"Александр Зорич. Утешение" - читать интересную книгу автора

- Только из безмерного уважения к гиазиру Пагевду, - более дружелюбно
сказал Паллис.

("Надоедливость ошибочно относят к второстепенным изъянам, присущим
человеческой природе", - он залюбовался исторгнутой сентенцией.)

Как выяснилось, ларчик был позабыт Паллисом на песке у ворот, то есть
там, где ему пришлось оставить его тотчас после вторжения в "Серую утку".
Правильнее было бы сказать, что он был забыт Стагевдом, так как Паллис,
доставивший его на место, самим фактом сообщения об этом
"господину-младшему-брату" как бы сложил с себя обязанность заботиться о
нем, может быть, несколько поспешнее, чем Стагевд таковую обязанность
принял.
Пока юноша, уже не чаявший выбраться за пределы имения засветло, возился
с ремнями на крышке, его спутник находился поодаль, с наигранным
безразличием насвистывая незатейливый мотив и скакал по запущенным до
пестроты лесной поляны клумбам.

- Вы в самом деле не знаете, что там? - В голосе Стагевда клокотало
нездоровое возбуждение.

("Не лучшая память. Не лучшие манеры.")

Паллис притворился, будто, увлекшись ремешками и пряжками, не расслышал
вопроса.

- Ох уж этот мой братец! Любезный братец щедро наделен талантом мучить
меня! - Плаксиво сказал Стагевд, нисколько не смущенный двухгрошовой
глухотой собеседника. В прошлый раз истязатель прислал мне такого...
такого.. Палача!

Не сдержавшись, Паллис оторвал взгляд от ларчика и недоумевающе воззрился
на несостоявшуюся жертву. Стагевд, которому во взгляде юноши примерещилась
некая укоризненная тень недоверия, умерил напыщенность слога и понизил
голос.

- Ну не палача... палачика. Такой злокозненный фарфоровый тип. Посланника
я выгнал взашей! Надавал ему пинков. - Стагевд сжал
костистые кулаки, в которых не содержалось и намека на внушительность. -
Эта противная кукла изволила махать секирой.
Как будто твердила мне:"Тебе не жить! Вж-жик! Тебе не жить! Вж-жик,
ж-жик!" Пагевд все продумал - знает, чем меня извести. Куклу я, понятно,
разбил. Боюсь я этих кукол. А уж как
палачей боюсь!

Оброненное вскользь замечание об изгнании предшественника навело Паллиса
на мысль. Он извлек из кармана камзола свинцовый карандаш, разорвал рукав
рубахи, выкроил из него ровную матерчатую ленту, положил ее на крышку ларца
и, растянув ткань пальцами, написал следующее: