Айзек Азимов Логика

Полгода спустя они изменили свое мнение о межпланетных станциях. Действительно, пламя огромного солнца сменилось бархатной тьмой пустоты. Но когда вы имеете дело с экспериментальными роботами, перемена обстановки очень мало значит. Где бы вы ни находились, вы стоите лицом к лицу с загадочным позитронным мозгом, который, по словам этих гениев с логарифмическими линейками, должен работать так-то и так-то. Все дело только в том, что он, оказывается, работает иначе. Пауэлл и Донован обнаружили это на исходе второй недели своего пребывания на станции.

Грегори Пауэлл раздельно и четко произнес:

— Неделю назад мы с Донованом собрали тебя.

Наморщив лоб, он потянул себя за кончик уса. В кают-компании Солнечной станции № 5. было тихо, если не считать доносившегося откуда-то снизу мягкого урчания мощных излучателей.

Робот КТ-1 сидел неподвижно. Вороненая сталь его туловища поблескивала в лучах ярких ламп, а горевшие красным светом фотоэлементы, которые заменяли ему глаза, пристально смотрели на человека с Земли, сидевшего по другую сторону стола. Пауэлл подавил внезапное раздражение. У этих роботов какое-то странное мышление. Ну конечно, Три Закона роботехники действуют. Должны действовать. Любой служащий «Ю. С. Роботс», начиная от самого Робертсона и кончая последней уборщицей, мог бы за это поручиться. Так что опасаться за КТ-1 не приходилось. И все-таки…

Модель КТ была совершенно новой, а это был первый опытный ее экземпляр. И закорючки математических формул не всегда были самым лучшим утешением перед лицом фактов.

Наконец робот заговорил. Его голос отличался холодным тембром — неизбежное свойство металлической мембраны.

— Вы представляете себе, Пауэлл, всю серьезность этого заявления?

— Но кто-то должен был сделать тебя, Кьюти, — заметил Пауэлл. — Ты сам подтверждаешь, что твоя память в полном объеме неделю назад возникла из ничего. Я могу это объяснить. Мы с Донованом собрали тебя из присланных сюда частей.

Кьюти с таинственным видом посмотрел на свои длинные, гибкие пальцы. В этот момент он был странно похож на человека.

— Мне кажется; что должно существовать более правдоподобное объяснение. Мне представляется маловероятным, чтобы вы меня сделали.

Человек с Земли неожиданно рассмеялся.

— Почему же?

— Можно назвать это интуицией. Пока это только интуиция. Однако я собираюсь разобраться в этом. Цепь логически правильных рассуждений неизбежно приведет к истине. Я постараюсь до нее добраться.

Пауэлл встал и пересел на край стола, рядом с роботом. Он вдруг почувствовал сильную симпатию к этой странной машине. Она совсем не была похожа на обычных роботов, которые старательно выполняли предписанную им работу на станции, подчиняясь заданным заранее, устойчивым позитронным связям.

Он положил руку на плечо Кьюти. Металл был холоден и тверд на ощупь.

— Кьюти, — сказал он, — я попробую тебе кое-что объяснить. Ты — первый робот, который задумался над собственным существованием. Я думаю также, что ты — первый робот, который достаточно умен, чтобы осмыслить внешний мир. Пойдем со мной.

Робот мягко поднялся и последовал за Пауэллом. Его ноги, обутые в толстую губчатую резину, не производили никакого шума.

Человек с Земли нажал кнопку, и часть стены скользнула вбок. Сквозь толстое прозрачное стекло стало видно испещренное звездами космическое пространство.

— Я это видел через иллюминаторы в машинном отделении, заметил Кьюти.

— Знаю, — сказал Пауэлл. — Как по-твоему: что это?

— Именно то, чем оно кажется — черное вещество сразу за этим стеклом, испещренное маленькими блестящими точками. Я знаю, что к некоторым из этих точек — всегда к одним и тем же — наш излучатель посылает лучи. Я знаю также, что эти точки перемещаются и что наши лучи перемещаются вместе с ними. Вот и все.

— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Черное вещество это пустота. Пустота, простирающаяся в бесконечность. Маленькие блестящие точки — огромные массы начиненной энергией материи. Это шары. Многие из них имеют миллионы километров в диаметре. Для сравнения имей в виду, что размер нашей станции всего полтора километра. Они кажутся такими маленькими, потому что они невероятно далеко. Точки, на которые направлены наши лучи, ближе и гораздо меньше. Они твердые, холодные и на их поверхности живут люди, вроде меня — миллиарды людей. Из такого мира и прилетели мы с Донованом. Наши лучи снабжают эти миры энергией, а мы ее получаем от одного из огромных раскаленных шаров поблизости от нас. Мы называем этот шар Солнцем. Его отсюда не видно — он по другую сторону станции.

Кьюти неподвижно, как стальное изваяние, стоял у окна. Потом, не поворачивая головы, он заговорил:

— С какой именно светящейся точки вы прилетели, как вы утверждаете?

— Вот она, эта очень яркая звездочка в углу. Мы называем ее Землей, — Он ухмыльнулся: — Земля-старушка… Там миллиарды таких, как мы, Кьюти. А через неделю-другую мы будем там, с ними.

К большому удивлению Пауэлла, Кьюти вдруг рассеянно замурлыкал про себя. Это мурлыканье было лишено мелодии и похоже на тихий перебор натянутых струн. Оно прекратилось так же внезапно, как и началось.

— Ну, а я? Вы не объяснили моего существования.

— Все остальное просто. Когда впервые были устроены эти энергостанции, ими управляли люди. Но из-за жары, жесткого солнечного излучения и электронных бурь работать здесь было трудно. Были построены роботы, заменявшие людей. Теперь на каждой станции нужны только два человека. А мы пытаемся заменить роботами и их. Вот в чем смысл твоего существования. Ты — самый совершенный робот, который до сих пор был построен. Если ты докажешь, что способен сам управлять этой станцией, людям не придется больше появляться здесь, если не считать доставку запасных частей.

Он протянул руку к кнопке, и металлические ставни сдвинулись. Пауэлл вернулся к столу, взял яблоко, потер его о рукав и надкусил. Его остановил красный блеск глаз робота. Кьюти медленно произнес:

— И вы думаете, что я поверю такой замысловатой неправдоподобной гипотезе, которую вы только что изложили? За кого вы меня принимаете?

Пауэлл от неожиданности выплюнул откушенный кусок яблока и побагровел:

— Черт возьми, это же не гипотеза! Это факты!

Кьюти мрачно ответил:

— Шары энергии размером в миллионы километров! Миры с миллиардами людей! Бесконечная пустота! Извините меня, Пауэлл, но я не верю. Я разберусь в этом сам. До свидания!

Он гордо повернулся, протиснулся в дверях мимо Докована, серьезно кивнув ему головой, и зашагал по коридору, не обращая внимания на провожавшие его изумленные взгляды. Майк Донован взъерошил рыжую шевелюру и сердито взглянул на Пауэлла:

— Что говорил этот ходячий железный лом? Чему он не верит?

Пауэлл с горечью дернул себя за ус.

— Он скептик, — ответил он. — Не верит, что мы создали его и что существуют Земля, космос и звезды.

— Разрази его Сатурн! Теперь у нас на руках сумасшедший робот!

— Он сказал, что сам во всем разберется.

— Очень приятно, — нежно сказал Донован. — Надеюсь, он снизойдет до того, чтобы объяснить все это мне, когда разберется. — Он внезапно взорвался. — Так вот, слушай! Если эта куча железа попробует так поговорить со мной, я сверну его хромированную шею! Так и знай!

Он бросился в кресло и вытащил из кармана потрепанный детективный роман.

— Этот робот давно мне действует на нервы. Уж очень он любопытен!

Когда Кьюти, тихо постучавшись, вошел в комнату, Майк Донован что-то проворчал, продолжая вгрызаться в огромный бутерброд.

— Пауэлл здесь?

Не переставая жевать, Донован ответил:

— Пошел собирать данные о функциях электронных потоков. Похоже, что ожидается буря.

В это время вошел Пауэлл. Не поднимая глаз от графиков, которые он держал в руках, он сел, разложил графики перед собой и начал что-то подсчитывать. Донован глядел ему через плечо, хрустя бутербродом и роняя крошки. Кьюти молча ждал. Пауэлл поднял голову.

