ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Гакс будет меня пытать. Мне суждено погибнуть трудной, мучительной, ужасной смертью вдали от родины, не выполнив своего долга перед учителем и перед всем миром. Я честно попытался найти в сложившейся ситуации хоть что-то положительное, но тщетно.

— Мы отнесем тебя в тюрьму, — хором сказали Сборщики Ужаса.

— Да уж! — отозвался я, надеясь разговорить этих уродов. Вдруг удастся выведать у них какой-нибудь секрет? — Там мы встретимся с Гак-сом?

— Подождешь в тюрьме, пока Гакс не освободится! — ответствовали все три чудовища. — А потом он помучает тебя на досуге!

Итак, я не попаду в лапы Гакса немедленно. Странно, но это известие принесло мне некоторое облегчение. Я найду способ бежать и выполню свою миссию. Они еще не знают Вунтвора Ученика!

— Да уж. — Я изо всех сил поддерживал беседу. — А вы что будете делать?

— Мы? — хором удивились чудища. — Мы — Сборщики. Наша работа — собирать!

Пока эти твари не сказали ничего такого, чего я бы не знал. Надо бы приступить к ним как следует.

— А вы всегда несете то, что собрали, в тюрьму? — осторожно поинтересовался я.

— Нет, не всегда! — Сборщики как по команде свернули, намереваясь, видимо, сократить путь.

У меня учащенно забилось сердце. Вспомнил! Учитель как-то говорил мне, что у волшебных существ иногда бывают скрытые слабости. А вдруг существует какой-нибудь секрет: например, волшебное слово, которое вынудит монстров освободить меня?

— Да уж, — задумчиво заметил я. Может, будь я поумнее, я бы нащупал их слабое место и сбежал, так и не увидев страшной тюрьмы.

— А как же с теми, кого вы не относите в тюрьму? — поинтересовался я.

— А-а, эти? Мы разрываем их на мелкие кусочки, — доверительно сообщили Сборщики.

— Да уж. — Энтузиазма у меня заметно поубавилось. Но, может быть, я пошел по неверному пути? Что бы еще такое спросить? Не поинтересоваться ли их частной жизнью?

— Мы уже пришли. Это здесь, — с непонятной мне гордостью сказали Сборщики Ужаса.

— Где это здесь? — недоверчиво спросил я. Меня бесцеремонно бросили в грязь.

— Дома! — сказали Сборщики. — Это будет твой дом до конца жизни.

За спинами трех ужасных чудовищ я увидел зеленовато-серую стену, утыканную острыми шипами. Вдоль стены бродили, разевая кроваво-красные пасти, свирепые овчарки. Я уперся взглядом в ворота, которые, казалось, состояли из одних шипов. Над воротами красовалась надпись, высеченная в камне буквами высотой не менее десяти футов:

Под этой надписью имелась другая — буквами помельче, фута в два высотой:

— До конца жизни… — прошептал я. Ворота, как мне показалось, сами собою распахнулись, и к нам вышел самый жирный демон из всех, каких я когда-либо видел. Он был пурпурного цвета и напоминал роскошную гроздь темного винограда на ножках.

— Не волнуйся, — утешило меня это разъевшееся существо. — Жить тебе осталось не так уж долго! А вы хорошо поработали, — махнул он рукой Сборщикам. — Еще одна душа поступила в мое распоряжение. Вы свободны.

— Мы — Сборщики Ужаса. Мы отправляемся собирать дальше! — хором отрапортовали трое монстров и заковыляли по дороге прочь от башни.

— Меня зовут Урф, — произнес раскормленный демон с гнусной ухмылкой. — Я твой хозяин, по крайней мере, пока ты жив. — И он захихикал, как будто сказал что-то смешное. — А теперь познакомлю тебя со своими малютками. Идите-ка сюда, мои крошки!

И они хлынули изо всех щелей с громкими криками:

— Слюнки! Слюнки! Слюнки текут!

