"Эмиль Золя. Труд" - читать интересную книгу автора

братскому, умиротворяющему торжеству труда грядущего. Но что предпринять,
куда направить свои усилия, с какой реформы начать, как ускорить рождение
того смутного и ускользающего разрешения проблемы, которое - он чувствовал -
зрело в нем? Ростом и силой Лука превосходил своего брата Матфея; у него
было открытое лицо человека, созданного для действия, высокий лоб,
походивший на башню, широкий, неутомимо рождавший мысли ум; но пока его
мощные руки, жаждущие творчества, созидания нового мира, обнимали лишь
пустоту. Налетел резкий порыв ветра, повеяло ураганом; Лука вздрогнул в
священном трепете. Ужели неведомая сила забросила его в этот страждущий
край, словно Мессию, для выполнения давно лелеемой им мечты освобождения и
счастья?
Когда, очнувшись от этих смутных дум, молодой человек поднял голову, он
увидел, что вернулся в Боклер. Четыре широкие магистрали, выходящие на
центральную площадь Мэрии, разделяют город на четыре почти равные части;
каждая из улиц носит название соседнего городка, куда она ведет: на север
идет улица Бриа, на запад - улица Сен-Крон, на восток - улица Маньоль, на юг
- улица Формри. Лука находился на улице Бриа; улица эта с ее вечно
переполненными лавками - самая людная, самая оживленная из всех: на ней или
по соседству с нею расположены все заводы и фабрики Боклера, выбрасывающие в
часы окончания работы темные людские волны. Когда Лука проходил мимо
башмачной фабрики Гурье, принадлежавшей городскому мэру, широкие ворота
распахнулись, и оттуда, теснясь и толкаясь, хлынуло около пятисот рабочих,
среди них более двухсот женщин и детей. По соседству был расположен завод
Шодоржа, вырабатывавший гвозди, железоделательный завод Оссера,
выбрасывавший на рынок более ста тысяч кос и садовых ножей в год, завод
Миранда, специализировавшийся на сельскохозяйственных машинах. Все они
пострадали от забастовки на "Бездне": она снабжала их сырьем - железом и
сталью. Дыхание нищеты и голода коснулось рабочих всех этих предприятий, и,
несмотря на кажущуюся стадную покорность теснившихся и спешащих толп,
которые выливались из заводских ворот на грязные улицы, глаза исхудалых,
изможденных людей выдавали злобу, уста - молчаливую непримиримость. Улица,
слабо освещенная редкими газовыми фонарями, пламя которых колебалось на
ветру, казалась темной от народа. Еще больше затрудняли уличное движение
жены рабочих: получив наконец от мужей несколько су на расходы, они спешили
в лавки, чтобы купить вдоволь хлеба и немного мяса.
Луке показалось, что он в городе, с которого только что снята осада.
Среди толпы расхаживали жандармы, целый вооруженный отряд; они пристально
следили за жителями, будто опасаясь, что в результате страданий, еще не
утративших своей остроты, во внезапном порыве ярости вновь вспыхнут
враждебные действия и город будет разграблен и разрушен дотла. Хозяева,
буржуазная власть одержали, правда, верх над рабочими; но пассивное молчание
укрощенных рабов оставалось угрожающим: страшная горечь отравляла воздух, и
чувствовалось, что в нем зреет ужас возможной мести и резни. Из недр этого
проходившего человеческого стада, раздавленного и бессильного, исходило
смутное ворчание; блеск оружия, галуны мундиров, сверкавшие здесь и там
среди групп рабочих, говорили о тайном страхе господ, дрожавших и после
своей победы, там - за плотными шторами домов, где царила праздность. А
горемыки-труженики, опустив голову, по-прежнему молча проходили чернеющей,
теснящейся толпой.
Гуляя, Лука подходил к двигавшимся по улице группам рабочих,