"Железный трон" - читать интересную книгу автора (Хоук Саймон)

Глава 5

— Вы лжете! — сердито выкрикнул Микаэл, прежде чем Эдан успел остановить его. — Лорд Эрвин никогда не осмелится на такую измену, во всяком случае пока мой отец жив!

Эдан схватил мальчика за руку и крепко стиснул ее, так что Микаэл задохнулся от удивления и боли. На лицо Филерэна набежала тень, но он сохранил спокойствие.

— Вам неплохо бы помнить о том, что вы находитесь сейчас не в своей империи, ваше высочество. В действительности, если уж на то пошло, сейчас даже представляется маловероятным, что у вас когда-нибудь будет империя. Однако до сих пор с вами обращались со всем почтением, приличествующим вашему титулу и положению. Если вы хотите, чтобы так и продолжалось, я ожидаю от вас ответной учтивости.

Не выпуская руки Микаэла, Эдан бросил на мальчика предостерегающий взгляд, а затем повернулся к Филерэну и сказал:

— Прошу вас, простите принцу эту вспышку, ваше высочество. Просто мы глубоко потрясены услышанным, если, конечно, ваши сведения достоверны.

Филерэн кивнул.

— Можете не сомневаться, они достоверны, — сказал он. Император Адриан умер, и эрцгерцог Боруинский начал действовать, не теряя времени даром.

Микаэл казался глубоко потрясенным этими новостями. Он потряс головой и тихо пробормотал:

— Нет… Этого не может быть!

— Сожалею о вашей утрате, ваше высочество, — сказал Филерэн. — Но, безусловно, вы должны были подготовиться к этому. В конце концов для человека ваш отец был очень стар и долго болел. Видите, я считаю своим долгом знать, как обстоят дела в Эльфинвуде и в соседних владениях. На самом деле этот шаг Эрвина Боруинского не явился для меня неожиданностью. Давно ходили слухи о его тайном сговоре с Туразором, а в таких случаях в действие приводятся и другие силы — могущественные силы, о которых вы пока не знаете. Вы находитесь в центре событий, вызванных не вашей волей, но вам надлежит использовать создавшееся положение наилучшим образом.

— Не сочтите меня непочтительным, ваше высочество, но с какой стати вам тревожиться о том, что станется с троном Ануира? — спросил Эдан. — ли с нами, собственно говоря?

— Разумный вопрос, — кивнул принц Филерэн. — Действительно, у меня мало причин любить империю людей, но необходимость заставила меня научиться жить в мире с ней. Пока на Железном Троне сидел Адриан, эльфы и люди могли относиться друг к другу довольно терпимо. Мирные отношения между ними не всегда складывались просто, но за исключением отдельных случаев, неизменно поддерживались. Я ничуть не сомневаюсь, что с приходом Эрвина Боруинского к власти положение дел изменится.

Те «случаи», о которых с притворной небрежностью упомянул Филерэн, подумалось Эдану, касались не кого иного, как собственного прадеда принца, Руоба Человекоубийцы, чья жестокая ненависть к людям позволяла утверждать, что он никогда не будет относиться к ним терпимо и, тем более, не станет заботиться о мире с империей.

— Честолюбие эрцгерцога Боруинского безгранично, — продолжал Филерэн, — и это делает его еще более опасным для нас. Он ведет переговоры с нашими врагами и составляет заговор против нас. У нас нет никакого желания увидеть, что его попытка прийти к власти оказалась успешной.

— Значит вы помогли нам просто, чтобы свергнуть лорда Эрвина? — спросил Эдан.

— Одно это — далеко не простое дело, — ответил Филерэн. — Но существуют и другие обстоятельства, которые послужат моим интересам в данной ситуации.

Внезапно Эдану все стало ясно. Если Филерэн говорил правду — а Эдан не видел причины, почему он стал бы лгать — Эрвин Боруинский объявил о своих притязаниях на трон, и теперь обратного пути не было. Вероятно, он никогда не осмелился бы зайти так далеко, если бы заранее не сплотил вокруг себя сторонников, готовых поддержать его притязания на власть. Очевидно лорд Эрвин вошел в сговор не с одними лишь гоблинами Туразора. Сколько тайных союзов уже успел он заключить с высокопоставленными лицами империи? Должно быть, он вынашивал свои замыслы годами и дожидался лишь удобной возможности. Теперь, когда император умер, а Микаэл больше не служит помехой, перед лордом Эрвином открылся путь к трону, и он не тратил времени даром.

Вероятно, император умер приблизительно в то время, когда их похитили, подумал Эдан. Чтобы узнать новости так скоро, Филерэн должен был иметь своих шпионов в Сиседже, способных сообщаться с ним с помощью магии или, возможно, почтовых голубей. Но это не казалось невероятным. В Боруине жили половинчики, и можно было вполне допустить, что некоторые из них состояли на службе у Филерэна. Собственно говоря, шпионами могли быть и люди. Эрвин Боруинский не пользовался всеобщей любовью. Он нажил себе достаточно врагов.

В любом случае, когда Эрвин и Микаэл не вернулись с соколиной охоты, лорд Эрвин должен был понять, что гоблины успешно захватили их в плен — особенно после возвращения Виндрайвера. К тому же и лошадь Микаэла вернулась в конюшню без всадника. Вероятно, лорд Эрвин незамедлительно воспользовался представившейся возможностью. Именно этого опасался его отец, подумал Эдан. Скорей всего лорд Эрвин захватил императорскую свиту в тот миг, когда император Адриан умер и стало известно об исчезновении Микаэла.

Эдан почувствовал дурноту при мысли о своих родителях. Что с ними сталось? Его отец никогда не остался бы в стороне, попытайся Эрвин захватить трон; и Эрвин должен был понимать, что лорд Тиеран будет бороться с ним до последнего вздоха. В приступе отчаяния Эдан понял, что его отец, несомненно, числился среди людей, подлежащих уничтожению в первую очередь.

Однако лорд Эрвин не мог узнать об их спасении. Он действовал, исходя из своей твердой уверенности в том, что их благополучно везут в Туразор, чтобы обратить в рабство. Вероятно, он объявил о смерти Микаэла, ибо иначе не мог объяснить свои притязания на роль регента, а в конечном счета и императора. Если Микаэл неожиданно появится сейчас, жизнь его, безусловно, окажется под угрозой — если только он не сумеет заручиться поддержкой остальных аристократов империи. А если лорд Эрвин откажется подчиняться, это будет означать только одно.

Начнется война. Империя разделится на две части между приверженцами принца Микаэла и сторонниками лорда Эрвина. И не зная числа возможных сторонников лорда Эрвина, нельзя сказать, сколько времени будет продолжаться война и какими потерями она обернется. А если дело дойдет до войны, то, независимо от ее исхода, империя останется ослабленной. Это, безусловно служит интересам Филерэна.

— Итак, что нам остается делать, ваше высочество? — спросил Эдан. — И что сталось с императорским двором? — нервно добавил он, боясь услышать ответ.

— В данный момент вы остаетесь моими гостями, — ответил Филерэн. — Согласно последнему донесению, полученному только сегодня утром, в связи со смертью императора и исчезновением принца Микаэла лорд Эрвин объявил в империи чрезвычайное положение и ввел военное положение в провинции Боруин — какое, вероятно, будет постепенно вводить во всех провинциях империи, которые сумеет склонить на свою сторону. Других сведений пока не поступало. Как вы, наверное, догадались, у меня есть осведомители в Боруине, и при сложившихся обстоятельствах они должны соблюдать предельную осторожность. Как только я узнаю больше, я сразу сообщу вам. Гильвейн предложил вам воспользоваться его гостеприимством, и вы будете желанными гостями в Туаривеле, пока мы не решим, какую линию поведения лучше выбрать.

— Если императорский двор взят в заложники в Сихарроу, сказал Эдан, — нам следует как можно скорее отправиться в Ануир и собрать силы для его освобождения. Нам следует убедиться, что по империи разнеслась весть о том, что принц Микаэл… — он сделал многозначительную паузу, — …вернее, император Микаэл, жив. Чем дольше мы задержимся тут, тем больше времени будет у лорда Эрвина укрепить свои позиции.

Филерэн улыбнулся.

— Вы будете хорошим министром своему господину, — заметил он. — Прекрасно. Пусть принц… император Микаэл составит послание своим подданным, вы же тем временем приготовьте список тех, кому нужно отослать его; а я прикажу гонцам собираться в путь. Кстати, есть ли у вас в Ануире человек, чья преданность императору Микаэлу не вызывет сомнений, и который мог бы точно описать вам существующее положение дел?

Эдан задумался всего на мгновение.

— Мой наставник Баладор Треван, хранитель библиотеки в Школе Магии в Ануире.

Филерэн кивнул.

— Я слышал о нем. Человек, достойный уважения, по всеобщему мнению. Отлично, это будет сделано. А прочие послания будут отправлены сразу же, как только вы составите список. Гильвейн позаботится об этом.

— Я очень благодарен вам за помощь, ваше высочество, — с легким поклоном сказал Микаэл Филерэну. — Я этого не забуду.

— Можете не сомневаться, мы вам напомним, если вы забудете, ваше величество, — Филерэн криво улыбнулся. — С этого дня всем будет известно, что эльфийское королевство Туаривель признало императора Микаэла и вступило с ним в союз против тех, кто хочет подорвать мир между нами.

— Да будет так, — сказал Микаэл, гордо выпрямляясь. Впервые с того времени, как ему сообщили о смерти отца, мальчик как будто осознал, что теперь он уже не принц Микаэл, но император Микаэл.

В данный момент император без империи, подумал Эдан. Но узнать, сохранится ли такое положение вещей или нет, можно было лишь послав в империю известие о том, что он жив, и дождавшись ответа. Станут ли аристократы империи за спиной Микаэла, как велит им долг, или присягнут в верности Эрвину Боруинскому? И если часть аристократов переметнутся в лагерь противника, решит ли это окончательный исход борьбы?

Слишком много вопросов, подумал Эдан, и ни одного ответа. Пока. Микаэлу было трудно начинать свое царствование таким образом, а ему трудно приступать к исполнению своей должности лорда верховного камергера. Оба они были еще слишком молоды и далеко не готовы к новым обязанностям. Но судьба никогда не выжидает для удобства отдельных личностей, как часто говаривал наставник Эдана. Когда они покинули Филерэна и в сопровождении Гильвейна вышли за ворота замка, Эдан про себя вознес молитву Хэлину. Он благодарил бога за их спасение и просил направлять его шаги в будущем. Они были спасены. Теперь им, двум мальчикам, надлежит попытаться спасти империю.

