"Кидалы в лампасах" - читать интересную книгу автора (Донской Сергей Георгиевич)Глава 15 И вновь продолжается бойКонг-конг-конг-конг… Спросонья было совершенно непонятно, что за настойчивый механический рокот разносится над округой, и, открыв глаза, Алиса недоуменно захлопала глазами, выискивая источник шума. Конг-конг-конг-конг… «Может быть, это рокочет взошедшее над долиной солнце?» – подумала Алиса, садясь на примятой за ночь траве. Она еще не вполне проснулась, так что в ее голове бродили всякие странные представления. Например, мысль о том, что никакого Михаила Хвата рядом нет, точно так же, как нет ярких голенастых птиц, пригрезившихся ей на этом самом месте вчера. Или, что все, видимое вокруг, является лишь продолжением сна, причем не приятного, расслабляющего, а тревожного, томительного, грозящего какой-то катастрофой. – Миша! Конг-конг-конг-конг… Все громче, все ближе. – Миша, – окликнула Алиса громче, готовясь вскочить на ноги. – Сидеть, – приказал Хват, возникший поблизости, как из-под земли. – Не вставая, ползи за камни. Спрячься там и не высовывайся, пока не скажу. – Что-то не так? – Нужно всегда действовать, как будто что-то не так. Только тогда все будет в порядке. – Но разве это не тот вертолет, которого ты ждешь? – спросила Алиса, разглядев вдали пятнышко, темнеющее на фоне ярко-голубого утреннего неба. – Брысь, – прикрикнул на нее Хват. Сегодня он совершенно не напоминал того мятущегося, раздираемого противоречиями человека, каким проявил себя вчера. Ночь закончилась. Перед Алисой стоял прежний Хват, тот, каким она увидела его перед собой в чеченской землянке. Холодный и незнакомый. Способный, не моргнув глазом, перерезать глотку врагу. Решительный, непреклонный, требовательный. – Брысь отсюда! – повторил он с нажимом. – Да, да… Встрепенувшись, Алиса поползла на четвереньках к каменной россыпи, возле которой они ночевали. Выбеленные дождем и солнцем валуны походили на кости какого-то ископаемого чудища. Укрывшись среди них, Алиса почувствовала себя непривычно маленькой и уязвимой. Наверное, все дело было в вертолете, стремительно увеличивающемся в размерах. Зависнув над лощиной, он казался снизу огромным, словно автобус. Теперь Алиса была не просто маленькой, а крошечной, как козявка, над которой занесена подошва великана. Рокочущий вертолет висел прямо над ее головой. Темно-зеленый, с красной звездой на днище, усеянном заклепками, он обрушивал вниз рев двигателей и шквал ветра. Поднявшиеся вокруг вихри, в которых кружились пыль, камешки, былинки и щепки, трепали Алисины волосы, как выгоревшую траву. То ли придерживая их, то ли прикрывая голову обеими руками, она осторожно посмотрела вверх и увидела, как вертолет смещается назад, неуклюже разворачиваясь к Хвату правым бортом. Задрав тупое рыло вверх, он замер метрах в тридцати над землей, продолжая гнать волны ветра, но уже не такие сильные. Боковая дверь вертолета скользнула в сторону. В проеме появился бритый наголо мужчина с мегафоном в левой руке. Его рубаха цвета хаки полоскалась на ветру. Он поднес мегафон к губам и посмотрел на фигурку стоящего внизу Хвата. Алиса тоже взглянула на него. Несмотря на то что на каждом его плече висело по автомату, Хват не производил грозного впечатления. Слишком маленький в сравнении с темно-зеленой махиной, развернутой к нему боком. Слишком уязвимый и одинокий. В это мгновение мужчина с мегафоном заговорил. – Задание выполнено? – Его голос звучал громко и отчетливо, перекрывая шум винтов. «Механический голос бога. Очень злого, очень коварного и мстительного», – пронеслось в голове