"Александр Зорич. Прикосновение" - читать интересную книгу автора

воображение рисовало их исполненными фальшивого величия паяцами), отметил,
что гонцы неуязвимы благодаря стеклянным маскам и, не задерживаясь на
гвардейцах, с тем же ощущением, с каким допускал существование у себя
длинных косиц, попытался представить, как выглядит лицо императора. Его
затея показала себя совершенно бесплодной, поскольку присутствие последнего
оставалось под сомнением, а воспитание Динноталюца накладывало строгий
запрет на попытки воссоздания отвлеченного образа того, чье существование
не засвидетельствовано хотя бы одним из органов чувств.
Благодаря своеобразию критерия, устанавливавшего связь между восприятием
реальности и самой реальностью, посол вернулся к отправной точке своего
обзора - к прикосновению Нолака - и, удовлетворенный своей тихой местью,
теперь смог истрактовать его так, как на то надеялся секретарь. Если бы
император находился на троне, что отвечало бы нормальному, то есть
умолчательному, ходу событий, Нолак, будучи человеком не понаслышке
знакомым с воинской дисциплиной, никогда не посмел бы покуситься на
нарушение субординации. Значит он, опираясь на какие-то наблюдения, смог
определить, что императора на троне нет и этот вывод, ужасающий
непредсказуемостью вероятных исходов, надлежало проверить как можно скорее.
Но требовалось изыскать способ произвести проверку, вместе с тем оставаясь
в рамках, выходить за которые не позволено никому. Данное ограничение
лишало Динноталюца свободы выбора и, полагаясь на истинность заключений
относительно побудительных мотивов Нолака или, иными словами, на приемлемую
точность применяемых им логических инструментов, он, дополнительно
подстегиваемый стремлением избавиться от футляра, чья тяжесть перевешивала
все аргументы "против", принял решение нарушить правила Двора.
"В конце концов, если, как считает Нолак, император отсутствует, то этот
факт сам по себе уже настолько исключителен, что в его свете мой проступок
померкнет и вряд ли будет расценен как нечто предосудительное", - подумал
Динноталюц, делая глубокий вдох и готовясь стать центром всеобщего
внимания.

- Как здоровье императора?

Желая придать вопросу возможно более естественное звучание, посол
определенно переусердствовал и, близкий к обмороку, нашел свой тон чересчур
развязным. Гонцы прервали официальный разговор и повернулись к Динноталюцу.
Гвардейцы сохранили спокойствие, что добавило послу смелости, но уменьшило
значимость его шага в собственных глазах. За спиной что-то неодобрительно
пробормотал Нолак.

- Простите? - переспросил Главный Гонец и посол, кляня свою
несобранность, понял, что в волнении задал вопрос на оринском, а не на
тарском языке, хотя и владел последним в совершенстве. Динноталюц хотел
было высказаться в том духе, что он очень сожалеет по поводу своей
невоздержанности, которая заслуживает всяческого порицания и ему, видимо,
не следовало нарушать ход торжественной церемонии, служащей утверждению
величия Империи, но, расценив обходительность и многословие как проявление
губительной слабости, повторил:

- Как здоровье императора?