"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу авторасвоим. А тебе мой наказ: нет у тебя боле отца - ворог он мне. Буде узнаю,
что сносишься ты с ним противу моей воли, отрину, яко холопку... - Срам-то какой! - кричала Рюриковна, цепляясь за Романов кафтан. - Почто говоришь грозные речи, почто пред боярами своими, пред мамками и дядьками унижаешь? Аль не жена я тебе? Аль не раба я тебе? Отшумели прощальные пиры, отревелась Рюриковна. Отъезжал князь в Краков город, словно не милости отправлялся просить, а воевать чужую землю. Купцы и ремесленники вышли на улицы, заполнили площадь перед дворцом, ребятишки висели на плетнях и частоколах. Но сразу же за городскими воротами случилась заминка. Сроду такого не бывало, а тут вдруг сползло с Романова коня седло. Покатился Роман в дорожную колею, едва шею себе не свернул. Побледнели дружинники, спрыгнули наземь, гурьбой, толкая локтями друг друга, поспешили ему на помощь. - Не ушибся ли, княже?.. - Не повредил ли чего?.. Покрасневший от гнева Роман, поднявшись сам, стоял, расставив ноги, дергал шеей и велел надорванным голосом звать меченошу. - Тута я! - протиснулся сквозь толпу парнишка с остреньким носом и светлым пушком над верхней губой. - Кто коня снаряжал? - тихим шепотом спросил Роман. - Я с конюшим. - Почто седло сорвалось? Меченоша глядел в побелевшие глаза князя и дрожал от страха. - Про то не ведаю, княже, - пролепетал он едва шевельнувшимися - А кто ведает? - прорычал Роман, развернулся от плеча, дал меченоше затрещину. Ловко бил Роман - от удара его паренек дернулся и затих, лежа плашмя на дороге. - Ай пристукнул малого? - склонился над меченошей Твердислав. Глаза его улыбались, но лицо было серьезно. Роман уловил насмешку в его словах. - Эко жалостлив стал ты, боярин, - сказал он сквозь зубы. - Давно гляжу на тебя, слушаю речи твои, а все нутро супротив тебя подымается... С чего бы это? Забыл Роман осторожность, высказал сокровенное. Прищурился Твердислав: - Стал быть, не веришь мне, княже? Роман повел головой, осклабился; но на вопрос боярина отвечать не стал. Вложив ногу в стремя подведенного ему нового коня, вскочил в высокое сарацинское седло, украшенное серебряной каймой с кистями. - Плохая примета, - перешептывались суеверно за его спиной дружинники. "Плохая примета", - подумал князь. Беспокоила его смута, возникшая в польской земле после смерти доброго его приятеля великого князя Казимира, брата Болеслава Кудрявого. Последний из Болеславичей, Мечислав Старый, изгнанный недовольными можновладцами1, тоже был хорошо знаком Роману, с ним он даже сносился через свою родную племянницу, Казимирову жену Елену, но последние слухи, докатившиеся через порубежье, заставляли задуматься. Сомнительно было Роману, чтобы Мечислав снова сел в Кракове - сам палатин2 Николай был против него. Можновладцы посадили на стол малолетнего |
|
|