Алисы. Она увидела, как Хват кивнул. Все правильно. Наверх ему было не докричаться, вот он и предпочитает изъясняться жестами. Между прочим, не слишком радостными. Мужчина с головой-черепом опять заслонил нижнюю половину лица мегафоном, чтобы требовательно пролаять: – Я – сам знаешь, от кого. Где та девушка, о которой ты нам сообщил? Хват показал большим пальцем через левое плечо. Совсем не туда, где притаилась Алиса. «Вот и хорошо», – подумала она. Ей очень не хотелось, чтобы ее увидели сверху. Жалкую, растрепанную, сидящую на корточках среди шершавых валунов. Эдакая писающая девочка. От страха писающая. – Значит, вас двое? – не унимался глас небесный. – Покажи на пальцах. Хват вскинул руку с двумя растопыренными пальцами, точно показывал знак победы. – Пусть выходит, – предложил мужчина с обритым черепом. «Нет, лучше вы спускайтесь», – показал Хват приглашающим жестом. – А где груз? Похлопывание по рюкзаку. – Тот самый? Кивок. – Ты уверен? Еще один кивок. – Тогда будем вас забирать, приготовьтесь. Злой бог оказался просто лысым дядькой, приветливо машущим сверху ручкой. Никто никого приносить в жертву не собирался, все это были глупые домыслы. Алиса видела перед собой российский военный вертолет с красной звездой. Она находилась на чеченской земле, которую ей не терпелось покинуть. Неожиданно для себя она встала во весь рост и помахала лысому дядьке в ответ. – Я тут! Яростный взгляд оглянувшегося Хвата толкнул ее так, что она чуть не упала. Или тому виной были воздушные волны загустевшего воздуха, расходящиеся от винта вертолета? Это не имело значение. Главное, что Алиса скоро попадет домой, где можно будет принять ванну, привести себя в порядок, переодеться, нормально поесть. Все хорошо в меру, в том числе и романтика. А если уж совсем честно, то ну ее на фиг, такую романтику, после которой у тебя вся кожа в царапинах и комариных укусах. Да здравствует цивилизация! Не в силах сдерживать эмоции, Алиса снова замахала руками, энергично, как матрос, подающий сигналы бедствия c палубы тонущего корабля. – Вижу вас, – прокричал в мегафон ее спаситель. – Оставайтесь на месте. Сейчас развернемся и выберем место для посадки. Алиса понятливо закивала, испытывая сильнейшее желание заскакать на одной ножке или сбросить юбку и покрутить ею над головой. Ее переполняло чувство восторга. Путешествие по зазеркалью подходило к концу. Алисина душа пела, заглушая рокот вертолета, унесшегося по широкой дуге прочь, чтобы возвратиться снова. Непременно возвратиться снова. Для этого, собственно говоря, он и прилетел. Это был «Ми-28», двухместный боевой вертолет, выпуска 1986 года. В те давние, почти былинные времена он превосходил любые зарубежные аналоги, включая знаменитый американский «Ан-64», или «Апач», как его называли военные. Разумеется, «Ми» побывал в Афганистане, где уничтожил множество живой силы и техники противника, а сам возвратился на родину своим ходом, почти без повреждений. Ни один вертолет мира не мог соперничать с ним по неуязвимости. «Двадцатьвосьмерка» была и оставалась единственной винтокрылой боевой машиной, имеющей полностью бронированную пилотскую кабину. Остекление кабины выдерживало прямое попадание пуль калибром до 12,7 мм, а также осколков снарядов. Но главным фактором, обеспечивающим удивительную живучесть «Ми-28», была взаимозаменяемость одних элементов другими, многие агрегаты и системы вертолета были дублированы. Двигатели, например, были разнесены так, что между ними умещался главный редуктор. Лопасти несущего и хвостового винтов были изготовлены из композиционных материалов, отличающихся