"Василий Звягинцев. Бульдоги под ковром. Одиссей покидает Итаку, Книга 3" - читать интересную книгу автора

подобающе, да, похоже, и не слишком уверенная в будущем. Словно бы здешние
посетители просто пытаются, как в плохой самодеятельности, изображать
западный стиль, но прорезается неистребимый местный акцент. Подобное я
видывал в закавказских республиках в те еще годы.
Но было и своеобразие. Через полчаса примерно телевизор выключили, и
из-за портьеры появился капитан царской армии, но с гвардейскими погонами,
флигель-адъютантскими аксельбантами и прочими несообразностями уставного
характера. В руках он держал гитару явно штучной работы, со вкусом
инкрустированную. Сдержанно приветствовав гостей наклоном головы,
"капитан" вышел на середину прохода, взял несколько аккордов и запел.
Репертуар полностью соответствовал антуражу. Хорошим мягким баритоном он
пел исключительно "белогвардейские" песни. Часть из них я слышал раньше,
но большинство были новые, точнее - незнакомые. Запомнились две. Про
казаков, которые веселятся в тринадцатом году. Слова там были удачные: -
"Знают лишь на небе ангелы ваши, что вас, станичники, ждет..." За такую
песню по нашим временам да в публичном месте лет пять бы отвесили
свободно...
И еще "Читая старую тетрадь расстрелянного генерала..." Перед ней
капитан предложил гостям помянуть убитого врагами русского народа поэта и
певца Игоря Талькова. Никогда не слышал этого имени, но судя по тексту,
поэт он был хороший. Да и насчет его смерти хотелось бы узнать подробнее,
но ведь не спросишь же о том, что для всех очевидно, у соседей. В те самые
враги, гляди, и попадешь. Но вообще смысл и формулировка тоста подводили к
мысли о чем-то близком к черносотенству. "Враг русского народа" -
расплывчато, но по смыслу знакомо... Однако пришлось выпить вместе со
всеми. При этом кто-то в противоположном углу заорал: "Суки! Жиды
поганые!", и зазвенело битое стекло - посуда со стола посыпалась от
слишком энергичного жеста. Впрочем, продолжения сей эксцесс не имел.
- Знаешь, Ир, мне вдруг показалось, - сказал я, когда капитан сделал
паузу, - что подобное могло бы получиться как раз в том мире, где мы с
Алексеем геройствовали. По такой примерно схеме - демократизация, что я
еще в ходе войны затевал, удалась, после победы холодной войны сумели
избежать, не спеша реформы в нэповском духе осуществлялись, и получился в
итоге некий вариант "социализма с человеческим лицом", как Дубчек
планировал, или как у Тито. А потом, естественно, товарищ Сталин, то есть
я - помер. Не в пятьдесят третьем, конечно, а за счет крепкого здоровья
лет на тридцать позже. И вот когда, он все же помер, народ вдруг
сообразил: а на кой он вообще нужен, социализм как таковой? Раз в жизни
все хорошее как раз за счет отступления от основной идеи и контактов с
буржуазным Западом. Опять же по примеру Югославии и Польши могу судить. Ну
а те, кто мне на смену пришли, с такой постановкой вопроса не согласились
и решили в очередной раз гайки подзавернуть, новый "Великий перелом"
устроить. Как Сталин в двадцать девятом или Брежнев после Хрущева. А
резьба и сорвалась! Итог - налицо.
- Не получается, - сразу, будто уже проиграла этот же вариант,
возразила Ирина. - Поцарствуй ты после войны лет хотя бы десять, и страна,
и Москва совсем бы по-другому выглядели. И архитектура, и автомобили, и
форма у милиции. Ты сам на Белград или Прагу ссылался, там свободы и
влияния капитализма совсем чуть-чуть, и то разница какая. Да и люди вокруг
уж больно советские, ничего в них от "свободного мира" нет, ни единого