Мне не нужно было представлять эту нечисть. С троллями я уже встречался: мускулистые твари, кажется, состоящие лишь из огромной слюнявой пасти и желудка. Ходячие полные комплекты острых зубов. Один из них сразу нацелился откусить мне голову.

— Нет, нет! — закричал Урф. — Не есть! Мучить!

— А слюнки? — разочарованно заныл тролль.

— Пойдем! — вежливо пригласил меня демон. — Позволь пригласить тебя внутрь!

Мы вошли за ограду. Всюду был зеленый светящийся мох, к которому я уже привык за время нашего путешествия под землей. Все это очень напоминало луг или поле. Здесь могло бы быть даже приятно, если бы не вопли, доносившиеся откуда-то издалека.

— А-а, это! — сказал Урф, заметив, что я вздрогнул, услышав крики. — Со временем привыкнешь.

Урф и его тролли повели меня к низеньким строениям, сгрудившимся на краю поля. Утыканная шипами дверь при нашем приближении распахнулась.

— Это мой офис, — сказал Урф, пропуская меня вперед. — Добро пожаловать в любое время. В тюрьме номер четыре гуманные порядки. Когда твои мучения станут нестерпимыми, можешь прийти сюда и поползать на коленях или на брюхе и поумолять о пощаде. Конечно, это не поможет, но все-таки…

Я огляделся. Комната показалась мне совершенно безликой. Все вокруг было сделано из камня. Стены, пол, потолок — все состояло из серых каменных плит. Даже стол, казалось, высекли из огромной глыбы.

— Вижу, ты заметил, что я тут все отделал в самом современном стиле! — сказал демон с нескрываемой гордостью.

Он присел на краешек каменного стола и продолжил:

— Я очень горжусь своей тюрьмой. Можно сказать, я создал ее из ничего! Видал слова, высеченные над входом? Знаешь, чего мне стоило добиться такой отточенной формулировки? А они еще называют мою тюрьму «младшей группой»!

Демон указал на стену своего пещерообразного офиса:

— Смотри! Вон они — надписи, которые сменяли друг друга над входом. Я храню их, как напоминание о том, сколь многого мы добились.

Я увидел на стене три надписи двухфутовыми буквами. Верхняя гласила:

Чуть ниже я прочитал:

Я даже дочитывать не стал, а обратился к третьей, самой нижней надписи:

Да, я понял, в чем тут суть!

— То-то! — кивнул демон. — Каждый новый вариант давался мне с боем, уверяю тебя! Щипцы для пыток должны быть до блеска начищены, кипящее масло — кипеть! Надо все время держать форму. Предприятие — оно и есть предприятие. За землю в Голоадии сейчас глаза выцарапают. Только зазевайся — и у тебя отнимут твою хорошенькую тюрьму и построят на этом месте какой-нибудь очередной небоскреб «Слизь О'Рама». Представь себе: вот ты — старый рабочий демон, всю свою жизнь посвятивший делу терзаний и мучений… Один неверный шаг — и прощай, тюрьма, привет, слизьбургеры!

— Да уж, — кивнул я, поняв, что от меня ждут сочувствия. — Это ведь называется прогрессом, верно?

— Прогрессом? — Урф скорчил болезненную гримасу. — А ты когда-нибудь пробовал слизьбургер? Впрочем, я и забыл! — Он захохотал дьявольским смехом. — Ты же у нас в гостях. Скоро только ими и будешь питаться!

Питаться слизьбургерами? Смех Урфа нравился мне все меньше и меньше. Вероятно, он привел меня сюда, чтобы бесконечно запугивать. Что ж, я покажу ему, что Вунтвор Ученик Волшебника — не робкого десятка!

— Так пытай же меня! — воскликнул я. — Старайся изо всех сил! Тем скорее ты со мной покончишь!

— Э-э, нет! — злобно засмеялся этот мерзавец. — Мы тебя будем долги мучить! Мы насладимся твоей агонией!

Агонией? Какое неприятное слово! Даже противнее, чем «пытка»!

— Пойдем! Я покажу тебе твою камеру.

