"Эмиль Золя. Творчество" - читать интересную книгу автора

раздался удар грома, такой близкий, что, казалось, он попал в крышу дома.
Побелев, как полотно, девушка безмолвно опустилась на стул.
Клод тоже слегка побледнел.
- Черт побери, теперь ударило где-то совсем рядом. Мы пришли вовремя,
здесь все же лучше, чем на улице, не так ли?
Клод с шумом захлопнул дверь и дважды повернул ключ, а она смотрела на
него, ничего не соображая.
- Вот мы и дома!
Меж тем гроза стихала, слышались только отдаленные раскаты, вскоре
прекратился и ливень. Теперь Клод чувствовал себя неловко, он исподтишка
оглядывал девушку. Она ведь неплохо сложена и, несомненно, молода, не больше
двадцати лет. Его недоверие увеличивалось, и все же в глубине души он начал
сомневаться: может быть, она и не все налгала ему. Во всяком случае, как она
ни хитра, она напрасно воображает, что поймала его. Преувеличенно развязным
тоном он грубо сказал:
- Ну, что же? Ляжем, надо же просохнуть.
Девушка испуганно вскочила. Не решаясь взглянуть Клоду в лицо, она тоже
изучала его. Этот худощавый, обросший бородой юноша с угловатыми движениями
внушал ей ужас, казался разбойником из сказки; даже его черная фетровая
шляпа и старое коричневое пальто, побуревшее от дождей, увеличивали ее
страх. Она пробормотала:
- Благодарю вас, мне и так хорошо, я буду спать не раздеваясь.
- Как так не раздеваясь? Ведь с вас текут потоки воды... Не будьте
дурой, раздевайтесь сию же минуту...
Он отшвырнул стулья и раздвинул разодранную ширму. Девушка увидела
умывальник и узенькую железную кровать, с которой Клод сорвал одеяло.
- Нет, нет, сударь, не трудитесь, клянусь вам, я не двинусь отсюда.
Клод рассвирепел, он размахивал руками, стучал кулаком.
- Перестаньте, наконец, кривляться! Я вам уступаю постель, чего вам еще
от меня надо?.. Не изображайте из себя недотрогу, это ни к чему. Ведь я буду
спать на диване.
Он приблизился к ней с угрожающим видом.
Дрожа от страха, думая, что он хочет ее ударить, она начала снимать
шляпку. С ее юбок натекла целая лужа. Клод продолжал ворчать. Но
чувствовалось, что им овладевают какие-то сомнения, и наконец он сказал:
- Если вы брезгуете, я могу переменить простыни.
Он порывисто сдернул их и бросил на диван в другом конце мастерской,
потом выхватил свежие из шкафа и сам застелил постель с ловкостью,
показывавшей, что для него это - дело привычное. Он заботливо подоткнул
одеяло со стороны стены, взбил подушку, откинул простыню.
- Ну вот, теперь можно и баиньки!
Она продолжала молчать, не двигаясь с места, и только растерянно
проводила пальцами по платью, не решаясь расстегнуть его. Он задвинул ее
ширмой. Подумать только! Какая стыдливость! Сам он управился мгновенно:
расстелил простыни на диване, одежду развесил на мольберте и улегся,
растянувшись на спине. Но спохватившись, что она, вероятно, еще не успела
раздеться, он не погасил свечу. Он даже не слышал, чтобы она двигалась,
наверное, все так же неподвижно стоит у железной кровати. Наконец он
разобрал шелест одежды, медленные, приглушенные движения, как будто она не
решалась раздеться, боязливо прислушиваясь и поглядывая на огонек свечи,