"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

коня.
Еще издали услышал Всеволод возбужденные голоса людей, крики и смех.
Челядины, конюшие и "молодшие" дружинники собрались в толпу, и взгляды всех
были устремлены вовнутрь конюшни, откуда доносилось возбужденное ржанье,
стук копыт о деревянный настил и неспокойная возня. Вдруг из ворот выскочил
парень с разбитым в кровь лицом, злобно выругался и остановился как
вкопанный перед князем. Подначки и смех затихли, люди, пряча улыбки, низко
склонились.
Старший конюший, крепкий мужик с длинными, свисающими до подбородка
усами и черными точечками маленьких глаз, смущенно сказал:
- Зверя подарил хан, а не коня. Не подступишьси...
- Экой ты нескладный какой, - упрекнул Всеволод.- Честишь доброго коня,
а хан прислал его мне с любовью. Лучшего выбирал в табуне.
- Да погляди-ко, княже, - стал оправдываться конюший, - у него и глаза
бесовские. Одно слово - нечистая сила.
- Третьего гридня1 облягал, - послышалось в толпе.- Верное слово -
зверь...
Всеволод прошел через расступившуюся толпу, остановился в воротах. Еще
вчера, когда проводили перед крыльцом подаренного ханом коня, в богатой
сбруе, был он прекрасен в своей дикой нетронутости: сам серый, в белых
яблоках, ноги тонкие, стройные, шея выгнута, морда длинная - с глубокими,
трепещущими от возбуждения ноздрями... И так поразил Всеволода подарок, что
снился конь ему и ночью. Будто наяву это было. Вел коня в поводу кривоногий
булгарин с рассеченным наискось лицом, с вывернутыми губами, в которых
застыла злорадная усмешка. Страшно и сладко было князю во сне: гладил он
коня по вздрагивающей холке, положив левую руку на луку, ногу вставлял в
тонкое стремя... А дальше не видел себя Всеволод. Дальше все во сне путалось
и переплеталось.
- Поостерегись, княже, - послышалось за спиной. - Не ровен час -
скакнет. Вона как глазищами-то косит...
Конюший дышал над ухом лучным перегаром, качал головой.
- Зови булгарина, - сказал кто-то. - Пущай выводит сам свово беса.
- Ишь ты, - дернулся Всеволод, - а мы, чай, вовсе оробели?
И твердо шагнул в конюшню.
Конь вскинулся на поводке, замесил воздух острыми копытами, заржал,
откидывая красивую голову. В толпе охнули.
- Держи его, держи, - сквозь зубы прохрипел Всеволод. Конюший, весь
красный от напряжения, вцепился, изогнувшись, в поводок. Грузное тело князя
мотнулось в воздухе - и вот он уже в седле. Конюший отшатнулся, кинул
Всеволоду повод - князь поймал его в воздухе, потянул на себя. В толпе разом
выдохнули, люди раскинулись в стороны от ворот. Кого-то сшибли, кто-то
закричал по-заячьи. Конь вымахнул на простор, на миг замер, ослепленный
ярким солнечным светом, - малиновый кожух распахнулся у Всеволода на груди.
Ему бы годков десять сбросить с плеч, ему бы ловкости в теле и прежней
силы в ногах - тогда бы не одолел его булгарский конь. Но время берет свое,
не поворотишь его вспять, не стряхнешь, как дорожную пыль с корзна, - и
рухнул Всеволод с коня, покатился по мягкой траве.
- А-а! - заорал, страшно выпучив глаза, конюший. И было с чего орать:
нынче он за князя в ответе.
Люди, забыв про коня, кинулись к Всеволоду. Однако князь уже был на