"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

чьей-то ошибкой, а не преступлением, не покидало меня.

II

В сумерках, погромыхивая коробками с лентами, согнувшись под тяжелыми
станками пулеметов, гуськом пришел первый взвод. Впереди шагал Макаров.
- Ну как, командир, - загудел он, увидев меня, - дыра?
- Дыра, - сказал я.
- Не пропадем! - весело заверил он.
Подошел Огнев и спросил с обычной своей улыбкой:
- Куда мне?
А сзади уже скатывались в овраг солдаты другого взвода.
В блиндаже лениво переругивались телефонисты, устанавливая коммутатор,
и радист тихо твердил, притулившись в углу со своей рацией:
- Я - "Орел", я - "Орел", я - "Орел"... Как меня слышите? Как
слышите?.. Перехожу на прием.
Наступила ночь. Трассирующие пули летели над нами слева направо, справа
налево, прямо в лоб, а иногда прилетали даже откуда-то из наших тылов. Это,
наверное, из третьей роты. Завтра надо будет договориться, чтобы поставили
ограничители.
Пришел Ростовцев и доложил, щелкнув каблуками:
- Минометы установлены. Половина взвода копает землянку, половина
занята подноской мин. - Потом, помолчав, скручивая папироску, сказал: -
Сейчас мимо артиллеристов шел, укрытия копают для пушек. Веселков велел
передать, что дивизионки... - Он огляделся и удивленно произнес: - Вот черт,
со всех сторон стреляют!.. Дивизионки установлены на опушке.
С одиннадцати часов ночи я вступил со своей ротой в полное и
безраздельное владение "Матвеевским яйцом". Я вглядывался в схему линии
переднего края, в тревожные мысли не покидали меня. "Только бы прошла она,
эта первая ночь, - думал я. - Завтра же надо начинать что-то свое. Надо
сделать все, чтобы обеспечить здесь более или менее сносную жизнь. Знают ли
фашисты, что у нас произошла смена? Только бы не лезли они ко мне этой
ночью. Завтра нам будет легче. Мы оглядимся, пристреляемся, устроимся
прочнее. Что там, за теми кустами?.."
Напротив меня сидел телефонист Шубный. На его большой голове висела
ловко прилаженная на черной тесемке телефонная трубка, и он беспрестанно
разговаривал с дежурными взводов. Разговаривал с умыслом: чтобы они всегда
были на проводе.
- "Волга", "Волга", я - "Орел". Ты что, заснул? Нет? А что? Дрова в
печку подкладывал? Ты смотри не спи, а то дрова прогорят, зараз и попадет от
лейтенанта. Как у вас там, в порядке? Стреляет? Хорошо. Светит? Хорошо.
Значит, в порядке. - И он переключался на другой взвод, перекинув толстыми
ловкими пальцами рычажки коммутатора. - "Кама", "Кама", я - "Орел". Га! Це ж
ты, Хоменко? Ты меня чуешь? Та це я, Шубный. Чуешь? О, добре. Ну як там у
вас? Сплять? Уси сплять? А, не, не уси. Ну як вин, стреляе? Ага, стреляв.
Хай ему... Слухай, Хоменко, чи не був ще у вас двенадцатый? Був и с тобой
балакав? О, про шо, про твою дивчину? Ни? А про шо? А-а, про то, як телехвон
работав... И пийшов? До кого? Ага!..
С этим Шубным я вначале хлебнул горя. Пришел он ко мне год назад с
пополнением. Мы тогда стояли на переформировке в больших рыбачьих деревнях