высочайшей прочностью при повреждениях. Если бы вертолет все же был сбит на малой высоте, то экипаж, даже не успев покинуть машину с парашютами, мог уцелеть благодаря надежной системе пассивной защиты, обеспечивающей выживание летчикам при возникновении аварийной ситуации, завершающейся, как правило, ударом о землю с вертикальной скоростью до 12 метров в секунду. Основу этой системы защиты составляли неубирающиеся в полете шасси с двухкамерной амортизационной стойкой и энергопоглощающие кресла. Благодаря наличию специального технического отсека, в котором легко размещались два человека, «Ми-28» мог также использоваться для эвакуации с поля боя экипажа другого сбитого вертолета. «Или незнакомого тебе человека из ниоткуда, – подумал майор Жгутов, привычно оглаживая бритый череп. – Человека, который чем-то не угодил генералу Конягину». Уж кто-кто, а он сегодня нуждался в помощи, этот мужик, рассчитывающий, что его вытащат из чеченского пекла. Он и его баба. Но майор Жгутов ничем не собирался им помогать. Наоборот. – Давай на разворот, – приказал он пилоту. – Зайдешь на этот пригорок на бреющем, над ним зависнешь, по моей команде сядешь. Все ясно? – А хрен ли тут разворачиваться? – удивился пилот. – Я и так готов произвести посадку. – Задницей на сковородку, – сказал ему майор. – Разворот нужен для захода на цель, умник. – Вы собираетесь стрелять? – А ты до сих пор не понял? – Но я так понял, что мы должны забрать эту парочку, – занервничал пилот. – Я думал, они со спецоперации возвращаются. – Индюк тоже думал, – буркнул майор Жгутов, глядя сверху на своих будущих жертв. Мужчина стоял на широко расставленных ногах, с рюкзаком за спиной, с двумя автоматами слева и справа. Девушка в розовой юбчонке, высунувшаяся из-за камней, отчаянно махала руками: вот она я, убейте меня скорее, дяденька майор. Тени, отбрасываемые обоими, были по-утреннему четкими и длинными. Одна неподвижная, мужская. Вторая суетливая, женская. – Лично меня карьера думающего индюка не привлекает, – убежденно произнес Жгутов. – Мы в армии не для того, чтобы обсуждать приказы, а для того, чтобы их выполнять. Так что разворачивайся. Скорость набирать не надо. Просто веди машину на бреющем. Остальное моя забота. – Блядство, – выругался пилот, выполняя распоряжение. – Только вчера все внутри вылизал, надраил. – И что? Зачем ты мне это рассказываешь? – Так кровищи от этой парочки натечет! Два трупа – не шутки. Ведро крови. – «Груза 200» не будет, – успокоил его Жгутов. – Вещички заберем и всех делов. Трупы никому не нужны. – А кто они, эти двое? – повеселел пилот. – Предатели? Пособники террористов? – Именно так. Во всяком случае, мне приказано считать их таковыми. – Может, тогда я их сам? «Ми-28» был вооружен З0-миллиметровой пушкой, аналогичной тем, которые устанавливаются на «коробочках» – боевых машинах пехоты. Пушка имела два темпа стрельбы – от 300 до 800 снарядов в минуту. Кроме пушки, в арсенале вертолета находилась управляемая ракета «штурм» класса «воздух – поверхность», четыре блока неуправляемых реактивных снарядов калибра 80 и 130 мм, плюс контейнеры с гранатометами, закрепленные на четырех точках подвески. Но применять всю эту огневую мощь против двух человек не имело смысла. Как бы здорово противник ни управлялся со своими автоматами, выстоять против вертолета у него шансов не было. Поиск, распознавание цели и наведение пушки осуществлялось с помощью оптико-прицельной станции, снабженной телеканалом с двадцатикратным увеличением. Для стрельбы летчик надевал специальный шлем с целеуказателем, обеспечивающим