"Александр Звягинцев. Русский Рэмбо для бизнес-леди " - читать интересную книгу автора

Скиф появился на зоне в восемьдесят девятом. Вошел в барак и, увидев
свободные нары у окна рядом с нарами Ворона, положил на них свой матрац.
Это было неслыханным вызовом всему бараку. Нары рядом с паханом заслуживают
ходками в зону и воровским фартом на воле. Барак попер на новичка
озлобленной толпой. Скиф спокойно оглядел всех и командирским голосом
заявил:
- Спать буду здесь. Кто против - два шага вперед.
- Мочи фуфлыжника! - заорал наширявшийся петух Сима Косоротая, из
московской фарцы, и, напоровшись на кулак Скифа, на заднице пролетел до
двери и ткнулся прыщавой мордой в парашу.
- А ты тут будешь спать отныне и вовеки, - показал ему на парашу Скиф.
Сима Косоротая поспешно замотал головой. Его нары и так были у параши.
- Откуда ты, фраерок, такой понтовый выискался? - оглядел старик
ладную стать Скифа.
- Из страны, где обитают феи, слышал о такой?
- Не приходилось. Где такая страна?
- За Гиндукушем.
- А-а, ограниченный контингент... Что ты искал в той стране?
- Искал что прикажут, а выискал место на нарах рядом с тобой...
- Будем знакомы, коли так. - сказал Ворон и протянул новичку руку.
Это было тоже неслыханным нарушением лагерных законов. Зеки недобро
загудели, у некоторых даже появились ножи и заточки. Чем бы закончился
первый день Скифа на зоне, трудно предвидеть, если бы Ворон властно не
произнес:
- Цьщ, я сказал!.. Здесь будут его нары, и амба!
Ворона сразу потянуло к новичку. Было в нем нечто такое, что поначалу
Ворон никак не мог определить для себя. Потом-то он понял, в чем дело. Его,
проведшего почти всю свою жизнь по тюрьмам, привлекло нравственное здоровье
Скифа, которого днем с огнем не сыщешь среди лагерной братвы, да и на воле
оно ныне - редкость. Им сполна обладали доходяги интеллигенты на довоенном
сталинском "Дальстрое", его незабвенный комдив, побратимы - фронтовые
разведчики. Ворон по жизненному опыту знал, что таких людей можно убить, но
нельзя поставить на колени. Самой природой, генной памятью их предков, не
дано им было ловчить и предавать, а на войне кровь врагов, ими пролитая, не
пропитывала необратимым злом их души.
Много между Скифом и старым Вороном за три года в зимние метельные
ночи было переговорено, передумано о нелепой их стране и такой паскудной
жизни в ней, много чифиря было выпито ими. Между тем день ото дня Ворон
таял, как восковая свечка.
Скифа вертухаи сразу определили на лесосеку.
И Ворон, чтобы больше бывать на свежем воздухе, с согласия лагерных
авторитетов тоже напросился на лесоповал костровым. Он боялся признаться
себе, что свой последний час он хочет встретить рядом со Скифом.
Ворон знал: для зоны Скиф - чужой, зеки никогда не смирятся с его
офицерским гонором. Они уже пытались устроить ему правеж, но Скиф каждый
раз размазывал их по стенам барака, и на время они затухали. Сказывалось
также и его слово - слово пахана.
Но он знал, что после его смерти, рано или поздно, на голову Скифа
упадет сосна или зарежут его в бараке ночью сонного. А тут еще Барон
стукнул Ворону, что с воли перехватили маляву, адресованную сидевшим в зоне