— Слюнки, слюнки текут! — оживились притихшие тролли. Эти вонючие твари снова окружили меня. Нет, от них не убежишь. Что ждет меня? Пытки? Агония? А может, лучше самому прыгнуть в пасть к одному из троллей? По крайней мере, так быстрее.

Потом я подумал о Нори. Где в этой дикой стране затерялись ее следы? А вдруг она в той же тюрьме, что и я? По правде говоря, я пришел в Голоадию, где за каждым поворотом подстерегает опасность, не столько ради спасения Вушты, сколько ради Нори. Теперь, когда смерть моя была так близка, я мог признаться себе в этом. Позволить троллям съесть себя — значит, поступить малодушно! Если существует хотя бы один шанс из сотни, что удастся бежать, да хотя бы один шанс из тысячи, я должен им воспользоваться ради Нори! Я обязан держаться даже не ради себя, а ради своей возлюбленной.

— Делайте свое дело, — процедил я сквозь зубы, входя в следующий домик.

— Не волнуйся! За нами не заржавеет! — заверил Урф.

Тролли схватили меня за руки и поволокли вверх по винтовой лестнице.

— О нет! — раздался жалобный вопль откуда-то снизу. — Не надо! Неужели у вас нет ни капли жалости?

— Стоп, крошки! — велел Урф троллям. — Я хочу, чтобы наш гость посмотрел на это. Очень поучительно, если кто желает побольше узнать о наших методах.

Тролли толкнули меня вперед с такой силой, что прямо припечатали к решетке, за которой была большая ярко освещенная комната. Судя по рядам длинных скамеек, комната использовалась для собраний и заседаний. Однако сейчас в ней находился всего лишь один человек, прикрученный к скамье толстыми цепями. Его когда-то богатая и добротная одежда была изодрана в лохмотья, и спутанные волосы падали на умное, благородное лицо. Человек сидел лицом к сцене, над которой то и дело зажигалась красочная надпись: «Представление начнется через две минуты!»

— Нет! — вопил он, как будто кто его резал. — Я не выдержу!

— Этот человек когда-то был драматургом, — прошептал мне на ухо Урф. — Очень знаменитым драматургом! Он сочинял и веселые комедии, и ужасные трагедии. По неосторожности подписал контракт с демонами. И вот он наш!

— И вы заставляете его смотреть пьесы? — догадался я и почувствовал некоторое облегчение. — Не самая ужасная пытка!

— Ха! На этой сцене не играют обычных пьес! — рассмеялся Урф. — Мы заставляем его смотреть водевили. И уж будь уверен, хуже водевилей не найдешь!

Над сценой тем временем зажглась новая надпись — желтые буквы по синему полю: «Представление начнется через одну минуту!».

— Не надо! — умолял драматург. — Пожалуйста! Я больше не выдержу!

— Славная получается агония! — удовлетворенно улыбнулся Урф, — Мы очень тщательно планируем агонии! Это дело тонкое, требующее особой изобретательности. До недавнего времени мы не только держали труппу актеров-демонов, но и штат демонов-писателей! Они стряпали самые бездарные водевили, какие только можно себе представить!

— До недавнего времени? — насторожился я.

— Да, — усмехнулся Урф. — Мы, подвижники голоадского тюремного бизнеса, склонны соблюдать режим экономии. Наши разведчики нашли в наземном мире водевили гораздо худшего качества, чем выходили у местных авторов. Мы просто украли текст, и теперь наш друг-драматург испытывает такие мучения, какие ему и не снились. — Урф снова осчастливил меня своим смехом. На сей раз, это было нечто среднее между рвотой и бульканьем воды в водосточном желобе.

У несчастного драматурга вырвался самый душераздирающий вопль, какой мне когда-либо приходилось слышать. Он дернулся в отчаянной надежде порвать или хотя бы так перекрутить свои цепи, чтобы отвернуться от сцены. Там загорелась новая надпись — огромные черные буквы на бледно-зеленом фоне:

— Ах, какой это плохой водевиль! — булькал Урф, радостно потирая пухлые ручки.

