"Игорь А.Зотиков. Я искал не птицу киви " - читать интересную книгу авторауговаривали: "Ну, а работать-то на поле когда, герой?" Но обожжённым войной
бывшим солдатам было не до мирной жизни... Жизнь была тяжёлая, голодная, неопределённая. Манфред и его сверстники-ребятишки, пожалуй, меньше всего страдали от нёс. Они научились прогуливать школу и целые дни проводили на рынке, обменивая у американских солдат домашние старинные безделушки на сигареты, ну а уж американские сигареты тогда были главной, не девальвируемой валютой... Манфред окончил школу, потом университет, женился. Но чувство неустроенности, опасности после войны осталось. И вот теперь он с женой и двумя дочерьми стал новозеландцем, работает в новозеландской антарктической программе геофизиком. Я был в его маленьком домике в пригороде Веллингтона. Уютный домик, маленький садик. Травяная площадка для игр детей. Встретили меня Манфред и Гретхен, Обе восторженные, рады показать, как хорошо наконец живут. В гости, кроме меня, пришли две молодые женщины - учительницы, почти девочки. Ужин неожиданно удивил. Так много всего на столе: сосиски, колбасы, отварная картошка, чего только нет. Отвык я уже здесь от такого. В Новой Зеландии в понятие "гостеприимство" понятие "много хорошей еды" не включается. Девочки-учительницы смотрели на груды яств с удивлением. - Знаешь, Манфред, - сказал я, - это ведь очень по-русски - встречать гостя богатым угощением, стараться как следует его накормить, - Манфред и его жена - оба вдруг рассмеялись умилённо, и Манфред сказал: - Нет, Игорь, это теперь и наш обычай. И он начал рассказывать девочкам-учительницам, что до войны у них в Германии этого не было. времена. Тогда в Мюнхене и окрестностях ели кошек, а за буханку хлеба могли даже убить. В это время и появился, а может возродился, этот обычай - угощать гостей огромным количеством всякой еды. А в ответ я стал рассказывать Манфреду о том, как тяжело было нам - и в войну, и сразу после войны, стал рассказывать об ужасном неурожае 1946 года... И вдруг я увидел, как притихли девочки-учительницы, боясь спугнуть наш с Манфредом разговор - разговор представителей двух главных противников в той войне. "Победителя" и "побеждённого". Конечно, разговор шёл на дружеской ноте, но между слов сквозило: какая ужасная вещь - война... Потом мы отошли, развеселились. Манфред играл на виолончели, и под её аккомпанемент вся его семья пела немецкие песни, потом играли в крокет на кусочке лужайки, которой Манфред так гордился... - Счастливого пути, Игорь, - говорил он мне, прощаясь. - Передай привет Европе. Я уже не вернусь туда. Я хочу остаться здесь навсегда, Я буду киви, и пусть мои дети тоже называют себя киви. Здесь так спокойно... Да, если бы Манфред был в Крайстчерче, у меня не было бы никаких проблем. Менеринги Я перебирал в голове моих киви, и они отпадали один за другим. Но я был спокоен - я твёрдо знал, что мой главный, самый старинный, самый постоянный друг, он-то живёт здесь, в Крайстчерче. И зовут его Гай Менеринг. Первый раз я встретил Гая в 1965 году. Мы вместе летели из Крайстчерча |
|
|