Баладор Треван задыхался. Он был уже не молодым человеком и не привык бегать. Он был невысокого роста, около пяти с половиной футов, и его тучность не позволяла ему передвигаться быстро, но тем не менее он пробежал трусцой всю дорогу от Школы Магии до порта, тяжело отдуваясь при каждом шаге. Седые волосы росли вокруг черепа Баладора бахромой, наподобие лаврового венка; он держал в руке красный носовой платок, которым на бегу вытирал пот с лысины, чтобы тот не заливал ему глаза. Он сопел и пыхтел; и жалел о том, что не может с помощью заклинания превратиться в птицу и долететь до Имперского Керна. Однако в его возрасте приходилось быть осторожным с заклинаниями.

Во-первых, он превратился бы в исключительно грузную птицу. Несомненно, в пеликана — огромного и жирного. И в качестве пеликана ему все равно пришлось бы затратить огромные усилия на то, чтобы махать крыльями и лететь. Если бы ему вообще удалось оторваться от земли. Если учесть все это, бежать было легче. По крайней мере в этом случае не приходилось беспокоиться о том, правильно или нет употребил он заклинание.

Память у него уже не та, что раньше. Баладор больше не мог полагаться на нее. Ему постоянно приходилось обращаться к справочникам. Некоторые вещи он помнил без особого труда. Например, до сих пор мог рассказать историю империи, не ошибившись ни в одной дате, но когда дело доходило до заклинаний, он просто уже не доверял своей памяти. Нет ничего более смешного и жалкого, чем рассеянный чародей, подумал Баладор. Но опять-таки, ему почти семьдесят. В целом для своего возраста он отличается замечательным здоровьем, даже если временами внимание его слегка и рассеивается.

Однако в данном случае сознание его оставалось предельно ясным. В школу прибыл гонец-половинчик из Туаривеля с донесением от самого принца Филерэна. Конечно, факт принадлежности гонца к племени половинчиков почти наверняка означал, что он преодолел весь этот путь не так, как пришлось бы сделать это обычному человеку. Несомненно, он открыл портал в Мире Теней и, пройдя через него, появился в Ануире. Удобный способ перемещаться из пункта А в пункт Б, не преодолевая расстояния между ними, подумал Баладор. Весьма прискорбно, что люди не смогли научиться этому. Все же он понимал, что путешествие через Мир Теней может быть крайне опасным даже для половинчика, поэтому послание, доставленное этим гонцом, должно было быть важным. Баладор так и понял, когда узнал, что оно от принца Филерэна. Но когда он увидел, чьей рукой написано послание, сердце подпрыгнуло у него в груди и он сразу же бросился в Имперский Керн.

Юный лорд Эдан был жив! И принц Микаэл тоже! Это были чудесные новости, и Баладор спешил принести их во дворец. Он окликнул хозяина шлюпки и велел тому переправить его на остров, где стоял дворец. На шлюпке с поднятыми парусами и гребцами, помогающими движению судна, добраться до острова можно было значительно быстрее, чем пешком по мостам и дамбам; и хотя Баладор был подвержен морской болезни, эти новости просто не могли ждать.

Баладор не отправился в Сихарроу с императорским двором. Он остался в городе Ануире, как оставался всегда, поскольку обязанности хранителя библиотеки в Школе Магии требовали его постоянного присутствия там. Школа являлась хранилищем всех магических знаний империи и одним из немногих мест в Керилии, где студенты могли — если им повезло поступить туда — изучать оккультные науки. Среди преподавателей школы числилось несколько выдающихся алхимиков империи, и многие маги из таких отдаленных королевств, как Зикала или Киргард, совершали ежегодные поездки в столицу, дабы заниматься тайными изысканиями в школьной библиотеке, а в обмен на это преподавать студентам. Соответственно Баладор не мог позволить себе покинуть свой пост и неизменно оставался в Ануире летом, когда императорский двор отправлялся наслаждаться свежим морским воздухом Сиседжа в провинцию Боруин.

Первое слабое подозрение о неких ужасных событиях, происшедших в летней резиденции, появилось у Балодора только тогда, когда лорд Тиеран прискакал галопом обратно в Имперский Керн вместе с императрицей и отрядом королевской охраны. Слухи об этом распространились по всему городу, и прошло несколько дней, прежде чем Баладор сумел выбраться во дворец и выяснить, что же в действительности случилось.

Именно тогда он узнал о смерти императора в Сихарроу; конечно, это была печальная новость, но далеко не столь убийственная, как новость об исчезновении принца Микаэла и лорда Эдана, очевидно, ставших жертвами предательства. По-видимому, они отправились утром на соколиную охоту, и их лошади вернулись в конюшню без седоков. И на седле Эдана были кровавые следы.

Почему они отправились одни, без сопровождения дворцовой охраны, для всех оставалось загадкой. Безусловно, подобная безответственность была не в духе Эдана. Он даже забыл свой меч в конюшне. Совершенно ясно, мысли юноши были поглощены чем угодно, только не его обязанностями. После допроса стражников, стоявших у ворот замка, стало известно, что принц Микаэл отправился на соколиную охоту один, и в скором времени за принцем последовал лорд Эдан без всякого сопровождения. Говорят, лорд Эрвин в страшном гневе обрушился на стражников, позволивших принцу выехать из замка без охраны, но стражники утверждали, что принц Микаэл приказал пропустить его, сказав, что Эдан последует прямо за ним. Стражники естественно решили, что Эдан последует за принцем с охраной, но не видели причины останавливать его, когда тот проскакал мимо них во весь опор в полном одиночестве. Вероятно, королевская охрана должна была вот-вот пуститься им вслед. Однако этого не случилось, о чем и было доложено начальнику стражи, который, по всей видимости, доложил об этом лорду Эрвину, который в свою очередь заявил о полной своей неосведомленности в отношении этих событий. Когда лошади мальчиков вернулись без седоков, лорд Эрвин в ярости пообещал снести головы всем виновным и немедленно отправился на поиски пропавших с отрядом вооруженных всадников.

