"Борис Зубков, Евгений Муслин. Самозванец Стамп (Авт.сб. "Самозванец Стамп")" - читать интересную книгу автора

обрубков вздрагивало, уплотнялось, приобретало более точные, осязаемые
формы. Судороги рождения сотрясали мутно-зеленую массу, пытавшуюся надеть
на свои запутанные формы сплошную серую оболочку. Оболочка рваными языками
со всех сторон наползала на трепещущий хаос. В тот момент, когда языки
сомкнутся, чудище завершит акт своего рождения.
Теряя последние крохи рассудка, Флот швырнул ружье в зеленое месиво и,
дико вытаращив глаза, бросился в лес. Он бежал, стукаясь плечами о толстые
ветки. Какой-то разлапистый сук выхватил клок волос с его непокрытой
головы. Затем что-то лязгнуло, схватило за ногу и бросило лицом вниз на
твердые узлы корневищ...
Когда Флот очнулся, на нем лежал довольно толстый пушистый слой
свежевыпавшего снега. Значит, не меньше пяти часов прошло с того момента,
как он потерял сознание.
Нестерпимая боль... Его собственный капкан, настороженный на койота,
размозжил мякоть ноги. Но кость была цела - спасла выдубленная кожа
охотничьих полусапог.
...Полуодет, ранен. Где-то за спиной - чудовище, рожденное из пригоршни
белых шариков. Что ты будешь делать, Флот? Ныть и подыхать в десяти шагах
от хижины? Вспомни, что твой домик до самой крыши набит мукой, патокой,
бобами, пулями, порохом, мягкими шкурками, теплом очага и безопасностью
человеческого жилья. Так вставай же, старый Флот, разожми пружину капкана,
как это ты делал тысячи раз, и посмотри в глаза зеленому пугалу. Можешь
держать пари сам с собой, что оно ничуть не страшнее исполинского черного
медведя, с которым ты встретился пару лет назад...
Охотник освободил ногу из железной пасти и, хромая, цепляясь за
свисающие ветки, отдыхая после каждого шага, побрел обратно.
...Они прожили вместе десять недель - Флот и "пень". Что поделаешь,
Флот не отличался богатством воображения и, рассказывая впоследствии о
зеленом Нечто, называл его только так, не очень почтительно: "Пень".
Нечто, выросшее из горсти бус, действительно напоминало пень, выдранный из
земли и перевернутый корневищами вверх. Неподвижный, затаившийся, словно в
засаде, с распяленными обрубками и выростами на приземистом округлом
стволе. Его очертания менялись, иногда выросты пропадали, иногда
удлинялись обрубки. Но никогда эти превращения не происходили на глазах у
Флота. Никогда! Можно было пялиться до ломоты в глазах - Пень не
шевелился. Но стоило только повернуться к нему спиной, а потом взглянуть,
словно невзначай, и готово - Пень чуть заметно изменился. Зоркий глаз
охотника не мог ошибиться.
Игра в прятки продолжалась десять недель. Липкое чувство страха
парализовало Флота, он почти не выходил из хижины, лишь вечерами, вспомнив
о своих давным-давно расставленных капканах, прокрадывался мимо Пня,
бесцельно бродил по лесу и возвращался, чтобы снова броситься на смятую
постель и забыться в тяжелом сне. Днем Пень будто подходил ближе к дверям
хижины и стоял в ожидании чего-то безмолвным и мрачным стражем.
И все же однажды Пень взбунтовался! В то утро Флот, жмурясь от яркого
света, выполз из хижины пополнить запас дров. Он не посмел обернуться
спиной к зеленому обрубку и рассыпал охапку наколотых дров между собой и
Пнем. С первыми же взмахами топора Пень ожил. Он задрожал так, словно
топор вонзился в его живое тело, а не в деревянную чурку. Он вздевал вверх
лапы-обрубки, подражая взмаху рук Флота, тянулся к охотнику, вздрагивал,