"Василий Звягинцев. Одиссей покидает Итаку (роман, книга вторая)" - читать интересную книгу автора

прицелы через фронт тащит".
- Молодец, лейтенант, - сказал он вслух. - Благодарю от лица службы.
Положите мешок в машину, и поехали. Только так - аккуратно. Скорость
тридцать, и не газуйте, здесь двигатель форсированный...
В течение ближайших часов они несколько раз встречали группы
выходящих из, окружения бойцов и командиров, и неожиданно для себя
Воронцов на практике убедился в правильности философского положения, что
не только содержание определяет форму, но и наоборот. Причем в данном
случае форма подразумевается не в философском, а в военно-интендантском
смысле.
Проще говоря, он оказался здесь не просто старшим по званию. Он ведь
имел высшее военное образование, был взрослее всех не только реальным
возрастом, но и опытом войны и послевоенных лет, знал и умел такое, что
здесь и сейчас никому, вплоть до командующего фронтом, и в голову прийти
не могло, и очень быстро почувствовал, что не в силах проезжать мимо этих
людей, как богатый сноб мимо голосующих в дождь пешеходов.
И форма на нем была дивизионного комиссара, что немаловажно.
Бойцы, на время потерявшие возможность, но не желание сражаться с
врагом, нуждались в руководителе, и Воронцову пришлось им стать.
В течение первой половины дня он собрал на лесных дорогах и тропах
больше полусотни окруженцев.
Построив людей на глухой поляне, он быстро распределил их по званиям,
должностям и специальностям, из майора, двух капитанов и четыре старших
политруков сформировал штаб опергруппы, бойцов свел во взводы -
управления, комендантский и охраны штаба.
Теперь, имея штаб и штабные подразделения, Воронцов мог подчинять
себе не только одиночек, но и целые воинские части.
У него по ходу дела возник некий стратегический замысел, который он и
решил осуществить не в ущерб своей основной задаче. Ход войны он, конечно,
не изменит, но кое-что сделать можно. На этом как раз участке фронта.
...Он вел свою группу через лес, туда, где согласно его карте
находилась разгромленная немцами колонна тыловых подразделений шестой
армии, попавшая сначала под удар пикирующих бомбардировщиков, а потом -
передовых отрядов 48-го немецкого моторизованного корпуса.
Дорога с обеих сторон была плотно зажата лесом, и сворачивать с нее
некуда. Поэтому, насколько хватало взгляда, она была забита сотнями машин
- исковерканных бомбами и снарядами и совсем целыми, сползшими в кюветы,
уткнувшимися радиаторами в стволы сосен, сцепившимися бортами и крыльями.
Некоторые уже сгорели дотла, остались только рамы и диски колес, от других
еще тянуло черным зловонным дымом.
Убитых осталось сравнительно мало, большинство водителей и
сопровождающих успели укрыться в лесу и разбрелись кто куда.
Но все равно смотреть на картину внезапного, беспощадного и
безнаказанного разгрома крупной воинской части было тяжело. Если бы еще в
настоящем бою, где противник оказался сильнее, но все же заплатил за
победу достойную цену...
Все это напомнило Воронцову картину заключительного периода четвертой
арабо-израильской войны, так называемой "войны судного дня".
Но рефлектировать сейчас и размышлять, кто и почему виноват, не было
времени.