Шаг, совершенный затем лордом Тиераном, был, вероятно, самым трудным из всех, которые ему приходилось делать в жизни. Как только лорд Эрвин со своими рыцарями вылетел из ворот замка, лорд Тиеран собрал отряд королевской стражи и приказал немедленно седлать коней для императрицы и ее дочерей. Не задерживаясь, чтобы взять с собой еще кого-либо, помимо своей жены, леди Джессики, лорд Тиеран спешно покинул замок до возвращения лорда Эрвина. Он оставил в Сихарроу весь остальной императорский двор и незамедлительно отправился в Ануир вместе с подопечными женщинами и отрядом королевской стражи в полном составе.

Они мчались во весь опор и преодолели путь от Сихарроу до Ануира, длинной примерно двести пятьдесят миль, всего за три дня. Это была ужасная скачка, подумал Баладор, ибо говорили, что, когда они наконец достигли Имперского Керна, императрицу и ее дочерей пришлось снять с седел и на руках отнести во дворец. Они просто чудом не загнали лошадей.

Лорд Тиеран гнал лошадей галопом в течение дня, а большую часть ночи двигался легкой рысью, чтобы дать животным отдохнуть. Они устраивали лишь краткие привалы и спали всего по нескольку часов кряду, пока стражники поочередно несли дозор. Больше всего на свете лорд Тиеран боялся, что лорд Эрвин со своими рыцарями настигнет их в дороге. Им нужно было добраться до столицы любой ценой, пусть даже лорд Тиеран ничего не знал о судьбе собственного сына.

Морской ветер играл плащом Баладора, и тот закусил нижнюю губу, стараясь не думать об беспокойных волнах залива, качающих шлюпку. Вместо этого он думал о том, как выглядел лорд Тиеран во время последней их встречи — усталый, изможденный и осунувшийся, бледный, с измученным и осунувшимся выражением лица. Вот так покинуть Сихарроу, ничего не зная о судьбе собственного сына, мог лишь человек железной воли и готовый к самопожертвованию. Как отец, лорд Тиеран, вероятно, мучительно хотел пуститься по следу Эдана. Однако, как лорд верховный камергер, он должен был в первую очередь выполнить свой долг перед императрицей и империей и действовать без промедления в целях безопасности первой и второй.

Когда шлюпка причалила к пирсу на Скале Керн — открытом ветрам острове, из которого вырастал императорский дворец, словно естественное продолжение скалистых берегов — Баладор с помощью капитана ступил на причал. Он с трудом сглотнул, поблагодарил последнего, дал тому добавочное вознаграждение за путешествие под полными парусами, а затем поспешил вверх по пирсу к дворцовым воротам, мысленно благодаря небо за то, что снова оказался на суше. Ветер нарастал, и волны становились все выше и сильнее.

С чего вдруг Хэлин, в бытность свою смертным человеком, возжелал возвести дворец на этой скале посреди залива — этого Баладор никогда не мог понять. В пользу такого выбора говорила лишь естественная обороноспособность острова. Он был наилучшим образом защищен от любых нападений — кроме длительной осады со стороны моря, а ввиду непредсказуемых штормов и течений в проливе Эреля вести длительную осаду острова вражеским кораблям было бы очень трудно. Капитан, не знающий досконально эти места, легко мог напороться на острые скалы, которые окружали остров наподобие смертоносного ожерелья.

Получив разрешение пройти за ворота, Баладор поспешил на поиски лорда Тиерана. Лорд верховный камергер находился в своих личных покоях в башне; он стоял у окна и смотрел через залив на город Ануир. При появлении Баладора он повернулся. Со времени своего возвращения из Сихарроу лорд Тиеран постарел, казалось, по меньшей мере, лет на десять. Тревога за императрицу, впавшую в отчаяние после утраты сына и мужа, и потеря — как он считал — собственного сына легли на него дополнительным бременем к заботам о судьбе империи, лишившейся ныне прямого наследника престола. Лорд Тиеран стал почти совсем седым, и новые морщины прорезали его лицо. Глаза у него потемнели и ввалились от постоянного недосыпания, и он заметно потерял в весе.

— Баладор! — поприветствовал он вошедшего слабым голосом. И нахмурился. — Клянусь богами, ты красен как свекла и еле дышишь. Прошу тебя, садись, старый друг. Вот, глотни вина и расскажи, что привело тебя в Керн в таком состоянии.

— Прекрасные новости, ваша светлость! — воскликнул Баладор, с облегчением падая в кресло. — Великолепные новости! Чудесные новости! Принц Микаэл жив и здоров, как и ваш сын!

Лорд Тиеран непонимающе смотрел на Баладора, словно неуверенный, что хорошо расслышал его.

— Клянусь Хэлином! Неужели это правда? — Голос его упал почти до шепота.

Баладор торопливо глотнул вина, прежде чем ответить.

— Сегодня утром я получил послание от вашего сына, — сказал он, — написанное его рукой, которую, как известно вашей светлости, я знаю так же хорошо, как свою собственную. В конце есть приписка от принца за подписью последнего. Вот, убедитесь сами.

— Послание? — Взгляд лорда Тиерана просветлел, когда Баладор протянул ему свиток. — Но как? Каким образом?

