"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

3

Светало. Над Вислой еще клубился туман, а по мокрой от росы траве
протянулись длинные тени. Солнце выкатывалось над лесом большим огненным
шаром, лучи его коснулись вершин деревьев, заблестели в прибрежной осоке,
посеребрили частые гребешки волн в реке.
Ночевавшие на берегу рыбаки, собравшись раскидывать невод, с удивлением
прислушались к нарушившему утренний покой непонятному шуму. Вглядевшись в
быстро редеющий туман, они увидели столпившихся на противоположном берегу
всадников. По реке, высоко вытянув шеи, уже плыли кони, барахтаясь в скрытых
под водой ямах, выбирались на отлогую песчаную косу и скрывались в березовом
перелеске, подступившем с одной стороны к реке, а с другой - к дороге,
ведущей на Краков. Сквозь плеск воды доносилось бряцанье снаряжения и
оружия, тихие голоса, треск ломаемых в перелеске сучьев.
Бросив бредень и спрятавшись в высокой траве, поднявшейся на низменном
берегу реки, рыбаки пролежали так около двух часов, наблюдая за
переправляющимся через Вислу войском.
- Иезус-Мария, - вдруг прошептал побледневшими от страха губами Юзик, у
которого на лугу осталась расседланная лошадь. - Пропала моя кобыла. Что
скажу я пану Игнацию?
- Молчи, - ткнул его локтем под бок перепуганный товарищ. - Был бы сам
жив. Не то увидят, тогда обоим несдобровать.
- Да как же я без кобылы? - удивился Юзик. - Все равно что без рук.
Пусть лучше отрубят мне руки, но оставят кобылу. Что ты такое говоришь,
Стась?..
- Заткнись, - сказал сквозь зубы Стась. - А не заткнешься, я сам заткну
твою поганую глотку. Или забыл, как повесили Паневку, когда проезжал по
нашей деревне тот толстый лавник1 из Севежа?
- Как не помнить, - стуча зубами от страха, пролепетал Юзик.
Синее лицо повешенного стояло у него перед глазами. А еще вспомнил
Юзик, каким веселым парнем был Паневка и как любили его девчата. Из-за одной
из них, голубоглазой вертихвостки Амальки, он и угодил на осину.
Приглянулась Амалька лавнику, - ну и бог с ней, - а Паневка стал дерзить,
схватился за топор... Этак-то у кого хошь лопнет терпение... Мать после
долго убивалась по сыну, а Амалька уехала с лавником. С тех пор ее больше не
видели в деревне.
Что-что, а на осину Юзику не хотелось. Вспомнить жутко, как раскачивал
ветер задубевшее тело Паневки, как поскрипывал сук, а ночью завывали под
ним, вскинув острые морды, оголодавшие за зиму волки...
И все-таки кобылу Юзику было жаль. Как прокормить ему без кобылы
большую и вечно голодную семью? Семь ртов, не считая самого. Стасю легко
говорить, у него жена толста и бесплодна, а у Юзика ребятишки каждый день
просят хлеба, и у жены снова брюхо лезет на нос.
Но товарищ его, наверное, все-таки был прав. Там, где много панов,
Юзику делать нечего. Паны дерутся что ни день, забот у них не счесть: не
успеет один пан покончить с соседним паном, как друзья соседнего пана,
собравшись вместе, едут уже к нему, сжигают его усадьбу, забирают урожай и
насилуют в деревне девок...
Много, ох как много войска переправилось через Вислу!.. Значит, опять
паны в ссоре, значит, снова уходить крестьянам в леса, спасать свой скудный