"Василий Звягинцев. Бульдоги под ковром. Одиссей покидает Итаку, Книга 3" - читать интересную книгу автора

двадцатимиллионной партией, могучей армией и немыслимой силы Комитетом
превратилась... Не знаю даже, как и назвать. Но, с другой стороны, попади
нормальный, либеральный интеллигент из лета тринадцатого года в конец
двадцатого... Затрудняюсь сказать, что бы он подумал!
Поднявшись по темной улице Дзержинского к Сретенке, я вновь предложил
взглянуть на Рождественский, а вдруг там как раз мы с нею время проводим -
ну те мы, что из этой реальности (она с еще большим суеверным страхом
отказалась наотрез); миновав вереницу полуразрушенных домов, мы вышли к
Колхозной. Ни в одно из известных мне по этому маршруту заведений мы не
попали. Или они прекратили существование вообще, или функционировали в
каком-то ином режиме. Но зато смогли убедиться, что за исключением уже
упоминавшихся, и еще некоторых, не совсем понятных "чужеземцу" деталей, в
том числе - чрезмерной грязи и неухоженности, которые буквально лезли в
глаза человеку, помнящему недавнюю Олимпиаду и фестиваль, - так вот, за
исключением всего этого, жизнь в городе протекает довольно нормально.
Потоками несутся машины, горят неоном знакомые и незнакомые рекламы, бегут
по своим делам обычные люди. Ничего похожего на послереволюционную
разруху, хотя и следов долженствующего наступить после "освобождения"
изобилия тоже не заметно.
А вот, кажется, наконец, и то, что мы так долго ищем. Из-за плотных
бордовых штор, наглухо закрывающих окна в цокольном этаже "сталинской"
восьмиэтажки, доносилась приглушенная музыка, а бронзовая доска размером в
половину газетного листа сообщала, что здесь помещается кафе "Виктория". Я
решил войти, но тяжелая резная дверь не поддалась, как я ни дергал витую
ручку.
Однако буквально через несколько секунд, словно в ответ на мои
усилия, лязгнул засов и дверь распахнулась сама, выпуская отгулявшую свое
парочку. Не растерявшись, я тут же подставил ногу под собравшееся
затвориться полотнище.
На пороге, перекрывая вход, возник крепкий парень в пятнистом
маскировочном костюме и высоких десантных ботинках, с болтающейся на
правом запястье знакомой уже резиновой палкой.
- Вам что? - весьма нелюбезно поинтересовался страж.
Знаков различия на его погонах не было, но все остальное выглядело
внушительно. Не успев подумать, стоит ли лезть неведомо куда, я ответил
уверенно и, как оказалось, убедительно.
- Желаем поужинать...
Парень тяжко задумался, предварительно оценивающе оглядев Ирину. Тут
все было в порядке. Одежда говорила о надежном достатке и хорошем вкусе, а
внешность... Вряд ли дамы с такой внешностью бывают здесь хотя бы раз в
неделю. Ну а я при ней тянул на подполковника примерно, не успевшего
переодеться после отнюдь не штабной службы.
- У нас дорого, - ввел он на всякий случай ограничительный параметр,
но и показав тем самым, что иных, более серьезных препятствий к тому,
чтобы нас впустить, не видит.
- Это не вопрос, - пожал я плечами. - Без денег по кабакам не ходят.
- У нас за вход по стольнику... - уточнил привратник.
"Однако!" - мысленно солидаризировался я с Воробьяниновым и по наитию
ответил: - Да, знаю, нас предупредили... - и сунул руку в карман.
Последние слова и хрустящие, только что со станка бумажки, решили