"Степан Павлович Злобин. Степан Разин (Книга вторая) [И]" - читать интересную книгу автора

- Пиши, Митяй: "Ко всем казакам запорожским, волжским и яицким и всему
народу донской атаман Степан Тимофеев Разин с есаулы и с войском поклон
посылает", - сказал Степан Тимофеич, держа в руке чарку с горелкой.
- Вот ладно, батька! Да ты, гляди, сам писаря за кушак заткнешь! -
воскликнул Серебряков.
- Складно молвил! - одобрил немногословный Дрон.
Перо Еремеева неуверенно ткнулось острым носом в бумагу, легонько
брызнуло и поползло, рисуя замысловатые кренделя.
- Пиши дальше, Митя: "Сколь можно боярской и старшинской неправды
терпеть и жить у богатых в басурманской неволе!"
Митяй с удовольствием качнул головой.
- Твои слова не гусиным пером писать - золотым.
- А ты забеги к Корниле во двор - там павлины гуляют. Дерни перо да
пиши! - усмехнулся польщенный Разин.
Митяй писал.
- "Пришла пора всем миром стать на старшинску неправду по всей казацкой
земле, да и по всем городам понизовым согнать воевод и добрый казацкий уряд
на правде поставить!" - сказал Степан.
- Ну, уж эки слова не павлиньим - орлиным пером писать! - воскликнул
Минаев.
Еремеев писал торопливо. Все следили за его пером, затаив дыхание, и
никто не успел коснуться налитых чарок.
По лбу Еремеева струился пот, и крупная капля его упала на лист бумаги.
- Далее так, атаманы, - сказал Еремеев: - "А правда наша казацкая -
божья правда. Жить всем по воле, чтоб всякий всякому равен..."
- Складно молвил. Пиши! - согласился Разин.
- "И вы бы, всякий простой понизовский люд, кому от бояр тесно, брали б
ружье да шли ко мне, атаману Степану Разину, а у нас в обиде никто не будет
и всякому по заслугам..." - подсказывал Серебряков.
- "А вы бы в своих городах воевод да с ними приказных собак
побивали!.." - заговорил и Наумов.
- "А стрельцам всех начальных людей - голов и сотников - вешать да
между себя кого похотят обирать атаманов".
- "Да и посадскому понизовому люду сотнями обирать атаманов и есаулов,
кто люб, и жить по-казацки..."
С десяток ближних к Разину казаков сошлось в войсковую избу, и всякий
подсказывал от себя, как мыслил...
Когда письмо было написано и все казаки разошлись, Наумов положил перед
Степаном листок бумаги.
- Еще письмо, Тимофеич! - сказал он со злой усмешкой.
Это была перехваченная грамота, которую отправляли домовитые казаки в
Москву, к боярину Ордын-Нащокину, рассказывая, что "кагальницко ворье"
захватило Черкасск, войсковую избу и все Войско, умоляя прислать царских
стрельцов с воеводами, пока донским "лучшим людям" не пришло "пропадать
вконец"...
- Схватил ты их? - спросил Разин.
- Самаренин убежал, а прочих схватил, Тимофеич. Объявил по станицам,
что утре станем судить и башки посечем. Двадесять человек, все прежне
старшинство в сговоре их. Всем башки порубить - остальным острастка!
- Войсковому судье отдай. Пусть во всем разберет...