"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

Расстелив корзно, Роман сидел на берегу, смотрел в подернутую дымкой
даль.
____________________________________________________________________________

1 Можновладцы - крупные феодалы в Польше XII в.
2 Палатин - военачальник.
3 Порадльное, подворное, поволовое, подымное - виды натуральной ренты в
Польше XII в.
4 Нарез, сеп - виды оброка в Польше XII в.
5 Войт - воевода (польск.).
Чуть-чуть скребла тоска, было жарко и томно, над головой монотонно
гудели слепни, и мысли отодвигали Романа в прошлое. Не большую и не малую
прожил он жизнь - и почти всю провел в седле. Носило его по Руси из конца в
конец, а начало всему было в Киеве, в деревянном дворце, что и поныне
высится над Горой.
Тогда казалось ему, что Гора и впрямь самое высокое место на Руси и что
нет ничего крепче крепких стен отцова дворца. Лютые ветры обдували его со
всех концов, бились о дубовые бревна холодные снега, врывались на крыльцо и
обессиленно скатывались к Подолу людские толпы. Отсюда вершил отец его суд и
расправу, отсюда отправлялся на веселую охоту и смертный бой. В просторных
сенях собирались бояре, в горнице медами и веселыми песнями встречали вести
о победах. Много людей прошло по натертым воском деревянным полам. Шли люди
с радостью и с бедой, а дворец жил своей размеренной жизнью - и так изо дня
в день, из года в год, пока однажды не встало под стенами Киева неисчислимое
войско.
С того дня началась для Романа новая жизнь. И с того дня не было в его
жизни уже ничего более прочного, чем эти воспоминания.
Взятый на щит Андреем Боголюбским, Киев пылал, черные дымы клубились у
подножья Горы, а на Горе стоял отец Романа Мстислав, еще недавно гордый
великий князь, стоял в изодранной кольчуге, с непокрытой головой, обреченно
сжимая в руке ненужный более меч.
Владимирский князь, окруженный дружинниками, еще возбужденными после
недавней сечи, медленно подъехал к нему на коне и окинул взглядом припавшую
к плечу Мстислава княгиню и молодого княжича Романа, стоявшего рядом с
бессильно опущенными вдоль туловища большими и сильными руками.
Взгляд этот врезался в память Романа, связавшись с горькой обидой и
потерянной верой в прочность и незыблемость еще совсем недавно такого
понятного и простого мира.
Был Роман от природы задирист и смел, скоро освоил он хитрую науку
власти, но страх перед лежащим за дремучими лесами неведомым Владимиром то и
дело леденил его в ту минуту, когда нужно было сделать последний,
решительный шаг.
Мир, созданный детским воображением, распадался и таял, словно ком
пушистого снега.
Ушел Андрей Боголюбский, пришел Всеволод. И снова дули с северо-востока
холодные ветры. Озябшие под ними князья ворчали и забивались в теплые норы.
Роптали бояре, возились по углам, жили слухами и пустыми надеждами.
Рюрик сидел в Киеве, но Русью правил не он. Качался под глухими ударами
вечевой Новгород...
На что надеялся Роман, какую лелеял думу? На берегу чужой Вислы, вдали