поворот пушки в ту сторону, куда повернуто лицо. Прицел и спусковой механизм работали синхронно, бесперебойно, любо-дорого посмотреть. Предвидя забаву, пилот уже нахлобучил шлем, сделавшись похожим на Робокопа из старого фантастического боевика. – Так я долбану? – азартно переспросил он. – Гляди, как бы я тебя не долбанул за самоуправство. Мало не покажется. – Пригрозив пилоту кулаком, Жгутов взялся за пулемет Афанасьева, установленный на вертолете по старинке, вместо четырехствольного вращающегося блока. – Начинай заход, – крикнул он, изготовив крупнокалиберный пулемет к бою. – Идем на предельно малой высоте. – Десять метров? – уточнил посерьезневший пилот. – Пятнадцати будет достаточно, – заверил его Жгутов. – При условии, что ты заткнешься и будешь молчать до тех пор, пока я не разрешу тебе раскрывать рот. Как понял, товарищ летчик? – Вас понял отлично, – откликнулся пилот. – Тогда пошел! Вертолет нацелился на травянистый пятачок у горного откоса и поплыл вперед, словно скользя вниз по невидимой пологой горке. «Падлы, выродки, сволочи», – заводил себя Жгутов, ругаясь этими и многими другими, куда более емкими словами. Это помогало ему заглушить голос совести, который пытался докричаться до сознания. Голос совести Жгутову слушать не хотелось. «Приказ есть приказ, – твердил про себя он. – Я не вправе обсуждать его или ставить под сомнение слова заместителя начальника штаба. Генерал Конягин сказал, что заброшенный в Чечню мужик – подонок, что он скурвился, что он сливает оперативную информацию Черному Ворону и прочим полевым командирам. Смотрит, сука, на сослуживцев этими честными-пречестными глазами и подставляет их, оповещая чеченцев о планах командования. Сколько же наших хлопцев погибло, попав в засаду по его милости?» Ответить на этот вопрос Жгутов не мог. Он вообще сомневался, что подобный ответ может дать кто-либо. Он просто продолжал накручивать себя, чтобы забыть о главной причине, побудившей его отправиться на это задание. Погоны, мать их так! Куда ж без них военному человеку? Жгутов взялся за гашетку, еще не целясь, а просто примериваясь к пулемету, хобот которого послушно навелся на две крошечные фигурки, стоящие уже не порознь, а рядом. Это было удобно. Одна очередь – и все закончится. Еще минута, ну полторы от силы. – Что за телка? – спросил пилот развязным тоном бабника, вышедшего на уличную охоту. – Сексуальная террористка? Разносчица, хе-хе, мочеполового насморка? – Снайперша, надо полагать, – зло сказал Жгутов, повторяя шитую белыми нитками легенду Конягина. – Мы таких в Грозном с крыш сбрасывали. Или гранату им в гнездовье запихивали, со снятой чекой. Они, твари литовско-латвийские, кукол с собой в засаду брали… Ненавижу! Приступ гнева был так силен, что на мгновение у Жгутова потемнело в глазах. Не на девчушку в розовой юбке он злился, а на себя самого, готового перечеркнуть ее молодую жизнь. Но ему нельзя на пенсию, он через месяц-другой подохнет от тоски, в страшных муках, как служебный пес, отравившийся крысиным ядом. Он не годится для гражданской жизни, все, что он умеет, это воевать. Например, метко стрелять из любых видов оружия, включая крупнокалиберный пулемет Афанасьева. Поймав взглядом две человеческие фигуры, выросшие до размеров поставленной вертикально сигаретной пачки, майор Жгутов приготовился нажать на гашетку. – Рановато, – усомнился пилот. – Нужно еще чуток выждать, чтобы наверняка. – Заткнись, ты! – рявкнул Жгутов. – Заткнись!! Заткни-и-и-ись!!! Сотрясаясь вместе с пулеметом, он продолжал орать, потому что проклятый голос совести оказался чересчур