"Гарри Зурабян. Гекатомба " - читать интересную книгу автора

- Юрка, - уже смягчившись, поинтересовался Димыч, - ты вообще-то в
курсе, что в жизни не только трупы встречаются, но и живые люди?
- Я живых людей престал замечать, когда в угрозыск пришел. Нет их,
живых, Димыч. Только трупы - живые и мертвые.
- А ты тогда кто?
- Я? Мент поганый! - бодро откликнулся друг.
- И что тебе, мой самый лепший и поганый мент, от меня надо?
- Поговорить.
- А санкция прокурора у тебя есть?
- Ага, - засмеялся Юрка, - "Макаров" его фамилия. Устроит?
- Ладно, хорош трепаться. Я уже пошабашил и рву когти, пока меня
Альбина не приработала. Она мне сегодня тайм-аут дала. Так что я уже бегу,
а ты давай подгребай к нам, часам к восьми. Пойдет?
- Если все тьфу-тьфу будет, то да.
- Тогда ждем. Пока.
Услышав гудки отбоя, Осенев положил трубку, собрался и, стараясь
незамеченным проскользнуть мимо кабинета главного редактора, вышел на
улицу.
Напротив редакции, через оживленную, широкую автомагистраль,
располагался Центральный рынок Приморска. Поглядев по сторонам и, не
обнаружив засевших в каменных джунглях "вьетконговцев" (гаишников), Димка
перебежал на красный свет. Под ярко горящими уличными фонарями, несмотря на
сгустившиеся октябрьские сумерки, сидели многочисленные торговки.
Прирыночная площадь находилась в стадии реконструкции. Стихийный рынок
постепенно вытеснялся белоснежными, отделанными по евростандарту, ларьками.
Они являли собой яркий контраст с грязными лужами, ямами, кусками кирпичей
и разноцветным бумажным мусором. Но самым разительным образом "оазисы
европредпринимательства" отличались от сидящих рядом на раскладных стульях
и в самих ларьках бесполых существ, с отечными, обветренными лицами и
неизменными сигаретами в руках. Это были торговки, одетые в куртки,
ватники, брюки и штаны, сапоги, кроссовки или галоши.
На приезжающих в Приморск иностранцев они производили глубокое,
неизгладимое впечатление, для выражения которого им явно не хватало
словарного запаса родного языка. Хотя по мнению державных рулевых, именно
эти "бизнес-вумен", освобожденные от воспитания детей, бытовых и семейных
проблем, оккупировавшие провинциальные рыночные и привокзальные площади,
должны были символизировать небывалый расцвет малого бизнеса на СНГ-овских
великих просторах. "Расцвет" же самих "вумен" мог стать неисчерпаемой темой
для западного кинематографа ужасов. Всякие там "чужие", гориллы, Годзиллы,
вампиры и маньяки со всеми своими приколами и "сюжетными поворотами" просто
отдыхают!
Большинству из торговок было от двадцати пяти до сорока и старше.
Глядя на их руки и лица, закаленные веселеньким приморским климатом, Осенев
не раз с содроганием представлял себе последующие поколения города, зачатые
этими женщинами после двенадцатичасовых "трудовых капиталистических вахт",
которых "любили" их мужчины, освобожденные от работы и зарплаты, в стылых,
нетопленных, без света, тепла, воды и газа, квартирах. Но, несмотря на
облупившийся маникюр, расплывшуюся косметику, хриплые голоса, увядшую кожу,
ранние морщины и тоскливые глаза, Осенев любил их. Любил за искусство
выживать, одержимость не сдаваться на волю "временных трудностей", за