"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

своим. А тебе мой наказ: нет у тебя боле отца - ворог он мне. Буде узнаю,
что сносишься ты с ним противу моей воли, отрину, яко холопку...
- Срам-то какой! - кричала Рюриковна, цепляясь за Романов кафтан. -
Почто говоришь грозные речи, почто пред боярами своими, пред мамками и
дядьками унижаешь? Аль не жена я тебе? Аль не раба я тебе?
Отшумели прощальные пиры, отревелась Рюриковна. Отъезжал князь в Краков
город, словно не милости отправлялся просить, а воевать чужую землю. Купцы и
ремесленники вышли на улицы, заполнили площадь перед дворцом, ребятишки
висели на плетнях и частоколах.
Но сразу же за городскими воротами случилась заминка. Сроду такого не
бывало, а тут вдруг сползло с Романова коня седло. Покатился Роман в
дорожную колею, едва шею себе не свернул.
Побледнели дружинники, спрыгнули наземь, гурьбой, толкая локтями друг
друга, поспешили ему на помощь.
- Не ушибся ли, княже?..
- Не повредил ли чего?..
Покрасневший от гнева Роман, поднявшись сам, стоял, расставив ноги,
дергал шеей и велел надорванным голосом звать меченошу.
- Тута я! - протиснулся сквозь толпу парнишка с остреньким носом и
светлым пушком над верхней губой.
- Кто коня снаряжал? - тихим шепотом спросил Роман.
- Я с конюшим.
- Почто седло сорвалось?
Меченоша глядел в побелевшие глаза князя и дрожал от страха.
- Про то не ведаю, княже, - пролепетал он едва шевельнувшимися
пересохшими губами.
- А кто ведает? - прорычал Роман, развернулся от плеча, дал меченоше
затрещину. Ловко бил Роман - от удара его паренек дернулся и затих, лежа
плашмя на дороге.
- Ай пристукнул малого? - склонился над меченошей Твердислав. Глаза его
улыбались, но лицо было серьезно.
Роман уловил насмешку в его словах.
- Эко жалостлив стал ты, боярин, - сказал он сквозь зубы. - Давно гляжу
на тебя, слушаю речи твои, а все нутро супротив тебя подымается... С чего бы
это?
Забыл Роман осторожность, высказал сокровенное. Прищурился Твердислав:
- Стал быть, не веришь мне, княже?
Роман повел головой, осклабился; но на вопрос боярина отвечать не стал.
Вложив ногу в стремя подведенного ему нового коня, вскочил в высокое
сарацинское седло, украшенное серебряной каймой с кистями.
- Плохая примета, - перешептывались суеверно за его спиной дружинники.
"Плохая примета", - подумал князь.
Беспокоила его смута, возникшая в польской земле после смерти доброго
его приятеля великого князя Казимира, брата Болеслава Кудрявого. Последний
из Болеславичей, Мечислав Старый, изгнанный недовольными можновладцами1,
тоже был хорошо знаком Роману, с ним он даже сносился через свою родную
племянницу, Казимирову жену Елену, но последние слухи, докатившиеся через
порубежье, заставляли задуматься.
Сомнительно было Роману, чтобы Мечислав снова сел в Кракове - сам
палатин2 Николай был против него. Можновладцы посадили на стол малолетнего