"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

перевел дух. Отдохнув, вскипятил в котле воду, набросал в нее пахучих травок
и, засучив рукава, принялся за дело. Раздел Веселицу, обмыл ссадины, положил
руки и ноги в лубки, потом, когда тот очнулся, напоил его бодрящим отваром
и, накинув на плечи его овчину, устроился на перекидной скамье, чтобы, ежели
понадобится, быть под рукой. Так и просидел Мисаил до ранней зорьки, а чуть
посерело в оконце, сидя заснул.
Не день и не два пробыл у отшельника Веселица - раны заживлялись
медленно. А пока, коротая дни, вели они душеспасительные беседы.
- Ожесточился ты на мир, - терпеливо вразумлял бывшего купца Мисаил. -
А про заповедь Христову забыл: "Любите врагов ваших, благотворите
ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих
вас".
- Пустое говоришь ты, старче, - отвечал Веселица. - Почто отнимаешь у
меня исконное право? Не в силах возлюбить я Одноока. Лучше сердце вырву из
груди, нежели прощу ему содеянное.
- Слеп ты еще, - улыбался Мисаил. - Стремишься к добру, а того не
ведаешь, что зло рождает зло, а за добро не взыскуют платы. Ибо сказано: "И
если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то
благодарность? Ибо и грешники то же делают".
Не ладился у них разговор, не поддавался отшельнику Веселица - люто
жгло у него в груди. Сотрясая лавку, надрывался он смертельным кашлем и
впадал в забытье.
И снова ухаживал за ним Мисаил, снова варил в горшках травы, смазывал
раны целебными настоями, сидел по ночам у изголовья.
Полюбил он молодого купца; выслушав его историю, увидел в ней и свою
жизнь.
Был и он когда-то красив и молод, и по нем когда-то вздыхали боярышни,
красовался и он на лихом скакуне в дружине князя Юрия Владимировича. Да,
знать, не судьба ему была, иное было начертано ему на роду. Разорил князь
усадьбу его отца, и оставался Мисаилу путь один - в монастырь. Но недолго
пробыл он в святой обители - и за монастырскими стенами творил игумен суд
неправый, обирал чернецов и бранил их гнусной бранью. "Так есть ли в мире
сем правда? - вопрошал себя Мисаил. - И почто одному дозволено все, а
другому не отпущено и самой малости?"
Было, всё было. И когда восстал он против игумена, защитив униженного,
никто не вступился за него, хоть
только что и подстрекали его все; пряча глаза, смиренно удалились в свои
кельи.
И изгнан был Мисаил из монастыря, и ходил по миру, как и Веселица,
прося подаяния.
И понял он, что прошлая жизнь его была прожита зря и что, лишь духом
приблизясь к Его престолу, обретет он и покой и былую веру.
Выбрал он тихое место за Лыбедью, сам срубил из бревен домушку, жил
смиренно в трудах и молитвах.
Поначалу все складывалось, как задумал: надел власяницу2, ушел от
мирской суеты, никто его не беспокоил в уединении.
Но скоро пошла о нем людская молва. Раз как-то набрела на него древняя
старушка, прослезилась от умиления, выслушав отшельника, рассказала
соседкам; потом мать принесла свое больное дитя - выходил его
____________________________________________________________________________