"Ф.Зубарев. В дороге " - читать интересную книгу автора

остроконечному камню и зацепилась за него постромками. Собаки затявкали,
порываясь дальше.
- Вон и берлога, - проговорил Ятынто, указывая рукой на снежный холм. -
Умка сейчас там. В такую погоду они спят как убитые.
Каюр цыкнул на скуливших собак и стал вынимать из чехла винтовку.
- Надо мяса собакам достать. Пурга может с неделю быть. - Ятынто
зарядил винтовку, нащупал на ремне нож и направился к холму.


[Image003]


Пошел и я. Ветер дул с прежней силой. Белая режущая пыль секла лицо,
проникала под капюшон, в рукавицы и даже просачивалась через швы одежды.
Добравшись до холма, мы стали огибать его с подветренной стороны, где
не так пуржило, как на открытом месте. Ятынто шел впереди, держа оружие на
боевом взводе. Он остановился у большой черной дыры, идущей в глубь холма.
Возле дыры кружился снег и оседал на верхней кромке отверстия узорчатой
бахромой. У основания лаза ветром намело свежий рыхлый сугроб. Я подошел
поближе к отверстию, чтобы получше рассмотреть, как вдруг сугроб под ногами
осел, и я немедленно сполз в берлогу.
Лежу затаив дыхание, боюсь шевельнуться. Кругом тихо. Мрак. Ни звука.
Только сверху доносится протяжный вой и свист ветра. Лежу на спине с
полусогнутыми ногами. Они уперлись во что-то твердое: не то в камень, не то
в дерево. Немного спустя приподнялся, сел, еще раз послушал, затем вытряс
из-за ворота кухлянки снег, встал на ноги и начал, как слепой, шарить по
сторонам, разыскивая выход из берлоги.
Неожиданно руки нащупали что-то мягкое и волосатое. "Медведь", -
мелькнуло в мозгу. От страха в горле пересохло. Чувствую, как на голове
приподнимается малахай, а перед глазами пляшут желтые светлячки.
Наконец потихоньку, осторожно, чтобы не вспугнуть спящего зверя, стал
пятиться, отступать назад. И тут мои пальцы наткнулись на круглый
металлический предмет. "Что за штука? - соображаю про себя. - Неужели
скобка? Да, она... А тут, значит, дверь, обитая шкурой!" Вероятно, это была
допотопная промысловая избушка, давно заброшенная охотником.
При мысли, что можно будет переждать пургу, напиться и отдохнуть, я
поспешно открыл дверь и шагнул через порог. Темно, хоть глаз коли. Достал
спички. Тусклое красноватое пламя робко скользнуло по заиндевевшим
бревенчатым стенам. В правой стене показалась большая дверь, сколоченная из
грубо отесанных горбылей. Решив, что там кладовая, направился в следующую,
более высокую дверь, выступавшую прямо передо мной. Открыл и зажмурился,
ослепленный ярким светом. Я оказался на кухне.
Налево, у маленького оконца, забитого с наружной стороны снегом, стоял
с посудой стол. Напротив стола излучала тепло еще неостывшая плита, возле
которой громоздилась большая куча каменного угля. У передней стены, за
перегородкой, помещались аккумуляторы. От них шли провода: одни - к
электрической лампочке, висевшей над кухонным столом, другие - в соседнюю
комнату, где стояли две железные заправленные кровати. Между ними на
простенке тикали круглые судовые часы с недельным заводом. Пониже часов
висели на стене фотографические карточки. На одной из них улыбалась девушка.