"Берта фон Зуттнер. Долой оружие! " - читать интересную книгу автора

учители истинно-нравственной жизни.
Но, к счастью, существуют и другие средства нравственного просвещения.
Сама жизнь является также великою учительницею человечества, и те, кто нам
ее раскрывает, как она есть, без всяких прикрас, без тенденциозной лжи,
должны также считаться, несмотря на безыскусственность их речи, людьми,
содействующими торжеству нравственных истин. Можно порадоваться, что это
средство их распространения не встречает такого равнодушия, как хотя бы и
красноречивая, но голая проповедь морали. Жизнь, даже самая будничная и
серенькая, всегда возбуждает в нас интерес, потому что мы тысячами нитей с
ней связаны. Торжество вековечных нравственных истин представляется нам
часто чем-то недосягаемым, осуществляется в жизни так медленно, с такими
уклонениями в сторону или с таким явным движением назад, что человек,
поставленный в водоворот жизни, испытывающий на себе лично, как мы еще
далеки от осуществления даже элементарных нравственных истин, относится к
ним равнодушно или даже с плохо скрываемою иронией. Но когда ему изображают
жизненную картину тех ужасных последствий, к которым приводить нарушение
этих истин, когда он, так сказать, воочию убеждается в том, что от этого
нарушения страдают миллионы в сокровеннейших своих интересах, он опять
начинает верить в торжество нравственных истин: слишком безотрадны жизнь при
их несоблюдении, и человечество должно же наконец понять, что нет иного
выхода, нет иного снасения, как подчиниться этим истинам, проникнуться ими,
жить для них...
Такая жизненная картина и изображена в книге г-жи Зутнер. Роман ли это?
Нет, не роман. Не всякий беллетрист решился бы переполнить свое произведение
такими ужасами, какими изобилует книга г-жи Зутнер. И что это за ужасы? Они
всем знакомы, и тем не менее мы содрогаемся, читая их описание в романе
"Долой оружие!". Невольно спрашиваешь себя, может ли все это быть, и
внутренний голос нам отвечает: это - не сочинительство, это - сама жизнь.
Так отразилась война на благополучии одной семьи, а пострадавших столь же
жестоко были десятки, сотни тысяч. Кто измерит море этих человеческих
страданий, кто подведет итог этим проклятиям, стонам, крикам отчаяния? И
подумаешь, все эти войны, изображенный нам г-жою Зутнер, были игрушкою
сравнительно с тою войною, которая ныне угрожает нашему материку!
Но есть еще одно обстоятельство, придающее книге г-жи Зутнер особенный
интерес. Автор ее не принадлежит к тому классу людей, которые посвятили себя
всецело умственным интересам: он - не публицист, не ученый, не мыслитель.
Г-жа Зутнер вступила в жизнь с миросозерцанием, ничем не отличавшимся от
обычного миросозерцания "военных дам". Она бредила военными подвигами, ей
хотелось даже самой в них участвовать. "Я увлекалась тем, - говорит она, -
что выше всего ценилось окружавшими меня людьми. Все статские представлялись
мне сравнительно с военными, как уродливые жуки сравнительно с красивыми
бабочками". Отец ее, боевой генерал, бредил Радецким, военною славою и
походами, и дочь невольно сожалела о всяком, у кого не было подобных
воспоминаний. Но вот она выходит замуж за офицера, наступает первая война
(1859 г.), и она теряет горячо любимого мужа: он погибает славною смертью
воина, но именно эта смерть до известной степени подрывает миросозерцание
его жены. Сила испытанных страданий впервые заставляет вдову серьезно
призадуматься над смыслом жизни, над законностью и необходимостью войны. На
столе у нее появляются исторические книги, преимущественно бывший тогда в
ходу Бокль. Коренным ли однако образом изменяется ее миросозерцание? В одном