На сцене появилась парочка демонов. Один демон был в платьице, а другой натянул на себя кожу какого-то крупного ящера. Они запели дуэтом:

— Вунтвор — не сильный волшебник, нет! Без всяких там «если» и «но»! Сломали демоны парню хребет, Выпили кровь, как вино…

— Ну, хватит, — сказал Урф. — Достаточно. Пора тебе заняться своей собственной агонией!

Тролли поволокли меня по коридору прочь от обреченного драматурга.

— Слюнки текут! — бесновались мои волосатые тюремщики, отпирая дверцу в конце коридора.

— Слюнки текут! — орали они, впихивая меня в камеру.

— Слюнки… Слюнки… — еще долго слышалось вдали, когда они, захлопнув дверь с той стороны, оставили меня одного.

— Счастливо помучиться! — пожелал Урф и был таков.

Лежал я на чем-то мягком. Когда тюремщики ушли, я решил поближе познакомиться с тюрьмой. Но что это? Оказалось, что я сижу в лесу на поляне и послеполуденное солнце золотит верхушки деревьев. Усилием воли я заставил свое сердце биться ровнее и медленнее. Пока — ничего ужасного. Может, Урф и его приспешники допустили какую-нибудь ошибку?

— Вунтвор! — позвал женский голос. «Неужели?» — мелькнула радостная догадка.

Из леса действительно вышла женщина, но это была не Нори. Незнакомка оказалась довольно привлекательной: длинные косы цвета воронова крыла и жгучие черные глаза. И все же я не смог скрыть своего разочарования. Откуда-то издалека доносилась негромкая музыка.

— Вунтвор! Наконец-то ты явился. Ты не рад меня видеть? — недовольно сказала женщина.

— Простите, но разве мы с вами знакомы? — несколько рассеянно спросил я.

Она засмеялась, как будто серебряные колокольчики зазвенели:

— Ах, вот оно что! Ты склонен пошутить? — Она шла ко мне по мягкой земле, усыпанной сосновыми иголками. — Значит, ты меня не знаешь и тем не менее пришел на наше любимое место, на наше лесное ложе?

Лесное ложе? О чем это она? Может, эту женщину послали соблазнить меня? Конечно, она красивая, но я люблю Нори и останусь ей верен. Не поддамся на голоадские штучки! Мне показалось, что странная музыка зазвучала громче.

— О Вунтвор! — ворковала красавица. — Почему ты так напряжен? Успокойся. Позволь, я помогу тебе! — Она положила мне на плечи свои прекрасные руки с длинными пальцами и пристально посмотрела мне в глаза. Пожалуй, это меня не успокоило. Что это во рту так пересохло? И музыка, кажется, стала еще громче.

— Вунтвор! Если бы ты знал, как долго я тебя ждала, как давно я мечтала об этой минуте! — шептала черноволосая красавица. — Как я жажду твоего поцелуя!

Определенно музыка стала громче. Она как будто окутывала нас обоих и мешала мне соображать. Что происходит? Опять приступ голоадской приобретательской лихорадки? Но ведь приобретать-то нечего! Боже мой, какие огромные у нее глаза! И губы такие соблазнительные! К тому же все труднее дышать…

— Ах, Вунтвор! — вздохнула женщина, и мое имя в ее устах звучало, как волшебная музыка. — О Вунтвор! — простонала она. — Иди ко мне скорей!

Да! Конечно! Я сделаю все, что она пожелает! Ее руки мягко, но властно притянули меня за плечи. Да! Наши губы были уже совсем близко! Да! Да! Да!

— Дочка! — позвал чей-то голос. Он был даже грубее, чем голоса троллей.

Я чмокнул воздух. Моя чернокудрая красавица ускользнула.

— О горе! — застонала она. — Это мой отец! Он поклялся убить любого, кто полюбит меня. О, какой ты храбрый, Вунтвор! Зная, что отец лучше всех в королевстве владеет мечом, ты все-таки осмеливаешься любить меня! Слышишь? Он идет сюда!

