"Берта фон Зуттнер. Долой оружие! " - читать интересную книгу автора

главным образом берлинскими политиками. Надо ли указывать, как мало подобная
постановка вопроса мирится с истинными интересами народов? Бремя налогов
всюду возрастает, таможенная борьба между двумя группами государству на
которые распадается Европа, достигает небывалых размеров к страшному вреду
главных отраслей промышленности, кормящих население и питающих
государственные казначейства; одним странам приходится покупать дорогой хлеб
и оставлять многочисленных фабричных рабочих без заработков, другим -
подрывать свое сельское хозяйство, - источник частного и государственного
благополучия, задержкою в сбыте своих земледельческих продуктов. И благо бы
все эти жертвы обеспечивали шансы прочного мира! Нет, разорение, ими
вызываемое, ускоряет ту роковую развязку, о которой мы сказали, что и
жестокосердый человек пред нею содрогается.
Понятно, что при таких обстоятельствах проповедь мира встречает
подготовленную почву всюду, где живо сознание безысходности нынешнего
международного положения и где жертвы, вызываемые так называемым вооруженным
миром, ложатся тяжелым, почти непосильным бременем на народ. Этим отчасти
объясняется тот живой отклик, который встретила книга г-жи Зутнер почти во
всей Европе. Но "были погромче витии", чем писательница, впервые выступившая
на литературное поприще с своею пламенною проповедью мира: и знаменитые
ученые, и блестящие публицисты, и глубокие мыслители высказывались за
последнее время в том же смысле, а "не сделали той пользы пером", какую
несомненно принес "роман из жизни" австрийской баронессы. Как это объяснить?
Мы думаем, что разрениение загадки заключается именно в том, что г-жа Зутнер
написала только "роман из жизни", т. е. изложила те впечатления, которые она
лично вынесла, из четырех войн, перенесенных Европою с 1859 по 1870 г.
Отвлеченные рассуждения, как бы они ни были глубоки, с каким красноречием
они бы ни были изложены, не производят на большинство людей такого глубокого
впечатления, как простые факты, выхваченные прямо из жизни для подтверждения
интересующего тезиса, особенно когда эти факты сообщаются глубоко
чувствующим и хорошо осведомленным лицом.
Но есть и другие причины интереса, всюду возбужденного романом г-жи
Зутнер. Соображения выдающихся публицистов и мыслителей относительно вреда
войны вообще и в частности такой грандиозной, какая ныне грозит Европе,
несмотря на всю свою убедительность, читаются сравнительно неохотно, потому
что они страдают большим однообразием. Аргументы, как бы они ни были верны,
теряют интерес, когда они вследствие частого повторения превращаются в общие
места. Ту же участь разделяют и истины, в особенности нравственные; их
приходится постоянно повторять, потому что большинство людей их постоянно
нарушает. А что такое война, как не насилие, как не нарушение одной из
вековечных нравственных истин? Когда еще было сказано, что кто меч поднимет,
от меча же погибнет? Сколько раз оправдывалось в частной и народной жизни
это глубокое изречение? А люди все продолжают вынимать меч из ножен, и когда
им напоминаешь это изречение, когда им разъясняешь глубокое его значение,
они испытывают только скуку: давно, дескать, знаем мы эту прописную
мораль, - никто с ней не сообразуется и сообразоваться не будет. Поистине
можно было бы опасаться, что если б не существовали другие средства
упрочения нравственных истин в сознании людей и в самой жизни, кроме
поучения, кроме проповеди, то человечество никогда не двинулось бы вперед и
навсегда погрязло бы в том омуте слепых инстинктов и бесконечных страданий,
сопутствующих их удовлетворению, из которого его старались вывести великие