кувшин просвистел в воздухе и разбился о колонну возле его уха. С криком ярости он призвал своих камерадов к героическим деяниям. – В атаку, друзья!

Теперь повсюду можно было слышать, как из ножен извлекаются спрятанные доселе кинжалы.

Бритуниец хотел продолжать, однако сильная рука схватила его за загривок и утащила в сторону. Это был Конан.

– Ну нет, Ульрат, только не сегодня. – Киммериец втиснулся между спорщиками.- Бессмысленное кровопролитие. Нечего тупить кинжалы друг о друга, когда есть достойная цель – сторонники кофийского короля.

Ульрат покраснел, как свекла.

– Пошел на фиг, Конан! Эти парни из Шема – они уже давно нарываются на неприятности, а теперь они получат то, чего хотели.

Конан отпустил его, однако продолжал стоять рядом. Он мрачно взирал на спорщиков.

– Я говорю как офицер. И я здесь не один. – Он кивнул в сторону своего стола, из-за которого медленно поднимались трое его спутников, каждый держа руку на рукояти меча. Национальные распри – это проклятье всех вольных наемников. Бессмысленное времяпрепровождение, вот что это такое, я вам скажу.

– Он прав.- Все головы повернулись в сторону этого нового громкого голоса. Это был Зено. Сопровождаемый несколькими солдатами из команды Гундольфа, он протолкался на середину кабака.- Сущий идиотизм расточать силы в подобном соперничестве, когда есть вещи куда посерьезнее. Например, ложь! И предательство своих товарищей – такое предательство, как… убийство!

Его слова вызвали беспокойство среди солдат и заставили забыть их о прежнем споре.

– О чем ты? О каком убийстве ты говоришь? – допытывался Ульрат.

Зено самоуверенно бросал взгляды по сторонам. Он был силен и очень красив со своей пышной рыжей шевелюрой. Его хвастливые слова могли быть отнесены не только на счет опьянения.

– Что я имею в виду? Убийство Стенгара, одного из командиров Гундольфа, чрезвычайно им ценимого. Убийство молодого Лалло. Убийство своих товарищей, совершенное под маской честного боя. Чтобы скрыть это преступление, капитану была выдана грубая ложь. Чье это преступление? Этого человека, который тут пытается командовать вами. Убийство совершил Конан, этот киммерийский варвар!

При последних словах он указал на мрачное лицо обвиняемого.

Поднялся нестройный гул голосов. Конан перекрыл его ревом:

– Действительно, трудно говорить об этом, Зено. Следи, куда ступаешь, а то вляпаешься в худшее дерьмо!

– Слыхали? – яростно завопил Зено.- Этот негодяй грозит мне какими-то разоблачениями! Да ты знаешь, что я видел их тела? Они были убиты оружием, оружием, я это видел!

– Я не скрываю, что сделал это,- Конан передернул плечами и заодно удостоверился в том, что поблизости нет ни одного из его врагов. – Стенгар также не скрывал, что хочет убить меня из-за угла. И вы все, у кого еще есть уши и глаза, это знаете. Мы честно поквитались. И я сделаю это еще раз, если кто-нибудь захочет рисковать своей жизнью.

– Таких довольно, ты, выскочка! – крикнул Зено. – У тебя хитрый план, но тебе больше не удается убирать со своей дороги людей, которым ты и в подметки не годишься. Вот и поквитаемся!

Выхватив меч, он набросился на Конана. Тот тоже поднял оружие, отражая натиск.

Сталь ударилась о сталь. И тут кто-то закричал:

– Городская стража! Кто-то позвал стражу! Быстро, делаем дружеские лица, товарищи!

Большинство посетителей до сих пор еще не решилось, чью сторону в этом споре взять. Теперь ворвавшиеся в кабак солдаты оттеснили их щитами и пиками. По воздуху пролетело несколько пивных кувшинов, но на этом скандал и затих. Против длинных копий не попрешь. Исторгающая проклятия толпа разделила обе группы вооруженных офицеров.

Стражники быстро и умело очистили кабак. Они выгоняли толпу из обоих выходов. Снаружи, озаряемый светом факелов, стоял еще один отряд, примерно двенадцать одетых в серое фигур, которые отправляли наемников продолжать свои склоки на рыночную площадь. Последние из кутил, выброшенные из кабака, еще немножко покрутились вокруг, ругая стражников на чем свет стоит. Но потом и они разошлись и направились в иные, подобные же заведения.

Зено догонял своих друзей с пылающим от ярости лицом, держа меч обнаженным, Затем кто-то заметил ему, что клинок-то обломан почти под рукоятью. С недоверчивым удивлением уставился он на свое оружие, а потом с яростным проклятием швырнул обломок на мостовую переулка. Он носился в поисках своего врага по городу, однако не сумел его найти.

Между тем Конан вместе с тремя остальными офицерами быстро шел к городским воротам. Павло приходилось почти бежать, чтобы не отставать от рослого киммерийца. При этом он еще и разговаривал с Конаном.

– Правда то была или ложь – подобное обвинение ты не можешь оставить просто так. Оно будет висеть у тебя за спиной, тебя опозорят.

– Да, это рискованно. – Конан мрачно глядел себе под ноги. – Этот Зено ревнив. Вероятно, мне придется убить его… Но не сегодня же вечером. – Он потряс головой. – Мне не хотелось бы привлекать к себе внимание ни наемников, ни городских стражей. Особенно стражей.

Бильхоат кипел от ярости:

– Эти треклятые свиньи, городские шавки! Оскорбить честных солдат! Мы должны поднять всех наших товарищей зовом боевой трубы! И пусть они набросятся на городских и разграбят их арсеналы. – Гордо шествуя мимо охраны городских ворот, он наградил стражника гневным взором.- Тогда мы сможем гнать этих сволочей до самого дворца.

– Помилосердствуй, ты, неукротимый мститель! – крикнул Франос.- Митра в своей мудрости постановил, что не суждено нам погибнуть от жажды.

Он извлек из-под своей куртки спасенный кувшин, в котором что-то многообещающе булькало.

– Глядите-ка, что дала мамаша Белда своему толстому карапузику!

С радостными воплями обступили его остальные наемники. Несколько минут стояли они под самыми воротами. А затем, смеясь и отпуская шуточки, пошли по улице.