— Доставлено половинчиком, ваша светлость, отправленным из Туаривеля самим принцем Филерэном, — ответил Баладор. Здесь содержится отчет обо всем случившемся, написанный рукой вашего сына. — И, утоляя свою жажду вином, он стал ждать, пока лорд Тиеран прочтет письмо, в котором описывалось, как мальчики попали в плен к гоблинам, как были освобождены эльфами под предводительством мага Гильвейна, и как их приняли при дворе принца Филерэна.

— Благодарю тебя, Баладор, за замечательные новости! — воскликнул лорд Тиеран. — Я должен немедленно сообщить их императрице! Она убеждена, что принц Микаэл погиб, как, боюсь, был убежден и я. Я смел надеяться, что они еще живы, но на самом деле не думал увидеть их когда-нибудь. Это послание вернет ее к жизни. — Он замолчал, словно какая-то новая мысль пришла ему в голову. — Баладор, в этом письме не упоминается ни о каком выкупе, — неуверенно произнес он. — Несомненно, принц Филерэн хочет получить какое-то вознаграждение за их благополучное возвращение?

Баладор покачал головой.

— Если это и так, ваша светлость, то ни послание, ни посыльный не упоминают об этом.

— Гм-м. Ожидает ли посыльный ответа?

— Он ждет в школе, ваша светлость. Я распорядился, чтобы его накормили и дали как следует отдохнуть.

— Хорошо, — сказал лорд Тиеран. — Честное слово, просто прекрасно. Я чувствую себя так, почтенный Баладор, будто с плеч моих свалился страшный груз, который придавливал меня к земле. Пойдем, пойдем со мной! Мы должны вместе сообщить новости императрице. Уверен, она захочет увидеть письмо собственными глазами. Потом мы составим ответ и отошлем его обратно в Туаривель с этим половинчиком. Принц Филерэн должен знать, что империя благодарна ему за спасение принца Микаэла… — Он осекся. — Нет, клянусь Хэлином, императора Микаэла! Право престолонаследия больше не подлежит сомнению.

Он сжал свиток в кулаке.

— Эрвин Боруинский обнаружит, что взял на себя слишком много. Значит, он притязает на пост регента? Что ж, теперь ему будет очень трудно доказать законность своих притязаний. А если он будет упорствовать, все увидят его дерзкое честолюбие таким, каким оно является на самом деле. Пойдем же, Баладор, сообщим императрице прекрасные новости. И моей супруге, конечно. Довольно она плакала горькими слезами. Теперь она будет заливаться слезами радости, и я не устану ликовать в сердце своем, глядя на это.

— И это все, на что ты способен? — спросила девушка-эльф, легко отразив удар Эдана. — Ты никогда не убьешь противника, если будешь наступать на него так осторожно.

— Я не хотел поранить вас, — ответил Эдан.

Сильванна подняла тонкие, изящно изогнутые брови.

— Неужели? А с чего ты решил, что можешь сделать это?

— Одной мысли, что я могу причинить вам боль, пусть и ненамеренно, достаточно, чтобы я остановился, — сказал Эдан. — Я обязан жизнью Гильвейну и не самым лучшим образом выражу свою благодарность, если раню его собственную сестру.

— А, понимаю, — откликнулась Сильванна. — Значит, чувство благодарности к моему брату заставляет тебя осторожничать и отступать, так? Что ж, в таком случае мне, вероятно, придется поискать другого соперника для учебного боя, поскольку ты не представляешь никакой угрозы.

— Как вам будет угодно, — сказал Эдан. Он вложил одолженный меч в ножны, поклонился девушке и удалился с площадки, чтобы сесть рядом с Микаэлом, в то время как другой соперник, эльф, занял его место.

— Кажется, ты рассердил ее, — заметил Микаэл, когда Эдан опустился на бревно рядом с ним.

— Лучше я немного рассержу ее, чем пораню, — сказал Эдан. Мы здесь гости, и я не вижу нужды потакать своей гордости или рисковать нашим положением, одержав верх над женщиной в учебном бою.

— Возможно, ты переоцениваешь свои силы и недооцениваешь ее, — ответил Микаэл, наблюдая, как Сильванна скрестила мечи со следующим своим противником. — Она знает, чего хочет.

Под взглядами прочих эльфов соперники двигались по круглой площадке. Каждый держал в одной руке меч, в другой — кинжал. Они не пользовались щитами, и клинки были остро наточенными. Новый противник Сильванны не разделял нерешительности Эдана. Он делал стремительные выпады и не отступал ни на шаг. Мечи со звоном скрестились, сверкнули кинжалы; затем противники отпрыгнули в стороны и снова закружились по площадке.

Эдан нахмурился, наблюдая за поединком.

— Кто-то получит рану, если они будут продолжать в том же духе, — пробормотал он. — Клинки незащищены, а они даже не в полных доспехах.

— Похоже, их это мало беспокоит, — заметил Микаэл, пристально наблюдая за кружащими по площадке соперниками.

Эдан посмотрел, как они бросились вперед, со звоном скрестили клинки и вновь отпрыгнули друг от друга — и покачал головой.

— Так рисковать — полное безрассудство, — сказал он. — Что они пытаются доказать?

— Возможно, они ничего не пытаются доказать, — сказал Микаэл, не отводя взгляда от участников поединка. — Может, они просто хотят воссоздать условия, наиболее приближенные к условиям настоящего боя.