назойливым, чересчур громким – хрен перекричишь. …Более крупные предметы кажутся ближе мелких предметов, находящихся на том же расстоянии… Предмет более яркой окраски кажется ближе, чем предмет темного цвета… Чем резче разница в окраске предмета и фона, на котором он виден, тем более уменьшенными кажутся расстояния; так, например, зимой снежное поле как бы приближает находящиеся на нем более темные предметы… Объекты на ровной местности кажутся ближе, чем на холмистой, особенно сокращенными кажутся расстояния, определяемые через обширные водные пространства… – Зачем они улетели так далеко? – тревожно выкрикнула Алиса, следя за вертолетом, медленно двигающимся вдоль линии горизонта. – Иди сюда, – позвал Хват девушку, стараясь не выдать голосом охватившее его волнение. Вертолет действительно отдалился на расстояние почти полутора километров. Словно унесенный ветром. Хват прищурился. Сейчас он и Алиса видны оттуда едва-едва. Их жесты и лица станут различимыми не раньше, чем до них останется метров четыреста. С семидесяти метров можно будет разглядеть точки их глаз, а с двадцати – белки и зрачки. Но пулемет, установленный на вертолете, начнет стрелять несколько раньше. «Неужели?» – спросил себя Хват. Оценил траекторию приближающейся боевой машины, вспомнил странное выражение лица бритого мужика с мегафоном и ответил: – Разумеется. – Что разумеется? – насторожилась Алиса, теребя его за рукав. – Отпусти мою руку, мешаешь. – Хват сердито высвободился. – Ближе, чем на метр, не приближайся, чтобы мы не сковывали движения друг друга. По моей команде срываемся с места и бежим. – Куда? – Навстречу вертолету, конечно. Как только я крикну: «пора», сворачивай вправо и падай. Не двигайся, головы не поднимай, на меня не обращай внимания, что бы ни случилось. – А что может случиться? – в голосе Алисы прорезались первые истеричные нотки. – Нас попытаются убить. – И убьют, – пискнула Алиса. – Бежим, Миша! – Стоять. – Хват оценивающе взглянул на девушку, прикидывая, не пойдет ли ей на пользу хорошая пощечина. – Никто нас не убьет. Мне умирать нельзя, мне домой надо. – Если побежать сейчас… – Если побежать сейчас, то стрелять тоже начнут прямо сейчас. Если же дать вертолету возможность приблизиться, чтобы бить наверняка, то очень скоро мы пропадем из поля зрения пулеметчика. Лишь бы не из пушки шарахнули, – тихо добавил Хват после секундной заминки. – А если из пушки? – быстро спросила Алиса. – Тогда все, да? – Нет. Тогда как раз ничего. Совсем ничего. Вертолет неумолимо приближался, гоня впереди себя вал механического рокота, отдающегося эхом от скал за спинами Хвата и его спутницы. Семьсот метров… шестьсот… четыреста пятьдесят… триста… – Приготовиться. Команда была отдана одними губами, на выдохе, а грохот вертолетных двигателей уже почти достиг своего апогея, но Алиса услышала. – Ох и сваляем же мы дурака, если тот лысый дядька вовсе не собирается в нас стрелять, – воскликнула она, не в состоянии молчать перед лицом надвигающейся опасности. – Тот лысый дядька уже взялся за пулемет, – сказал Хват, взгляд которого сделался немигающим, почти остекленевшим. – Он собирается подойти как можно ближе, думаю, зрение у него неважнецкое. Значит, скверный стрелок. – Плевок под ноги. – Скверный вояка. – Еще один плевок. – Мразь, одним словом. – А в нескольких словах? – спросила пытающаяся бодриться Алиса. – Мразь, каких мало… ВПЕРЕД! Схватив девушку за предплечье, чтобы задавать ей направление бега, Хват сорвался с места, набирая максимальную скорость. Пулеметная очередь обрушилась сверху с некоторым запозданием: уловка