"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

католицизме, боровшееся за светскую власть папы и неограниченное влияние
Ватикана на всю общественную жизнь католических государств Европы.}, грозил
самыми мрачными катастрофами в случае, если Франция не выразит готовности
пролить свою кровь до последней капли за светскую власть пап.
- А нельзя ли найти приемлемый для обеих сторон modus vivendi
{Буквально "образ жизни" (лат.). Выражение употребляется в значении
"определенные условия сосуществования".}? - подойдя, заметил Леон Жоссеран.
Он в это время состоял секретарем одного знаменитого адвоката -
депутата левой. Не рассчитывая ни на какую поддержку со стороны родителей,
чье убогое прозябание буквально бесило его, он в продолжение двух лет
шатался по тротуарам Латинского квартала и занимался самой ярой демагогией.
Но с тех пор, как его стали принимать у Дамбревилей, где ему представилась
возможность отчасти утолить свою жажду успеха, он несколько поостыл и
превратился в умеренного республиканца.
- Тут и речи не может быть о каком-либо соглашении! - заявил священник.
- Церковь не пойдет ни на какие уступки.
- Тогда она исчезнет! - воскликнул доктор.
Несмотря на то, что они были тесно связаны друг с другом, постоянно
встречаясь у изголовья умирающих прихожан церкви святого Роха, они всегда
оказывались непримиримыми противниками - худой и нервный доктор и жирный
обходительный викарий. Последний сохранял вежливую улыбку даже тогда, когда
высказывал самые резкие суждения, проявляя себя светским человеком, терпимо
относящимся к людским слабостям, но в то же время и убежденным католиком,
который умеет быть твердым в том, что касается догматов.
- Чтобы церковь исчезла, да полно вам! - со свирепым видом произнес
Кампардон, желая подслужиться к священнику, от которого ожидал заказов.
Впрочем, того же мнения придерживались все собравшиеся здесь мужчины:
церковь ни в коем случае не может исчезнуть. Теофиль Вабр, которого трясла
лихорадка, развивал, кашляя и отплевываясь, свои мечты о достижении
всеобщего счастья путем установления республики на гуманных началах. Только
он один высказывал мнение, что церкви придется видоизмениться.
- Империя сама себя губит, - как всегда, мягко произнес священник. - Мы
это увидим в будущем году во время выборов.
- О! Что касается империи, то, ради бога, избавьте нас от нее! -
отрезал доктор. - Это было бы огромной услугой.
При этих словах Дюверье, с глубокомысленным видом прислушивавшийся к
разговору, покачал головой. Он происходил из орлеанистской семьи {То есть из
семьи, поддерживавшей младшую ветвь бурбонской династии - Орлеанов,
возведенных на французский престол в 1830 году в лице Луи-Филиппа, который
был низложен февральской революцией 1848 года. В эпоху империи орлеанисты
были бессильной группой. Значительное число их перешло к прямой поддержке
Наполеона III.} но, будучи обязан всем своим благополучием империи, счел
нужным встать на ее защиту.
- Мое мнение, - произнес он, наконец, строгим тоном, - что не следует
колебать общественных устоев, иначе все пойдет прахом! Все катастрофы
роковым образом обрушиваются на наши же собственные головы.
- Совершенно верно! - подхватил Жоссеран, который не имел никакого
определенного мнения, но помнил наставления своей жены.
Тут все заговорили сразу. Империя не нравилась никому. Доктор Жюйера
осуждал мексиканскую экспедицию {Мексиканская экспедиция -