"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

смотрят, чинно выступала рядом с ней, потупив глаза.
- Как она прекрасно себя держит! - воскликнула г-жа Кампардон. - И до
чего же она милая, порядочная женщина!
- Да, мой друг, - изрек архитектор, хлопнув Октава по плечу, - нет
ничего лучше домашнего воспитания!

V

В этот день у Дюверье должен был состояться званый вечер и концерт.
Около десяти часов Октав, приглашенный туда в первый раз, кончал одеваться у
себя в комнате. Он был мрачен и недоволен собой. Почему у него ничего не
вышло с Валери, женщиной, у которой такая богатая, влиятельная родня? А
Берта Жоссеран? Ему бы следовало хорошенько подумать, прежде чем
отказываться от нее.
Когда он повязывал белый галстук, мысль о Мари Пишон стала ему
совершенно нестерпимой. Подумать только, пять месяцев, как он в Париже, и
одно только это жалкое приключение! Оно тяготило его, как нечто постыдное,
ибо он прекрасно чувствовал всю бессмысленность и ненужность этой связи.
Надевая перчатки, он дал себе слово впредь подобным образом не терять время.
Он был полон решимости отныне действовать энергично, поскольку он теперь
получил доступ в свет, где, разумеется, может подвернуться не один удобный
случай.
Выйдя из комнаты, он в конце коридора натолкнулся на поджидавшую его
Мари Пишон. Самого Пишона не было дома, и ему пришлось на минутку зайти к
ней.
- Какой вы интересный! - прошептала она.
Супругов Пишон никогда не приглашали к Дюверье, что преисполняло Мари
глубоким почтением к салону жильцов второго этажа. Впрочем, она никому не
завидовала, у нее для этого не хватало ни воли, ни сил.
- Я вас буду ждать, - сказала она, подставляя ему лоб для поцелуя. -
Возвращайтесь пораньше и приходите мне рассказать, весело ли вы провели
время.
Октаву пришлось коснуться губами ее волос. Несмотря на то, что связь их
продолжалась - по его инициативе и в той мере, в какой это его устраивало, -
и она отдавалась ему каждый раз, когда желание или просто скука приводили
его к ней, они до сих пор не говорили друг другу "ты". Наконец он спустился
вниз. Она же, перевесившись через перила, смотрела ему вслед.
В это время в квартире Жоссеранов разыгралась целая драма. На вечере у
Дюверье, куда они отправлялись всей семьей, должен был, как этого ожидала
мать, решиться вопрос о браке Берты с Огюстом Вабром. Огюст, на которого
последние две недели повели энергичную атаку, продолжал колебаться, очевидно
одолеваемый сомнениями насчет приданого. И потому г-жа Жоссеран, собираясь
нанести решительный удар, написала своему брату о предполагаемом замужестве
Берты, одновременно напомнив о его обещании, в надежде, что он в своем
ответе обмолвится какой-нибудь фразой, которую можно будет истолковать, как
обязательство. И вся семья, одетая для выхода, собравшись в столовой у
печки, ждала, когда пробьет девять часов, чтобы спуститься вниз, как вдруг
появился Гур и вручил им письмо от дядюшки Башелара. Это письмо г-жа Гур,
после очередной доставки почты, засунула под табакерку, совершенно о нем
позабыв.