"Эмиль Золя. Завоевание" - читать интересную книгу автора

краях. Не разберешь, кто из них отвратительнее - муж или жена. Хорошо, что у
них нет детей.
И Муре стал смеяться еще громче. Он пришел в возбуждение, махал руками,
стучал кулаком по подоконнику.
- Как хотите, - произнес он, кивком головы указывая то на сад Растуаля,
то на сад супрефектуры, - я не могу смотреть без смеха на эти два кружка. Вы
не занимаетесь политикой, господин аббат, а то я бы и вас распотешил...
Представьте себе, что меня тут - правильно или нет - считают республиканцем.
По своим делам мне часто приходится бывать в деревнях, и у меня хорошие
отношения с крестьянами; поговаривали даже о том, чтобы выбрать меня в члены
городского совета; короче говоря, меня тут знают... Так вот, полюбуйтесь
теперь: справа от меня, у Растуалей, собирается весь цвет легитимизма, а
слева, у супрефекта, - оплот Империи. Разве это не весело? И мой старый
тихий садик, этот мирный и счастливый уголок, вклинился между двумя
враждующими лагерями! Я все время боюсь, как бы они не вздумали через мой
забор швырять друг в друга камнями. Вы ведь понимаете, что камни могут
попасть и в мой огород.
Эта шутка привела Муре в полный восторг. Он приблизился к аббату с
видом кумушки, у которой про запас еще целый короб новостей.
- Плассан, видите ли, прелюбопытный город с политической точки зрения.
Государственный переворот здесь имел успех, потому что Плассан в основном
город консервативный. Но главное то, что он весь во власти легитимистов и
орлеанистов, - настолько, что на другой же день после провозглашения Империи
он вздумал диктовать свои условия. Однако ввиду того, что никто не пожелал с
ним разговаривать, он обиделся и перешел в оппозицию. Да, да, господин
аббат, в оппозицию. В прошлом году мы избрали депутатом маркиза де
Лагрифуля, и хотя этот старый дворянин умом и не блещет, его избранием мы
сильно досадили супрефектуре... Взгляните, вот и сам господин Пекер-де-Соле;
а с ним и наш мэр, господин Делангр.
Аббат быстро посмотрел в указанном направлении. Супрефект, жгучий
брюнет, улыбался, топорща нафабренные усы; он держался безукоризненно,
приятностью манер напоминая красивого офицера или любезного дипломата. Мэр,
шедший рядом с ним, что-то горячо ему объяснял, порывисто жестикулируя.
Маленький, приземистый, с помятым лицом, он был похож на паяца. Несомненно,
он был большой говорун.
- Господин Пекер-де-Соле чуть не заболел с досады, - продолжал Муре. -
Он был уверен, что избрание правительственного кандидата обеспечено... Меня
эта история сильно позабавила. В вечер того дня, когда состоялись выборы,
сад супрефектуры был темен и уныл, как кладбище, в то время как у Растуалей
всюду под деревьями горели плошки, раздавались громкий смех и радостные
возгласы. На улице и виду не подадут, а у себя в саду нисколько не
стесняются, все нараспашку... Да, иной раз приходится видеть удивительные
вещи; но только я молчу.
Он на минуту остановился, словно не желая больше рассказывать; но
соблазн поболтать оказался сильней.
- И вот я спрашиваю себя, - продолжал он, - что предпримут теперь в
супрефектуре? Никогда в жизни их кандидат не пройдет. Они не знают нашего
края, не пользуются влиянием, да и силы-то у них уж больно маленькие. Меня
уверяли, что если бы выборы прошли для него удачно, Пекер-де-Соле был бы
назначен префектом. А теперь - пиши пропало! Он надолго застрянет в