— Что увеличивает вероятность самого что ни на есть настоящего ранения, — сказал Эдан.

Едва лишь он произнес эти слова, Сильванна отразила встречный удар, отвела своим кинжалом кинжал соперника, и с короткого разворота резко ударила того мечом по руке. Эльф задохнулся, и Эдан вскочил на ноги при виде хлынувшей из раны крови.

— Хороший удар, — сказал эльф и поклонился сопернице.

Сильванна склонила голову, принимая похвалу, но не обнаружила ни малейшего волнения, ни даже сожаления по поводу того, что поранила противника.

— Позвольте мне помочь вам, — сказал Эдан. — Я обладаю целительными способностями.

Эльф просто пожал плечами.

— Пустяки. Всего лишь небольшая царапина. Она будет напоминать мне о необходимости покрепче держаться на ногах в следующий раз. Но тем не менее благодарю за заботу.

Эдан недоуменно смотрел ему вслед. Что за создания эти эльфы? Такие поединки, когда они становились друг против друга, защищенные единственно лишь металлическими нагрудниками, легко могли закончиться серьезным ранением или даже убийством. Однако он понял, что имела ввиду Сильванна, когда без всякой злобы заявила, что он не представляет никакой угрозы. Эдан отступал, потому что она была девушкой, но теперь он понял, что Микаэл был совершенно прав. Он переоценивал свои силы и недооценивал ее. Сильванна превосходила его. Заметно превосходила.

Он смотрел, как следующий противник выходит на площадку померяться силами с девушкой. Сильванна немного размялась, взмахнула мечом и стала в стойку. Она была ростом с Эдана, типичного для эльфов телосложения — гибкая, крепкая и худая. Однако плечи ее были шире, чем у большинства девушек, которых Эдан встречал раньше; и мускулистая спина сужалась к изящной талии. Как и у брата, у Сильванны были длинные черные волосы с серебристыми прядями. На время упражнений с оружием она собрала их в хвост на затылке, чтобы они не мешали ей. Женщинам-эльфам не свойственна здоровая полнота, зачастую присущая смертным женщинам, и Сильванна не была исключением. У нее были длинные руки и ноги и маленькая грудь — но Эдан не находил это непривлекательным. Сильванна уступала Лэре в соблазнительности форм, но двигалась с плавной гибкостью кошки, и Эдану нравилась ее манера держаться.

Он с удивлением поймал себя на том, что сравнивает Сильванну с Лэрой. Они не имели ничего общего почти во всех отношениях. Лэра была прекрасна, а Сильванна в лучшем случае просто мила — и не прилагала никаких усилий для украшения своей внешности. Лэра была кокетлива и соблазнительна; Сильванна же — сдержанна и прямодушна. У Лэры было податливое мягкое тело и влажные темные глаза; Сильванна была худа и мускулиста, с яркими серыми глазами — настолько светлыми, что они походили на граненый хрусталь. Но поймав себя на мысленном сопоставлении двух девушек, Эдан понял, что Лэре как будто чего-то недостает.

Звон стали о сталь снова раздался над поляной, когда противника закружились по площадке. Эльфы, которые дожидались своей очереди или просто наблюдали за поединком, хлопали в ладоши и встречали ободряющими возгласами каждый удачный удар. Если бы Эдан не знал истинного положения дел, он решил бы, что эти двое бьются не на шутку. Однако вскоре он заметил, что они стараются не наносить ударов по лицу, шее или ногам. Поражаемое пространство ограничивалось защищенной доспехами грудью и незащищенными руками и плечами, но сила удара по последним строго контролировалась. Мечи были легче, чем те, которыми в большинстве своем пользовались люди, и соответственно быстрее в действии. Предыдущий поединок закончился после первого ранения, но цель его состояла не в этом. Боец просто должен был сломить оборону противника. И легкий удар по металлическому нагруднику засчитывался за смертельный и заканчивал поединок.

Сильванна была не единственной женщиной, явившейся на тренировку. У людей женщины как правило не участвуют в сражениях. Иногда девочки-сорванцы вроде Ариэль играют в войну в детстве, но с возрастом обычно находят занятия, более приличествующие леди. У эльфов все было совершенно иначе. Женщины упражнялись с оружием наравне с мужчинами, и хотя большинству их недостало бы силы успешно орудовать тяжелыми широкими мечами, в искусстве владения более легкими и быстрыми эльфийскими клинками они, казалось, не уступают мужчинам.

Сильванна победила своего второго соперника, коснувшись мечом его нагрудника; он отдал ей честь, признавая свое поражение, и уступил место следующему противнику. Эдан изумлялся силе и выносливости Сильванны. Короткий, неудовлетворивший ее и скоро прерванный поединок с ним, затем два полноценных поединка с мужчинами — а у нее даже пот на лбу не выступил. Она действовала мечом так, словно он был продолжением ее самой — и внушала несомненное уважение своим соперникам.

— Вот уж никогда не подумал бы, что женщины могут так хорошо владеть оружием, — сказал Микаэл, с восхищением глядя на Сильванну. — Она по меньшей мере не уступает лучшему фехтовальщику королевской охраны.

— Да, она очень хороша, конечно, — согласился Эдан, выразительно кивнув головой. — Сейчас я чувствую себя глупо оттого, что отступал. И в лучшие дни у меня не было бы ни единого шанса в поединке с ней.

— Думаю, что отсюда можно сделать вывод, что не стоит недооценивать женщину только потому, что она женщина, сказал Микаэл. Он искоса взглянул на Эдана и ухмыльнулся. Я полагаю, ты уже усвоил этот урок раньше, с Ариэль.

