"Борис Зотов. Происшествие на Невском (Сб. "Фантастика-91")" - читать интересную книгу автора

немедленно включай. В корпус калькулятора вмонтировано устройство перевода
системы в нуль, для аварийного сброса всех программ.
Давай введем твой персональный код. Скажем, РХ и год рождения. Ты с
какого?
- Девяносто первого. В январе появился на свет.
- Чудно, уж тут не забудешь ни при каких обстоятельствах: РХ 1991.
Готово. Бери свой информационный спасательный круг. Товарищ, который
работал здесь до тебя, его не имел. - Христофор встал и с плохо скрытым
облегчением потянулся.
- А третья категория? - напомнил Холмов.
- А третья категория - это мы. Я и мне подобные. Устройство наших голов
не позволяет открывать новое, зато мы умеем разбираться в людях и имеем
нюх, верхнее чутье на талант.
Холмов тяжело вздохнул:
- Хочу довести до ума свой алгоритм.
Христофор преобразился, засиял своей беззаботной улыбочкой.
- Ну и умница, - с чувством пожал он руку Холмова. - Как говорил
Наполеон, главное - начать сражение, ввязаться в бой. Я поехал в главное
здание. В конце дня навещу, обсудим итоги.
Едва Шулун закрыл за собой дверь, Ростислав включил аппаратуру для
прогрева и с помощью таймера поставил на исполнение контрольные
тест-программы. Серебристый куб отозвался легким гудением. У Холмова было
минут десять свободных. Он поднес кресло к нижнему скату, с кресла,
поднатужившись, открыл фрамугу и вылез на крышу.
Здесь было чрезвычайно приятно и открывались неожиданные ракурсы.
"Христофор не так уж плох -по крайней мере, не какой-нибудь темнила", -
размышлял Холмов, вглядываясь в аспидные блестящие грани угловой башенки
на соседнем доме бывшей кампании Зингер.
День разгулялся вовсю: солнце, голубое небо, реденькие белые облака.
Похоже, накатывалось на Ленинград бабье лето. Холмов, вдыхая принесенный
морем воздух полной грудью, полюбовался еще немного адмиралтейской иглой и
спрыгнул вниз. Глухо звякнула оконная фрамуга, отсекая уличный шум.
Начинать эксперимент было рано, на дисплее еще мелькали промежуточные
результаты проверок. Видимо, барахлил селекторный канал связи с
центральной машиной. Холмов, хрустя желудем, подошел к одиноко стоящему
шкафу - интересный оказался шкафик, в стиле врубелевско-шехтелевского
модерна, со стеклами в переплете из скрещенных дубовых стрел. За стеклами
на полках лежали толстенные подшивки журналов в потертых картонных
переплетах, старые газеты, еще какие-то книги и бумаги. Шкаф открылся
легко, будто им пользовали по десять раз на дню. Холмов выбрал себе
годовую подшивку "Нивы" за 1911 год и отнес ее на рабочий стол оператора,
мимоходом убедившись, что связи с центральным процессором еще нет.
Рассеянно листая желтые страницы - отголоски давно отшумевших
политических страстей, Холмов задерживал внимание на научнотехнических
новинках того времени. Беспроволочный телеграф, пробеги довольно неуклюжих
автомобилей... Много внимания уделялось "воздухоплаванию". Мелькали
снимки: "Аппарат Блерио после приземления в Англии", "Дирижабль "Лебедь"
отечественной конструкции над Невским проспектом", "Члены императорской
фамилии на торжественном открытии воздухоплавательной школы в Гатчине".
Холмов задержал взгляд на фотографии молодого человека в светлой тужурке,