Ветки трещали так, как будто сквозь чащу продирался не один вооруженный мечом человек, а целая армия.

— Беги, мой возлюбленный, не то он разрежет тебя на кусочки! — Моя красавица хотела было поцеловать меня на прощание, но передумала, толкнула меня в лес и велела уносить ноги. Я бежал до следующей поляны. Там я остановился отдышаться, чтобы, если нужно будет, продолжить бегство, но, прислушавшись, не заметил никаких признаков погони. Наконец-то у меня появилось время подумать о том, что происходит.

Кто, в конце концов, та чернокудрая красавица? Что ей от меня нужно? Мои губы все еще жаждали ее поцелуя, а руки — объятия. А ведь мы только что познакомились. Я одернул себя: не пора ли вспомнить о Нори? И тут мне на ум пришла та музыка, что обволакивала меня и черноволосую красавицу, увлекая нас на вершину блаженства. Еще одна голо-адская хитрость! Хорошо же! Теперь, когда я разгадал их подлый план, меня уже не застать врасплох. Больше не попадусь на эту удочку!

Чьи-то теплые руки закрыли мне глаза.

— Угадай кто, Вунтвор? — лукаво спросил женский голос. Руки упорхнули, и, обернувшись, я увидел девушку с роскошными светлыми волосами, еще светлее, чем у Эли.

— Мы знакомы? — спросил я. Опять что ли эта музыка или мне только кажется?

— А-al Хочешь поиграть со мной? — засмеялась блондинка. — Что ж, поиграем! Я даже знаю, в какую игру…

Значит, они опять за свое. Ну, уж на этот раз не попадусь. Я должен выбраться из ловушки и найти Нори, мою истинную любовь.

— Почему ты не отвечаешь мне, милый? — надулась красавица, когда я отвернулся. Она удивительно цепко для столь хрупкого создания схватила меня за руку. Пришлось оглянуться и посмотреть в ее бездонные голубые глаза.

Нет! Надо помнить о Нори! Блондинка взяла меня за подбородок большим и указательным пальцем. Да, я снова слышал музыку! Даже мелодию мог разобрать!

— Вот так-то лучше! — улыбнулась красавица. Свободной рукой она погладила меня по голове и шее, и я весь затрепетал. Кажется, мне нужно было помнить о ком-то… Или о чем-то… Да какая разница! Единственное, чего мне хотелось — смотреть в эти глаза, целовать эти губы, гладить эти волосы! Я подался вперед и…

— Жена! Где ты?

— Ну вот! — воскликнула блондинка, отскочив от меня. — Мы разоблачены! Я знала, что этим все кончится. Ты был так настойчив! Ведь ты же знаешь, что мой муж — лучший лучник в королевстве! Но как я могла устоять!

Стрела воткнулась в ствол дерева прямо над моим левым ухом.

— Он нас застал! — содрогнулась женщина. — О Вунтвор, мой муж такой жестокий! Сначала он проткнет тебя стрелой, а потом четвертует. Беги, Вунтвор! Беги, иначе — смерть!

Еще одна стрела просвистела мимо моего правого уха. Я поспешил последовать совету моей новой знакомой, хотя это и означало, что наша любовь никогда не осуществится…

Очень скоро, однако, я остановился. О чем это я? Какая такая любовь? Нори! Вот о ком мне нужно было помнить. Но это так трудно, когда играет музыка!

— Вунтвор! — позвал женский голос из чащи. — Какая приятная неожиданность!

Нет уж! Хватит с меня. Лучше уж бежать и бежать, куда-нибудь, где не будет всех этих женщин, вешающихся мне на шею. Но из леса уже вышла третья красавица, на сей раз рыжеволосая, как Нори. Но волосы у Нори более приглушенного цвета. А у этой — точно пламя!

— Вунтвор! Не отвергай меня! — сразу же взялась она за дело.

Сзади уже подкрадывалась музыка. Если не принять меры сейчас, будет поздно!

— Извините, — сказал я не очень убедительно. — Но у меня дела… тут неподалеку…

Рыжеволосая красавица, не тратя времени даром, подбежала и повалила меня на землю.

