"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу авторапереполнена впечатлениями и смутными грезами, навеянными чтением, что с
трудом переводила дыхание. В ушах у нее звенело от отдаленных призывов рога, в который трубил стрелок, герой ее романсов, унося ее в заоблачные выси неземной любви. И тут же, без всякой связи, она рассказала, что в это утро ходила в церковь святого Роха к ранней обедне и там очень плакала, ибо церковь заменяет ей все на свете. - О, мне теперь гораздо легче! - продолжала она, испустив глубокий вздох и остановившись перед Октавом. Наступило молчание. Глаза ее ясно улыбались ему. Никогда до сих пор она, со своими жиденькими волосами и невыразительным лицом, не казалась ему такой ничтожной. Пока она так смотрела на него, смертельная бледность внезапно залила ее лицо, и она пошатнулась. Октав едва успел ее подхватить. - Ах, боже мой! - с рыданием вырвалось у нее. А он, растерянный, по-прежнему продолжал ее поддерживать. - Вы бы выпили немного липового чаю!.. Это потому, что вы слишком много читали. - Да, когда я закрыла книгу и увидела, что я одна, во мне все перевернулось! Какой вы добрый, господин Мюре!.. Если бы не вы, я бы упала и расшиблась... Пока она говорила, Октав искал глазами стул, чтобы усадить ее. - Хотите я разведу огонь? - Нет, не надо, вы перепачкаетесь. Я заметила, что вы всегда в перчатках. При этих словах она опять тяжело задышала и, словно внезапно теряя сознание и как бы все еще продолжая грезить наяву, послала в пространство Октава этот поцелуй совершенно ошеломил. Губы Мари были холодны, как лед. Когда же она, словно отдаваясь, крепко прильнула к его груди, в нем внезапно вспыхнула страсть, и он хотел унести ее в глубь комнаты. Но это грубое прикосновение вернуло Мари к действительности: она вдруг осознала, что, против своей воли, чуть не отдалась ему, и в ней восстал инстинкт женщины, подвергающейся насилию. Она стала отбиваться, призывая на помощь мать, совершенно забыв про мужа, который с минуты на минуту должен был вернуться, и про спавшую тут же рядом свою дочь Лилит. - Только не это! О нет, нет! Этого нельзя! А он между тем страстно повторял: - Никто не узнает... Я никому не скажу!.. - Нет, господин Октав... Вы отнимете у меня радость, которую доставило мне знакомство с вами. Нам это ничего не даст, уверяю вас... Я ведь мечтала совсем о другом... Он не стал больше разговаривать и, желая отыграться на ней за все свои неудачи, цинично повторял про себя: "Нет! Уж ты-то от меня не уйдешь!.." Убедившись, что она ни под каким видом не хочет перейти в спальню, он грубо повалил ее на край стола. Она перестала сопротивляться, и он овладел ею между забытой тарелкой и романом, который от толчка свалился на пол. Дверь, как была, так и оставалась открытой, и торжественное безмолвие лестницы распространилось на комнату, в которой больше не было произнесено ни слова. А рядом, положив голову на подушку, мирно спала Лилит. Когда Октав и Мари поднялись; высвобождаясь из помятых юбок, оба не нашли, что сказать друг другу. Она машинально подошла взглянуть на ребенка, |
|
|