"Приключения Алисы в Стране Чудес" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Льюис)

Глава XII. Показания Алисы

– Здесь! – крикнула Алиса, совершенно забыв от волнения, как она выросла за последние несколько минут, и вскочила столь поспешно, что опрокинула краем юбки скамью присяжных, так что те посыпались на головы толпы внизу и так и остались лежать вокруг, весьма напоминая золотых рыбок из аквариума, который она нечаянно опрокинула неделю назад.

– Ой, простите, пожалуйста! – воскликнула она в ужасном смущении и принялась торопливо подбирать их, поскольку в голове у нее все стоял тот случай с рыбками, и ей смутно чудилось, что присяжных надо собрать и посадить обратно на скамью как можно быстрее, или они умрут.

– Процесс не может продолжаться, – веско изрек Король, – пока все присяжные не будут на надлежащих местах – все , – повторил он, подчеркивая последнее слово и сурово глядя на Алису.

Алиса взглянула на скамью и увидела, что в спешке сунула Ящерицу Билла вверх ногами, так что бедняга лишь меланхолично помахивал хвостом, не имея возможности двигаться. Она быстро вытащила его и посадила правильно; "впрочем, это не так уж важно, – сказала она себе, – пожалуй, что так, что этак – пользы для суда от него одинаково".

Как только присяжные более-менее оправились от потрясения, вызванного падением, а их доски и карандаши были найдены и вручены им, они тут же приступили к работе, с великим усердием записывая историю происшествия – все, кроме Ящерицы Билла, который, как видно, все никак не мог прийти в себя и лишь сидел с открытым ртом, уставясь в потолок.

– Что вам известно об этом деле? – обратился Король к Алисе.

– Ничего, – ответила Алиса.

– Вообще ничего? – упорствовал Король.

– Вообще ничего, – подтвердила Алиса.

– Это очень важно, – сказал Король, поворачиваясь к присяжным. Они уже начали записывать это на своих досках, когда Белый Кролик перебил его.

– Ваше величество, конечно, имели в виду не важно, – сказал он очень почтительным тоном, но при этом смотрел на Короля сердито и корчил ему страшные рожи.

– Конечно, я имел в виду неважно , – поспешно сказал Король и принялся бормотать вполголоса "важно – неважно – важно – неважно…", словно пытался определить, какое из слов звучит лучше.

Одни присяжные записали "важно", другие – "неважно". Алиса видела это, поскольку стояла достаточно близко, чтобы смотреть на их доски; "однако это не имеет никакого значения", – подумала она про себя.

В этот момент Король, который перед этим что-то торопливо писал в записной книжке, воскликнул: "Тишина!" и прочел по книжке:

– Правило Сорок Два. Всякий, чей рост превышает милю, должен покинуть зал суда.

Все посмотрели на Алису.

– Во мне нет мили, – сказала Алиса.

– Есть, – сказал Король.

– Почти две мили, – добавила Королева.

– Ладно, в любом случае я не уйду, – сказала Алиса, – к тому же это не настоящее правило, вы его только что выдумали.

– Это самое старое правило в книге, – сказал Король.

– Тогда бы оно было Номер Один, – сказала Алиса.

Король побледнел и поспешно захлопнул книжку.

– Выносите вердикт, – обратился он к присяжным тихим дрожащим голосом.

– Есть еще одно доказательство, с позволения вашего величества, – сказал Белый Кролик, торопливо вскакивая с места, – только что найдена эта бумага.

– Что в ней? – спросила Королева.

– Я еще не открывал ее, – ответил Белый Кролик, – но, кажется, это письмо, написанное подсудимым… ээ… кому-то.

– Так и должно быть, – заметил Король, – писать никому, знаете ли, слишком уж необычно.

– Кому оно адресовано? – спросил один из присяжных.

– На нем вовсе нет адреса, – ответил Белый Кролик, – тут вообще ничего не написано снаружи , – он развернул бумагу, пока говорил, и добавил, – на самом деле, это вообще не письмо; это стихи.

– Написаны почерком подсудимого? – спросил другой присяжный.

– Нет, – ответил Белый Кролик, – и это-то как раз самое подозрительное. (Присяжные растерялись.)

– Очевидно, он подделал чужой почерк, – сказал Король. (Присяжные вновь просветлели.)

– С позволения вашего величества, – сказал Валет, – я не писал этого, и они не могут доказать обратного: в конце не подписано имя.

– Если вы не подписались, – сказал Король, – это лишь ухудшает ваше положение. У вас должен был быть злой умысел, иначе вы бы поставили подпись, как честный человек.

Раздались общие аплодисменты: это была первая по-настоящему умная вещь, сказанная Королем в этот день.

– Это доказывает его вину, – сказала Королева.

– Это не доказывает ничего подобного, – сказала Алиса. – Вы ведь даже не знаете, о чем эти стихи!

– Прочтите их, – сказал Король.

Белый Кролик надел очки.

– Откуда мне следует начать, ваше величество? – спросил он.

– Начните сначала, – серьезно сказал Король, – и читайте, пока не дойдете до конца; тогда остановитесь.

– Это самое важное свидетельство из всех, что мы слышали доселе, – сказал Король, потирая руки, – так что пусть присяжные…

– Если кто-нибудь из них сможет объяснить эти стихи, – сказала Алиса (она так выросла за последние минуты, что ничуточки не боялась перебивать его), – я дам ему шестипенсовик. Я не верю, что здесь есть хоть капля смысла.

Присяжные дружно записали на своих досках " Она не верит, что здесь есть хоть капля смысла", но никто из них не попытался объяснить стихи.

