"Степан Павлович Злобин. Остров Буян" - читать интересную книгу автора

Иванка вскакивал и колотил его по спине.
- Не так дерешься, не так! - с улыбкой, разгонявшей его угрюмость,
останавливал Истома, если случалось ему видеть возню. - Иди сюда, я тебя
научу.
Иванка всегда охотно бежал к отцу.
- Ну-ка, стукни мне в зубы, - говорил Истома, нагнувшись к нему. - Так!
Здорово! А теперь по шее вмажь! Ловко! А теперь под микитки... Да нет, не
так. Вот я тебя научу под микитки.
Он легонько тыкал кулаком, Иванка валился с ног, но не ревел, он
вскакивал снова на ноги и угощал отца кулаком...
- Учись, учись, сынок, тумаки давать, - говорил Истома. - У кого своих
много, тому другие не дадут, а у кого нет, с тем каждый поделится.
Когда Иванке минуло восемь лет, на кулачной учебе впервые разбил он
отцу в кровь губу.
- Ну, хватит тебя обучать, - сказал Истома, - остальному ребята
выучат...
Когда Иванке было года четыре, у него родилась сестра Груня. Иванке
пришлось быть нянькой, смотреть за девчонкой, сидеть у люльки и забавлять ее
глиняной погремушкой. Груня подросла - и он стал таскать ее за руку. Грунька
была рева, и если брат убегал с ребятами, она поднимала такой крик, что
тотчас ему приходилось бросать игру и заниматься с ней.
Чтобы утешить реву, Иванка ей пел, что пелось, - про сороку-ворону, про
серого волка, про заиньку, а если ему не хватало этих песен - он сам
принимался складывать новые... Но когда сестра засыпала, он, не теряя
минуты, выскакивал из дому и мчался стремглав подальше...
Иванке было семь лет, когда родился у него братишка, которого в память
пропавшего брата назвали Федей. Иванка бы огорчился его рождением, если бы
ему пришлось опять начинать сначала "сороку-ворону" и погремушку, но тут как
раз перед самым рождением Федюньки явилась в дом бабка Ариша...
После рождения Федюньки Авдотья занемогла. Больше года она была не в
силах подняться, хотя, по совету знахарок, Истома выпрашивал для нее у
попадьи то сала, то меду, а бабка настаивала ей разные "добрые" травы...
Для охраны Немецкого двора и самого Завеличья невдалеке от Пароменской
церкви, где звонарил Истома, жило с десяток стрельцов{48}. Дом стрелецкого
старшины Прохора Козы находился позади церкви. Стрельцы редко
довольствовались царским стрелецким жалованьем. У каждого из них было свое
хозяйство, свой промысел, ремесло, которое помогало кормиться. Прохор Коза
был горшечник. Истоме везло на соседей-горшечников. За рубежом у него тоже
был горшечник сосед - Васька Лоскут, поиски которого привели Истому с семьей
к несчастьям и бедам. Чтобы не голодать, Истома смолоду работал на Лоскута,
узоря блюда и кувшины. Теперь он стал брать работу у соседа-горшечника
Прохора Козы.
Работая сам, Истома стал приучать к работе и старшего сына Первушку.
Когда Истома с Первушкой работали красками, Иванка глядел завистливым
взглядом. Истома, заметив это, подбодрил его:
- Ну, ну, попытай.
И обрадованный Иванка взялся за работу.
Работа была без выдумки. Истома знал всего пять старых узоров - листья
да огурцы, петушки, да кони, да розаны. Еще пяток узоров из тех же огурцов,
петухов да розанов, расположенных на иной лад, делал сам Прохор Коза.