Эдан нахмурился.

— Очевидно, этим разговорам конца не будет. Если бы не ты, я был бы внимательней в тот раз.

— Ты хочешь сказать, что во всем виноват только я? — невинным голосом спросил Микаэл. — Это не у меня она выбила щит из руки и не мне чуть не размозжила череп.

— Насколько я помню, это кому-то другому чуть не размозжили череп, — сухо заметил Эдан.

— Да, признаю, оба мы получили свою порцию шишек в тот день, — ухмыльнулся Микаэл.

Сильванна успешно закончила третий поединок, легко ранив противника в руку. Они отсалютовали друг другу, и оба покинули площадку. Место их заняли два следующих бойца, а Сильванна подошла к мальчикам. Лицо ее слегка порозовело от напряжения, но во всех других отношениях она совершенно не казалась утомленной. Эдан почувствовал усталость, даже просто наблюдая за ней.

— Я приношу вам свои извинения, — сказал он подошедшей Сильванне. — Я отступал, потому что вы женщина, но я оказался бы слабым противником для вас, даже если бы старался изо всех сил.

— Ну, ты еще молод, — ответила она. — Несомненно, если ты будешь усердно упражняться, со временем твое мастерство усовершенствуется, как усовершенствовалось мое.

Эдан нахмурился.

— Едва ли вы намного старше меня.

Сильванна вскинула голову и с любопытством взглянула на него.

— Не знаю. Сколько тебе лет? Определить возраст человека довольно трудно.

— Мне восемнадцать.

— О. Что ж, я несколько старше.

— Правда? По вам не скажешь.

— Дайте-ка подумать… — Она легко наморщила лоб. — По человеческому исчислению, думаю, мне идет шестой десяток.

У Эдана отвисла челюсть.

— Шестой десяток? — недоверчиво переспросил он.

— По понятиям эльфов я еще совсем ребенок, — с улыбкой ответила Сильванна. — А большинство эльфов, которых вы видели сегодня на площадке, еще моложе.

— Вы сказали «по человеческому исчислению», — заговорил Микаэл, когда они двинулись у дому Гильвейна. — А что, эльфы ведут другое исчисление времени?

— Не то чтобы мы исчисляли время иначе, — ответила Сильванна, — поскольку для бессмертных понятие времени не столь важно, как для вас. Но трудность состоит в том, что для нас время часто протекает иначе, чем для вас.

Эдан нахмурился.

— Как это может быть?

— Не знаю, — пожала плечами Сильванна. — Однажды я задала брату тот же вопрос, но он тоже не смог ответить. Похоже, никто не может. Но, по-видимому, в эльфийских владениях время течет для людей иначе. ТО, что покажется вам несколькими часами в Туаривеле, за пределами нашего королевства окажется несколькими днями, а за недели, проведенные здесь, в землях людей могут пройти годы. И похоже, этот эффект усиливается, чем дольше человек остается с нами — поэтому нам трудно вести счет времени по-вашему. В лучшем случае мы можем всего лишь осознать его течение.

— Вы имеете в виду, что если мы останемся здесь на неделю или около того, в империи тем временем может пройти год или больше? — удивленно спросил Микаэл.

— Это возможно, — ответила Сильванна, — хотя ни в коем случае не обязательно. Однажды один купец из людей задержался у нас на несколько недель, изучая наши ремесла. Вернувшись в свою деревню за Черной Рекой, он обнаружил, что со времени его отъезда прошло восемь лет и все считали его погибшим. С другой стороны, купцы, которые оставались с нами лишь несколько дней, по возвращении не замечали большой разницы во времени — кроме одного человека, который обнаружил, что вернулся всего через час после своего отъезда.

— Это похоже на волшебство, — сказал Микаэл.

— Возможно, так оно и есть, — ответила Сильванна. По-видимому, Гильвейн так считает. Он полагает, что со временем что-то происходит, когда достаточно большое число эльфов собирается в одном месте, но каким образом и что именно, не может сказать. Возможно, это как-то связано с нашим бессмертием, или с нашим отношением к магии, или с какой-нибудь другой причиной. В любом случае, никто не знает наверняка, чем это вызвано.

— Значит, чем дольше мы останемся здесь, тем больше вероятности, что в империи пройдет значительный отрезок времени? — с тревогой спросил Эдан.

— Похоже, именно так и случится, — сказала Сильванна.

— Значит, чем дольше мы останемся здесь, тем больше времени будет у лорда Эрвина укрепить свои позиции, если я правильно понял, — с беспокойством сказал Эдан. — Раньше я не сознавал этого. Почему нам никто не сказал об этом?

Сильванна пожала плечами.

— Несомненно, потому что вы не спрашивали. Но у вас нет повода для тревоги: существует способ свести этот эффект на нет. Брат объяснял мне как-то. Это сопряжено с некоторым риском, но именно таким способом ваше послание было доставлено в Ануир.

— Это как? — спросил Эдан.

— Через Мир Теней, — ответила Сильванна. — Ваше послание в столицу империи доставил половинчик. И когда настанет время вам покинуть Туаривель, проводник-половинчик возьмет нас с собой точно так же. Он откроет ворота в Мир Теней, и мы пройдем через него, чтобы появиться в мире дневного света в другом месте и времени.

— Вы сказали, проводник-половинчик возьмет нас, — сказал Эдан. — Вы с эскортом будете сопровождать нас в империю?

