"Александр Зорич. Утешение" - читать интересную книгу автора

пня, от ворот его усадьбы, не желая смирять сладострастную тяжесть,
разлитую на донце еще не успевшего располнеть живота.

"О ужас!", - шептал хозяин "Серой утки".

"Пожалуй, доложив об этом Пагевду, я подвергну себя опасности не получить
ни авра, ведь тогда мое поручение можно будет без всякой злонамеренной
натяжки назвать неисполненным", - догадался Паллис, а потому, едва
коснувшись ягодицами красного бархата облюбованной им еще во время первого
визита кушетки, он с напускной озабоченностью печально поприветствовал
давнего приятеля - коленопреклоненного механического лучника - и сказал
Пагевду:

- Ваш бедный брат был просто в ужасе. Никогда не видел ничего подобного!
Он весь затрясся и побледнел как смерть, когда она квакнула! Он даже
завизжал. Нет, не завизжал, завопил! - для вящей убедительности Паллис
страдальчески воздел руки к небу ("Уподобившись
господину-младшему-брату!"), изо всех сил стремясь показаться Пагевду
существом впечатлительным, доверчивым, наивным. - Он был несказанно
испуган.

Пагевд, потерев в ладонях несуществующую горсть песка, довольно
захихикал, но тут же спохватился:

- Впрочем, я не усматриваю здесь ничего смешного. Напротив, это очень
прискорбно. Я ведь совсем не хотел испугать его.
Вы-то понимаете, что я мечтал всего лишь развлечь беднягу, скрасить его
затворническое прозябание.

- Уж я-то понимаю, - заверил его Паллис, взвешивая в руке славный
тяжеленький кошель - безответного, схваченного за горло толстяка с золотыми
внутренностями.

("Без сомнения, понимаю. И все-таки, отчего так весел гиазир Пагевд?"
Возможно, выходя на крыльцо хмурого особняка, слепая рука Паллиса
наткнулась на задохнувшуюся в кармане домовую мышь - ту самую, - но
последнюю фразу он наверняка проговорил про себя или даже вовсе не
проговорил.)

(с) Александр Зорич, 1994