– Если здесь нет смысла, – сказал Король, – это избавляет нас от проблем, поскольку, сами понимаете, нам не придется искать таковой. И я еще не знаю… – продолжал он, разворачиваю бумагу со стихами у себя на колене и глядя на них одним глазом, – мне кажется, кое-какой смысл тут есть, в конце концов: "Но не пловец, увы" – вы не пловец, не так ли? – добавил он, поворачиваясь к Валету.

Валет печально покачал головой.

– Разве я похожу на пловца? – сказал он. (Он, несомненно, не походил, будучи целиком сделан из картона.)

– Очень хорошо, пойдем дальше, – сказал Король и принялся бормотать стихи про себя. – "А правда им видна" – это, конечно, про присяжных… "Я ей – один, они им – два" – ага, вот что он сделал с тортами, понимаете ли…

– Но там дальше "Вернулись к вам опять", – заметила Алиса.

– Ну так вот же они! – торжествующе воскликнул Король, указывая на торты на столе. – Ничто не может быть яснее, чем это. Затем опять – "Лишь тот припадок с ней виной" – дорогая, я думаю, у тебя никогда не бывает припадков? – обратился он к Королеве.

– Никогда! – яростно закричала Королева, швыряя чернильницу в Ящерицу Билла. (Несчастный маленький Билл к этому времени уже перестал писать на доске пальцем, обнаружив, что он не оставляет следа; но теперь он снова принялся торопливо писать, пользуясь – пока их хватало – чернилами, стекавшими по его лицу.)

– Тогда это отпадает , – сказал Король, с улыбкой оглядывая зал. Стояла мертвая тишина.

– Это каламбур, – сердито добавил Король, и все засмеялись. – Пусть присяжные вынесут свой вердикт, – сказал Король, должно быть, уже в двадцатый раз за день.

– Нет, нет! – сказала Королева. – Сначала приговор – потом вердикт.

– Чушь и ерунда! – громко сказала Алиса. – Что за идея – выносить сначала приговор!

– Придержите язык! – крикнула Королева, багровея.

– И не подумаю! – ответила Алиса.

– Отрубить ей голову! – завопила Королева во весь голос. Никто не двинулся.

– Кому вы страшны? – сказала Алиса (к этому времени она уже выросла до своего нормального размера). – Вы всего-навсего колода карт!

И тут все карты поднялись в воздух и посыпались на нее; она слегка вскрикнула, наполовину от страха, наполовину от гнева, и попыталась отбиться от них… и обнаружила, что лежит на берегу реки, положив голову на колени сестры, которая осторожно смахивает с ее лица сухие листья, упавшие с деревьев.

– Просыпайся, Алиса, дорогая! – сказала сестра. – Ох, ну и долго же ты спала!

– Ой, я видела такой удивительный сон! – сказала Алиса, и рассказала сестре – насколько она могла вспомнить – про свои странные приключения, о которых вы только что прочитали; и когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала: "Это и в самом деле был удивительный сон, дорогая; но теперь беги домой, а то опоздаешь к чаю." И Алиса встала и побежала, думая на бегу (насколько она могла это делать), какой же это все-таки был чудесный сон.

Но ее сестра осталась сидеть на берегу, склонив голову на руку, глядя на закат и думая о маленькой Алисе и всех ее чудесных приключениях, пока тоже не начала дремать, и вот что ей привиделось:

Сначала ей грезилась маленькая Алиса: снова миниатюрные ручки смыкались на ее колене, снова блестящие нетерпеливые глаза смотрели на нее снизу вверх

– она могла расслышать каждый оттенок ее голоса, и видела этот забавный жест, когда Алиса встряхивает головой, откидывая вечно лезущие в глаза волосы – и в то же время она слышала – или ей так казалось – как все вокруг ожило и наполнилось странными существами из сна ее сестренки.

Длинная трава шелестела у ее ног – это спешил Белый Кролик; перепуганная Мышь с плеском плыла по соседней луже; слышно было, как гремят чайные чашки за столом у Мартовского Зайца и его друзей, продолжавших свое бесконечное чаепитие, и как резкий визгливый голос Королевы осуждает на казнь несчастных гостей; снова малыш-поросенок чихал на колене у Герцогини, в то время как вокруг бились тарелки и блюдца; снова слышался крик Грифона и скрип грифеля Ящерицы Билла, и полузадушенные взвизгивания подавленных морских свинок сливались с далекими рыданиями несчастного Якобы Черепахи.

Так она сидела с закрытыми глазами, почти поверив, что находится в Стране Чудес, хотя и знала, что стоит ей снова открыть глаза, и все вокруг превратится в скучную реальность – трава просто шелестит на ветру, а вода журчит оттого, что качается тростник; звон посуды превратится в позвякивание овечьих колокольчиков, а пронзительные крики Королевы станут голосом мальчишки-пастуха; чихание ребенка, и восклицания Грифона, и все прочие странные звуки окажутся (она знала это) просто смешанным шумом скотного двора, а мычание далекого стада займет место тяжких стенаний Якобы Черепахи.

И наконец она представила себе, как ее маленькая сестренка в свое время сама станет взрослой женщиной; и как она сохранит, даже и в зрелые годы, простое и любящее детское сердце; и как она соберет вокруг себя уже других маленьких детей, и заставит их глаза блестеть от страстного желания услышать необыкновенные истории, может быть, даже этот давний сон о Стране Чудес; и как она будет делить с ними их простые огорчения и простые радости, вспоминая собственное детство и счастливые летние дни.