"Василий Звягинцев. Одиссей покидает Итаку (роман, книга вторая)" - читать интересную книгу автора

Нет, она ошиблась. Всю противоположную стену занимал тускло
отсвечивающий, почти незаметный на фоне обоев экран. Как у телевизора,
только во много раз больше.
Еще не зная зачем, она решила подойти, взглянуть на него поближе.
Идти было неудобно, в теле ощущались скованность и слабость, словно
после долгой болезни. И еще - мешали очень высокие каблуки. Она таких
раньше никогда не носила.
Экран вдруг засветился, и с каждым шагом свечение становилось ярче, а
когда она подошла вплотную, поверхность стекла исчезла, растворилась, и в
образовавшемся проеме она увидела другую комнату - роскошно, в
эклектическом стиле конца прошлого века меблированный кабинет.
В стилях она, будущий архитектор, разбиралась хорошо, и не могла не
восхититься сложностью и тщательностью отделки стен и потолка,
тяжеловесной изящностью мебели.
Иллюзия была полной, и только коснувшись рукой холодного стекла, она
убедилась, что перед ней все же изображение.
А там, в кабинете, заполненном сумеречным тоскливым светом, за
массивным письменным столом на резных львиных лапах, в черном кожаном
кресле сидел человек и читал толстую книгу. Лампа под зеленым абажуром
освещала часть стола - с блестящим кофейником, граненой хрустальной
пепельницей, над которой поднималась вверх тонкая и неподвижная струйка
дыма, и лежащим чуть сбоку большим черным револьвером.
Поза человека, наклон головы, подсвеченный лампой профиль показались
ей знакомыми, и тут же она узнала его. Конечно, это Дмитрий, он же -
мичман Дим, как она звала его по созвучию с именем героя романа Конрада.
Они расстались совсем недавно, часа четыре назад, у двери ее квартиры, но
как он странно изменился! Лицо покрыто красноватым густым загаром - вместо
ленинградской весенней бледности, на голове не курсантский ежик, а
довольно длинные, выгоревшие на солнце волосы. И другая одежда. Не черная
форменка с якорьками на погонах, а оливковая рубашка непривычного покроя.
Но дело даже не в этом. Она вдруг поняла, что этот Дмитрий гораздо старше,
лет, может быть, на десять, если не больше. Не юноша, а довольно-таки
поживший мужчина.
Он поднимает голову, смотрит на нее, и тоже узнает ее не сразу.
"Постой... Наташа? Это ты, Наташа? - Он слабо как-то и растерянно
улыбается. - Откуда? Как давно я тебя не видел..." - "Почему же давно? Еще
сегодня ночью..." Он отрицательно качает головой: "Давно, Наташа. Я уже
начал забывать твое лицо. Да и ты, надо сказать, изменилась, совсем
красавицей стала..."
И вот только теперь она просыпается по-настоящему. До конца. И все
понимает. Что действительно прошло очень много лет, что у нее уже была
другая жизнь, в которой много разного случилось, но Дима в той жизни не
было.
И вспоминает еще одно, самое главное, от чего ей наконец становится
по-настоящему жутко...



1