— Нет, я просто вернусь с вами, — ответила она. — Мы с Гильвейном отправимся с вами в Ануир. Принц Филерэн хочет знать, как будут разворачиваться события в империи.

— Вы имеете в виду, он хочет, чтобы кто-нибудь из нашего окружения заботился о его интересах? — спросил Эдан.

— Разве это кажется вам неразумным?

— Нет, — сказал Эдан. — Конечно же, нет. Мы многим обязаны Туаривелю, в том числе нашими жизнями; хотя, если говорить обо мне, то я считаю себя в долгу перед вашим братом лично. Но будь это даже и не так, мне все равно было бы приятно узнать, что вы возвращаетесь с нами. — Он покраснел и поспешно добавил. — В смысле вы с братом.

— Я с нетерпением жду этого, — сказала Сильванна. — Я всю жизнь прожила в Эльфинвуде и никогда не покидала Туаривель. Мне бы хотелось побывать в мире людей и посмотреть, на что он похож.

— Он другой, — сказал Эдан. — Наши города совсем не похожи на ваши, как и наши древни. Наши улицы, боюсь, не такие чистые, и мы не живем среди деревьев, как вы. Мы строим наши дома и дворцы по другому и живем за каменными стенами. У вашего образа жизни много положительных сторон. Это жизнь спокойная и умиротворяющая душу. Вероятно, именно поэтому кажется, что время течет здесь значительно медленнее.

— Все же я предпочитаю вернуться в Ануир, — сказал Микаэл. В конце концов я теперь император и должен заявить о своем праве на престол.

— А я должен служить тебе в империи, — сказал Эдан. — Долг обязывает. Но кроме этого, — печально добавил он, — теперь у меня осталось мало причин желать возвращения.

Сильванна нахмурилась.

— Почему ты так говоришь? Разве ты не хочешь увидеть своих близких?

Эдан тяжело сглотнул, прежде чем ответить.

— Единственными моими близкими были мои родители, — сказал он. — У меня нет ни братьев, ни сестер, а теперь, боюсь, мои родители оба погибли. Возможно, мать уцелела, но отец представлял слишком серьезную опасность для лорда Эрвина, чтобы тот оставил его в живых.

— Но… твой отец жив, — сказала Сильванна.

Эдан остановился и уставился на нее.

— Что?

— Сегодня утром от него пришло письмо, — сказала она. Разве ты не знал?

Эдан не верил своим ушам.

— Мой отец жив? От него пришло письмо? Ты уверена?

— Брат сказал мне сегодня утром, когда ему принесли новости из дворца и вызвали к принцу, — ответила Сильванна. Вероятно, он хотел, чтобы я сообщила об этом тебе, но я думала, ты уже знаешь.

— В первый раз слышу! — воскликнул Эдан, и сердце подпрыгнуло у него в груди.

— А что было в письме? — нетерпеливо спросил Микаэл. Гильвейн не говорил?

— Что-то о том, что лорд Тиеран благополучно добрался до Ануира с императрицей и сопровождающими ее лицами, — сказала Сильванна. — Там было еще что-то, но сейчас не помню что.

— Ты запомнила самое главное, — сказал Эдан. Он порывисто обнял Сильванну и крепко прижал к себе. — Спасибо! Спасибо тебе! Это самая лучшая новость из всех возможных!

Сильванна окаменела от неожиданности, и Эдан выпустил ее из объятий и отступил назад в некотором смятении.

— Прости, — сказал он.

— Нет, это я должна просить у тебя прощения, Эдан, — сказала она. — Если бы я знала, что ты считаешь своего отца мертвым, я бы сразу сказала тебе о письме. Я не думала… Как ужасно, должно быть, ты себя чувствовал!

Эдан закрыл глаза, испытывая чувство огромного облегчения. На несколько мгновений он просто потерял дар речи — такая радость переполняла его душу. Он почувствовал, как у него задрожала нижняя губа, и испугался, что сейчас заплачет. Сильванна обняла его и притянула к себе. Потом Микаэл положил руку ему на плечо — и они трое застыли так, прижавшись друг к другу, будто черпая друг в друге новые силы. Несколько мгновений все молчали. Эдан глубоко вздохнул, и они разомкнули объятия.

— Должно быть, ты чувствовал себя страшно одиноко, — сказала Сильванна, — когда думал, что один из семьи остался в живых.

Эдан кивнул, изо всех сил стараясь успокоиться. Он взглянул на Микаэла и ободряюще сжал плечо мальчика.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал он. — Лорд Эрвин не взял императрицу в заложницы и не может обосновать свои притязания на должность регента. Он проиграл. В ту минуту, когда лорд Эрвин узнает, что ты жив и здоров, он должен будет либо отказаться от своих попыток прийти к власти, либо открыто признать себя изменником.

— Он уже сделал это, — твердо сказал Микаэл. — И более того, он сам это знает. Его следует не просто заставить подчиниться. Его следует судить.

Эдан изумленно взглянул на мальчика и впервые увидел перед собой не принца Микаэла, но императора Микаэла.

— Да, ты прав, конечно, — сказал он. — Так или иначе, будет война — и избежать ее невозможно.

Микаэл кивнул.

— Империя принадлежит мне по праву рождения. Я должен бороться за ее целостность. И буду бороться до последнего вздоха.

— Мы оба будем… сир, — сказал Эдан. Они пожали друг другу руки. — Пойдем, Сильванна. Пойдем, найдем Гильвейна и узнаем, как скоро император и я сможем отправиться домой.