"Эмиль Золя. Завоевание" - читать интересную книгу автора

Когда она явилась, в столовой находились только Марта и Муре.
- Смотри-ка, - сказал последний, крайне удивленный, - твоя мать идет!..
Чего ей надо от нас? Еще и месяца не прошло, как она была у нас... Наверно,
еще какие-нибудь затеи.
К Ругонам, у которых он был приказчиком до своей женитьбы, когда их
торговля в лавке старого квартала только что начинала ухудшаться, он
относился с недоверием. Они в свою очередь отплачивали ему сильною и
глубокою неприязнью, презирая в нем главным образом торговца, который быстро
пошел в гору. Когда их зять говорил: "я обязан своим состоянием только
собственному труду", они закусывали губы, отлично понимая, что он обвинял их
в приобретении состояния неблаговидными способами. Фелисите, несмотря на то,
что у нее самой был прекрасный дом на площади Супрефектуры, втайне
завидовала маленькому покойному домику Муре с тою необузданной ревностью
старой торговки, богатство которой составилось вовсе не из мелких
сбережений, скопленных за прилавком.
Фелисите поцеловала Марту в лоб, словно той было все еще только
шестнадцать лет; затем протянула руку зятю. Обыкновенно разговор их был
полон взаимных колкостей, прикрытых тоном деланной любезности.
- Ну что, смутьян? - спросила она его, улыбаясь. - Жандармы еще не
приходили за вами?
- Пока еще нет, - ответил он также с усмешкой. - Они ждут распоряжения
об этом от вашего супруга.
- Как это мило сказано! - воскликнула Фелисите, и глаза ее сверкнули.
Марта умоляюще посмотрела на мужа, который действительно хватил через
край. Но он уже разошелся и продолжал:
- Что же это мы так невнимательны, принимаем вас в столовой? Прошу
покорно в гостиную.
Это была одна из его обычных шуток. Принимая Фелисите у себя, он таким
образом высмеивал ее манеру важничать. Напрасно Марта возражала, говоря, что
и в столовой хорошо, - он настоял, чтобы они перешли за ним в зал. Там он
бросился открывать ставни, передвигать кресла. Зал, в который обыкновенно
никто не входил и окна которого большею частью были закрыты, представлял
большую нежилую комнату, где в беспорядке стояла мебель в белых чехлах,
пожелтевших от сырости, проникавшей из сада.
- Просто невыносимо, - пробормотал Муре, стирая пыль с небольшой
консоли, - у этой Розы все в запустении.
И, обратясь к теще, он произнес тоном, в котором сквозила ирония:
- Извините, что принимаем вас в таком бедном домишке... Не всем же быть
богатыми.
Фелисите задыхалась от бешенства. Она пристально посмотрела на Муре,
готовая вспылить, но, сделав над собою усилие, медленно опустила глаза;
затем, подняв их снова, произнесла любезным тоном:
- Я только что была у госпожи Кондамен и зашла сюда справиться, как вы
поживаете, мои дорогие... Что дети, здоровы? Как вы себя чувствуете, милый
Муре?
- О, мы все чудесно себя чувствуем, - ответил он, совершенно пораженный
этой небывалой любезностью.
Но старуха не дала ему времени перевести разговор снова на враждебный
тон. Она стала расспрашивать Марту о целой бездне мелочей; выказала себя
доброй бабушкой, попеняв своему зятю, что тот не отпускает к ней почаще