"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

просто хорошенькая... Сразу чувствуется пылкая женщина... Скажите, стоит
рискнуть?
Трюбло надул щеки.
- Вот насчет пылкости никогда нельзя сказать заранее. У вас
оригинальный вкус. Во всяком случае лучше, чем жениться на этой девчонке.
- На какой девчонке? - забывшись, воскликнул Октав. - Вы на самом деле
вообразили, что я позволю себя окрутить?.. Да ни за что на свете! У нас в
Марселе, милый мой, не очень-то женятся!
В эту минуту к ним подошла г-жа Жоссеран. Слова Октава поразили ее в
самое сердце. Еще одна бесполезная попытка! Еще один даром потерянный вечер!
Удар был так жесток, что она в бессилии оперлась на стул, с отчаянием глядя
на опустошенный стол, где валялся только подгоревший ломтик торта. Она уже
потеряла счет своим неудачам, но эта неудача - торжественно поклялась она
самой себе - будет последней, и отныне она больше не станет кормить людей,
которые приходят к ней с единственной целью наесться до отвала. И, вконец
расстроенная, доведенная до отчаяния, она обводила взглядом столовую,
отыскивая, в чьи бы объятия толкнуть свою дочь, как вдруг увидела Огюста,
который, за весь вечер не притронувшись к угощению, с покорным видом стоял у
стены.
В это время Берта с чашкой чая в руке, улыбаясь, направлялась к Октаву.
Повинуясь наставлениям матери, она продолжала вести на него атаку. Но та
внезапно схватила ее за руку и шепотом назвала несчастной дурой.
- Предложи эту чашку чая господину Вабру, который уже целый час ждет,
чтобы его угостили, - в полный голос произнесла она с самой очаровательной
улыбкой.
Потом, бросив на дочь все тот же взгляд военачальника на поле битвы,
она снова шепнула ей на ухо:
- Будь с ним любезна, а то я тебе покажу!
Берта, лишь на миг растерявшись, сразу же поняла в чем дело. Намерения
ее мамаши нередко менялись по три раза в течение одного вечера. И Берта с
улыбкой, предназначенной было для Октава, передала чашку чая Огюсту. Она
была с ним любезна, говорила о лионских шелках и выказала себя приветливой
особой, которая была бы вполне на месте за кассой магазина. Руки Огюста
слегка дрожали. Он весь раскраснелся, так как в этот вечер у него особенно
сильно разыгралась мигрень.
Некоторые из приглашенных после чая из вежливости вернулись ненадолго в
гостиную. Угощение было съедено, стали расходиться по домам. Когда хватились
Вердье, оказалось, что тот уже ушел. Вконец раздосадованным барышням удалось
лишь мельком увидеть его спину. Кампардон, не дожидаясь Октава, вышел вместе
с доктором и, задержав его на площадке лестницы, спросил - неужели на самом
деле нет никакой надежды? Во время чая одна из ламп потухла, и от нее
распространился неприятный запах масла, а другая начала коптить и освещала
гостиную таким зловещим светом, что Вабры - и те стали собираться, несмотря
на горячие упрашивания г-жи Жоссеран. Октав, опередив их в прихожей, с
удивлением заметил, что Трюбло, на его глазах взяв шляпу, вдруг как сквозь
землю провалился. Свернуть он мог только в коридор, ведущий на кухню.
- Где же он все-таки? Вероятно, вышел на черную лестницу, - пробормотал
Октав, но не стал особенно раздумывать над этим. Рядом с ним стояла Валери -
она искала свою шелковую косынку. Оба брата, Огюст и Теофиль, как бы не
замечая ее, стали спускаться по лестнице. Отыскав косынку, молодой человек