— Вунтвор! Не отвергай меня! — твердила она.

Ну как я мог отвергнуть ее, когда увидел вблизи? Эти губы совершенной формы! Эти глаза, глубокие, как море! Неужели я собирался бежать от нее? Мы обнялись, и музыка опутала, связала нас друг с другом. Мы теперь — одно целое! Она нужна мне… В мой кабинет…

— Перерыв на обед! — раздался голос за моей спиной. Заскрипели дверные петли. Открыли мою камеру. А я и забыл, что я в камере!

— Любимая! — пробормотал я. Ее губы были так близко!

Вдали послышался рев.

— О нет! — воскликнула она. — Это мой суженый, которого заколдовали и превратили в самого страшного огнедышащего дракона во всем королевстве! Он поклялся, что если я поцелую кого-нибудь до…

— Слюнки текут! — рявкнул тролль, схватил меня за руку и оторвал от любимой.

— Ч-чего? Где? — бессвязно пробормотал я, когда передо мной появилась безобразная рожа Урфа. Кажется, я никак не мог проснуться. И почему они не выключат эту громкую музыку? — Где я?

— Очень сожалею, что вырвал тебя из объятий прекрасной дамы! — издевательски усмехнулся демон Урф. — Ничего, у тебя еще много будет таких возможностей, поверь мне! А пока пора перекусить. Надо, знаешь ли, поддерживать силы!

Тролли подтащили меня к столу, накрытому на одного. Передо мной на тарелке лежали два кусочка черствого хлеба и между ними — щедрая порция навоза.

— Вот и твой первый слизьбургер! — провозгласил Урф. — Точнее сказать, навозбургер!

Они полагают, что я буду это есть? Ну, это уж слишком! Никакая Голоадия не заставит Вунтвора Ученика Волшебника есть… В общем, я изо всех сил старался вырваться из лап тролля. Тот равнодушно взвалил меня к себе на плечо и понес к отвратительному блюду. У меня из кармана вывалились клочок пергамента и маленькая красная карточка, которую тролль тут же подобрал.

— Слюнки не текут! — вдруг завопил он в ужасе.

— Дай-ка сюда! — велел Урф, и тролль сразу же кинул ему карточку, как будто она жгла ему. пальцы.

— Как ты… — От гнева Урф не мог подобрать слов. — Где ты взял… — Он замолчал, несколько секунд стоял, вперившись в карточку, потом перевел злобный взгляд на меня и заорал: — Убирайся вон!

Конечно! Это же очевидно! Как же я раньше не подумал! Ведь на ней же написано большими буквами:

Дверь камеры сама открылась. Они меня отпускают. Я не стал выяснять, что да как, и не заставил долго себя упрашивать. В коридоре все еще слышались крики несчастного драматурга:

— Не надо на бис! Только не на бис! Сердце мое сжалось от сострадания, но через несколько мгновений я уже забыл о бедной измученной душе. То ли волею случая, то ли благодаря предусмотрительности учителя я спасся от верного безумия. Мне дали еще один шанс найти Нори и спасти Вушту!

— Слюнки текут! — вопили мне вслед тролли. Они что, преследуют меня? Совсем близко раздался мерзопакостный голос Урфа:

— Разумеется, ничто не помешает нам посадить тебя снова! — И он захохотал дьявольским смехом. — Только на карточку больше не надейся! — Явственно раздался звук разрываемого картона. Значит, он разорвал спасительную красную карточку. Огромные псы бешено лаяли мне вслед. Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть между створками.

— Слюнки текут! — бесновались тролли, следуя за мной по пятам.

Итак, свобода! Но в спину мне дышали мерзкие тролли. И, собрав остаток сил, я побежал по губчатому зеленому мху.

— Слюнки текут, — шепнул тролль в самое ухо. Свобода! Но долго ли она продлится? Я должен бежать — ради учителя, ради Вушты, ради моей возлюбленной. Я бежал и кричал:

— Нори!

И мне ответили.