сработала, невидимого стрелка ввели в заблуждение мирные позы предполагаемых жертв. Ра-та-та-та-та. Даже не пули, а настоящие стальные болванки пропахали борозду в каменистой почве, поросшей травой. Свистящий грохот вертолета почти заглушал очередь, но зато было очень хорошо видно, как летят в воздух вывороченные комья земли, осколки камней, измочаленные стебли. Фонтанчики пыли слились в одну сплошную полосу. Казалось, веер пуль вот-вот пересечется с бегущими фигурами, срежет их, как две травинки, но они поднырнули под днище вертолета мгновением раньше. Очередь хлестнула по земле за их спинами, словно разъяренный великан пытался достать беглецов плетью. Пулемет смолк. Вертолет накренился. – Пора! – крикнул Хват, толкая Алису вправо. Он тут же забыл о ее существовании. В целом мире остался только он и «Ми-28», начавший разворот над его запрокинутой вверх головой. Шквал ветра бил Хвату в лицо, норовя сорвать кожу с его костей, выдавить глаза, вывернуть наизнанку наполнившиеся воздухом легкие. Он не чувствовал этого. Он не слышал оглушающего грохота. Зато он видел, как перед его слезящимися глазами возникает борт накренившегося вертолета. Борт с отодвинутой противником дверью. С черным прямоугольным проемом вместо двери. Припавший на одно колено Хват не сводил с него взгляда, а его руки продолжали начатую работу. Граната уже нырнула в жерло подствольника. Сознание отметило щелчок ее фиксации, не слышимый ухом. Не с левой руки, как принято, а с правой Хват вскинул трофейный автомат, нажимая на спусковой крючок подствольного гранатомета. Хлопнул детонатор, взлетевшая под углом 45 градусов граната исчезла в боковом проеме вертолета. Мгновения до взрыва показались вечностью, но он все же прозвучал: короткий, торжествующий, как рык хищника, добравшегося до добычи. Упавший ничком Хват посмотрел вверх. Странно перекособочившийся вертолет несло туда, откуда он прилетел, но было ясно, что управляют им не руки пилота, а совсем другие силы, не подвластные человеку. А еще в небе летел предмет поменьше: быстро-быстро перебирающий ногами лысый мужчина в дымящихся штанах и выпростанной офицерской рубахе. Казалось, он мчится куда-то на невидимом велосипеде, но иллюзия длилась недолго. Его падение с высоты двадцати метров было беззвучным, хотя перед самым приземлением бритоголовый успел издать отчаянный вопль. Полторы минуты спустя рухнул потерявший управление «Ми-28», эхо от громоподобного взрыва еще долго гуляло по округе. После чего мир наполнился совсем другими звуками. – Надо же, – поразилась Алиса, отплевываясь от пыли, набившейся в рот и нос, – я слышу, как жужжат пчелы. – Почему бы им не жужжать? – удивился в свою очередь Хват. – Им тут раздолье. – А нам? «А нам, куда ни кинь, всюду клин», – ответил Хват мысленно. – Нам даже лучше, чем пчелам, – сказал он вслух. – Почему? – Потому что мед собирать не надо. Пережидая приступ истерического хохота, опрокинувшего Алису на спину, он молча смотрел на клубы черного дыма, валившего от останков вертолета, и думал, что пчелы все же имеют некоторое преимущество. За ними не идет охота, им не надо добираться до Москвы, и, главное, у них нет рюкзаков с компьютерными дисками, содержащими смертельно опасную информацию. Так что мед в сравнении с человеческими проблемами – ерунда. Если бы люди могли самостоятельно выбирать, кем им быть при очередном воплощении, то многие из нас сейчас бы не головы над своим житьем-бытьем ломали, а жужжали бы, носясь от цветка к цветку… Жарко… Тихо… Во рту сладко-сладко… Тьфу! Хват встал и отправился успокаивать дохохотавшуюся до слез Алису. |
||
|