"Александр Ильич Зонин. Морское братство " - читать интересную книгу автора

- Когда организация налажена, дело идет, - непоследовательно ответил
Ручьев, точно и не он сейчас напускался на командира "Упорного". - Неделяев
меня беспокоит, Николай Ильич. Из-за Неделяева не поужинал. Ты прикажи... и
водочки, что ли.
С помощью хозяина каюты он снял наконец тулуп, одернул меховую
безрукавку и взял с койки открытую книгу.
- Неделяев ничего не читает. Вот бы ему Макарова, к примеру. Одобряю,
что старика помнишь. Конечно, это только минувший этап флотской мысли, но и
историю надо знать.
Долганов успел вызвать рассыльного и распорядился подать ужин. Неохотно
вслушиваясь в торопливые фразы Ручьева, он пожал плечами:
- Вряд ли мысли Макарова только история. Турбины, дизели, прямоточные
котлы позволят вернуться к идее Макарова, изменить соотношение между
главными и вспомогательными двигателями. Принципиально все, что уменьшает
вес механизмов, конечно, увеличивает боевую силу корабля.
- Ну, ну, - сказал Ручьев, почти сбитый с позиции спокойным возражением
Долганова, - я имел прежде всего в виду утверждения старика о преимуществе
безбронных кораблей. Скажешь, не заскок?
- Почти пророчество. Макаров основывался на роли торпедного оружия -
нашего с вами главного оружия. А время добавило к этому новый солидный
аргумент - возрастающую в силе авиацию.
Ручьев совсем смешался. Он не ждал, что Долганов вступит в спор. К его
счастью, вошел матрос с ужином, потом забежал механик и доложил, что
нормальный запас топлива принят, но для устойчивости в шторме не вредно бы
принять еще, и Ручьев мог вернуться к тону требовательного, оставляющего за
собой последнее слово единоначальника. Он подписал дополнительную заявку на
топливо и стал разливать водку.
- Благодарю, - сказал Долганов, отставляя свою рюмку, - я в походе не
пью.
- Как знаешь, а я для профилактики. Гриппа боюсь, - пояснил Ручьев.
Он шумно крякнул после второй рюмки, так же шумно прихлебывая и
причмокивая, отдуваясь, будто делал трудную работу, принялся за ужин.
Долганов ел плохо и мало. Просились на язык мысли, возникшие в ответ
Ручьеву, Мысли, прямо связанные с возможным боем против "Гросс-адмирала" и
сопровождавших его эсминцев. Но бесполезно говорить с Ручьевым, привыкшим
работать без раздумья. Этот хлопотун, "суета сует", как зовут его в отряде и
офицеры и матросы, не видит дальше конвойных будней и, пожалуй, не так уж
хочет, чтобы их нарушило крупное столкновение с надводными силами немцев. Да
в сущности Ручьев - командир того серого типа, который еще сколько-нибудь
годен для руководства элементарной морской практикой в мирное время, но в
войне - балласт. И удивительно, что командующий, такой смелый и даже дерзкий
в замысле операций, терпит Ручьева.
Командир отряда не прерывал раздумий Николая Ильича. Буркнув что-то об
усталости и желании вздремнуть перед бессонной ночью, лег на узкий диван и
прерывистым свистом с всхрапыванием возвестил, что считает все дела отряда
приведенными в полную ясность.
Захватив труд Макарова, Долганов решил записать кое-что в развитие
своих пометок на полях книги, но свист и храп Ручьева мешали ему
сосредоточиться. Упрекая себя в развинченности и барстве, Долганов снял с
вешалки реглан и пошел к механику. Корабль был затемнен, но на узких и