"Александр Зорич. Прикосновение" - читать интересную книгу автора

вожделению праздника), они обязательно вели бы себя совершенно иначе - под
стать грузному телу, с трудом преодолевающему долгий подъем, усложняемый
как необходимостью выполнения всех предписанных этикетом действий, так и
гнетущим присутствием футляра, чье содержимое не стоило толстых свинцовых
стенок и прихотливых замков, ключи от которых никогда не хранились в одной
связке, а были распределены между членами свиты, так называемыми ключарями.

На следующем ярусе их вновь встречал почетный караул во главе со вторым
церемониальным гонцом, который, выслушав доклад своего нижестоящего
коллеги, милостиво разрешил ему вернуться назад и, в свою очередь,
возглавил шествие. Посол знал, что подобная смена будет происходить всякий
раз по достижении очередного яруса и только на самом верху, под цветными
витражами, чьи разрозненные и потускневшие фрагменты, стоит лишь показаться
солнцу, мгновенно перекочуют на лица и одежды, на самом верху аудиенц-зала
Главный Гонец станет посредником в общении между ним, Динноталюцем
Кафайралаком, и обладателем пышного династического имени, сильно
проигрывающего перед коротким, но выразительным прозвищем, которое
уготовано императору злопамятными анналистами.

По мере того, как росло число оставленных за спиной ступеней, росло и
волнение, причины которого пестротой и разнообразием походили на "Аюта
распутного струями богатое вино", чей единственный недостаток - излишняя
крепость - всегда помещается невежественными ценителями из городских низов
во главе списка его достоинств.

Во-первых, посол боялся обморока, который вполне мог случиться с ним,
преодолевшим все однообразные тяготы восхождения, в самый ответственный
момент, когда он, освобожденный от бремени верительных грамот, вкусит
долгожданного облегчения, расслабится и, уже не удерживаемый необходимостью
продолжать подъем, упадет навзничь на глазах у всего Двора, причем отнюдь
не так изящно, как это проделывают опытные дамы, умудряющиеся сохранить при
том и достоинство, и прическу. Нет, он рухнет на покрывающие весь
аудиенц-зал (император болезненно относится к шаркающим подошвам именитых
старичков, тянущих ногу, перебитую, по их путаным рассказам, "когда вы еще
на коня с приступки залазили", не то в Варнагском сражении, не то в
постыдной схватке с мужем своей кузины - первой любовницы, разумеется)
ковры, как запоротый погонщиком осел или, что еще хуже, как сам погонщик,
напившийся в День Близнецов неимоверного гортело из гнилого гороха и
обмолотков ржи.

Во-вторых, Динноталюц был смущен слишком долгим, на его взгляд,
пребыванием в гостинице, ведь только послов из неугодных стран, запятнавших
себя сношениями с Югом, заставляют добиваться приема по два месяца, из чего
он заключал, что император относится к посольству с предубеждением, а это
угрожает успеху их и без того нелегкой миссии.

В-третьих, оставались под сомнением способности Нолака вести дела так,
как умел его предшественник, отказавшийся в начале весны от дальнейшей
работы в Ведомстве и уехавший из города в свое поместье к внукам, могилам
предков и плотоядному звону комаров над болотами, где иногда можно найти