"Борис Зубков, Евгений Муслин. Зеркало для Антона (Авт.сб. "Самозванец Стамп")" - читать интересную книгу автора

старого и, судя по тысячам мелочных деталей, очень одинокого человека. Тот
листал ветхую записную книжку. Листочки ее отделились от корешка,
засалились и закруглились на углах, старик не перелистывал эти бумажные
клочки, а бережно перекладывал, внимательно читая адреса, записанные
угловатыми и дрожащими буквами. Он, видимо, просто искал случайного
знакомого, чтобы отправиться к нему и отогреть одиночество, поделиться
обидами, вспомнить, приободриться, пошутить.
Антон пересел в троллейбус (ехать с работы приходилось двумя видами
транспорта) и вдруг как-то особенно ярко увидел перед собой старика...
Нет, не увидел, а ощутил всем своим телом, словно надел на себя плотную
маску. Он почувствовал на своем лице дряблые щеки старика - они тяжело
повисли на скулах и смяли в складки кожу его щек. Внезапно набухшие веки
сузили его глаза и потушили в них блеск молодости. Затем руки его
съежились, на них обозначилась сеть морщин и вспухлых вен. Плечи
опустились и сузились, костюм обвис мешком. Никогда такого он не знал, не
ощущал...
До него осторожно дотронулась чья-то рука. Антон обернулся,
светловолосая девушка участливо посторонилась и показала на свободное
место.
- Садитесь! Вам, наверное, трудно стоять.
Еще ничего не понимая, Антон сел. Троллейбусное кресло неожиданно
оказалось неудобно-корявым, он долго примащивался половчее, не зная, как
поставить негнущиеся доги, и уже заранее думая, что вставать с кресла тоже
будет неудобно и хлопотно, придется опереться руками о колени, медленно
распрямить потерявшие гибкость суставы.
Сходя с троллейбуса, он увидел свое изображение в темном стекле,
отделяющем кабину водителя от пассажиров. На него удивленно и одновременно
безразлично смотрел совсем дряхлый старик.
Антон Никонович вместо поручней судорожно схватил воздух, ноги его
задрожали, сладко и тошно закружилась голова, он почти упал.
Кое-как Антон добрел до ближайшего магазина. Долго топтался возле
витрины, отводя и приближая голову, поворачиваясь, стараясь найти такую
точку, с которой его изображение в стекле виделось наиболее отчетливо.
Именно с того момента у него появилась привычка часто и подолгу
рассматривать себя в зеркале, в стекле витрины, в полированном дереве, в
чем придется.
А тогда... тогда происходило чудо. В двух шагах от стоянки маршрутного
такси, рядом с маленькой чебуречной, происходило огромное чудо. Никто его
не замечал. Автомашина новой марки привлекла бы десятки любителей,
оставленный у магазина щенок вызвал бы сочувствие и внимание половины
прохожих. Чудо не привлекло никого. Антон вспомнил чьи-то слова о том, что
самое полное одиночество - в толпе. Вместе с первым появлением чуда
возникло и первое ощущение одиночества. Почему? В тот момент он и сам еще
не понимал почему. Может, всего лишь потому, что стоял он спиной ко всем и
видел в стекле витрины только самого себя. А еще потому, что крепко запал
ему в память одинокий старик. Так крепко, что... сам он превратился в
старика!
Вместо страха и удивления в голову пришла вовсе несерьезная мысль, что
теперь он не похож на фотографию в своем паспорте и превратился в
преступного самозванца. Завтра он придет на работу, а на него посмотрят с