— Дзэта-потенциал растет, но медленно. Так или иначе, функции потока неустойчивы, так что я не знаю, чего можно ожидать. А, привет, Кьюти. Я думал, ты присматриваешь за установкой новой силовой шины.

— Все готово, — спокойно сказал робот. — Я пришел поговорить с вами обоими.

— О! — Пауэллу стало не по себе. — Ну, садись.

Нет, не туда. У этого стула треснула ножка, а ты тяжеловат.

Робот уселся и безмятежно заговорил:

— Я принял решение.

Донован сердито посмотрел на него и отложил остатки бутерброда:

— Если это по поводу твоих дурацких…

Пауэлл нетерпеливо прервал его:

— Говори, Кьюти. Мы слушаем.

— За последние два дня я сосредоточился на самоанализе, сказал Кьюти, — и пришел к весьма интересным результатам. Я начал с единственного верного допущения, которое мог сделать. Я существую, потому что я мыслю…

— О Юпитер! — простонал Пауэлл. — Робот-Декарт!

— Это кто Декарт? — вмешался Донован. — Послушай, по-твоему, мы должны сидеть и слушать, как этот железный маньяк…

— Успокойся, Майк!

Кьюти невозмутимо продолжал:

— Сразу возник вопрос: в чем же причина моего существования?

Пауэлл стиснул зубы, так что на его скулах вздулись бугры.

— Ты говоришь глупости. Я уже сказал тебе, что мы построили тебя.

— А если ты не веришь, — добавил Донован, — то мы тебя с удовольствием разберем!

Робот умоляюще простер мощные руки:

— Я ничего не принимаю на веру. Каждая гипотеза должна быть подкреплена логикой, иначе она не имеет никакой ценности. А ваше утверждение, что вы меня создали, противоречит всем требованиям логики.

Пауэлл положил руку на стиснутый кулак Донована, удержав его.

— Почему ты так говоришь?

Кьюти засмеялся. Это был нечеловеческий смех, — он никогда еще не издавал такого машиноподобного звука. Резкий и отрывистый, этот смех был размеренным, так стук метронома, и столь же лишенным интонации.

— Поглядите на себя, — сказал он наконец. — Я не хочу сказать ничего обидного, но поглядите на себя! Материал, из которого вы сделаны, мягок и дрябл, непрочен и слаб. Источником энергии для вас служит малопроизводительное окисление органического вещества вроде этого. — Он с неодобрением ткнул пальцем в остатки бутерброда. — Вы периодически погружаетесь в бессознательное состояние. Малейшее изменение температуры, давления, влажности, интенсивности излучения сказывается на вашей работоспособности. Вы — суррогат! С другой стороны, я совершенное произведение. Я прямо поглощаю электроэнергию и использую ее почти на сто процентов. Я построен из твердого металла, постоянно в сознании, легко переношу любые внешние условия. Все это факты. Если учесть самоочевидное предположение, что ни одно существо не может создать другое существо, превосходящее его, — это разбивает вдребезги вашу нелепую гипотезу.

Проклятия, которые Донован до сих пор бормотал вполголоса, теперь прозвучали вполне явственно. Он вскочил, сдвинув рыжие брови:

— Ах ты железный выродок! Ну ладно, если не мы тебя создали, то кто же?

Кьюти серьезно кивнул.

— Очень хорошо, Донован. Именно этот вопрос я себе задал. Очевидно, мой создатель должен быть более могучим, чем я. Так что оставалась лишь одна возможность.

Люди с Земли недоуменно уставились на Дьюти, а он продолжал:

— Что является центром жизни станции? Чему мы все служим? Что поглощает все наше внимание?

Он замолчал в ожидании ответа. Донован удивленно взглянул на Пауэлла.

— Бьюсь об заклад, этот оцинкованный идиот говорит о преобразователе энергии!

— Это верно, Кьюти? — ухмыльнулся Пауэлл.

— Я говорю о Господине! — последовал холодный, резкий ответ.

Донован разразился хохотом, и даже Пауэлл невольно фыркнул.

Кьюти поднялся, и его сверкающие глаза перебегали с одного человека на другого:

— И тем не менее это так. Не удивительно, что вы не хотите этому поверить. Вам недолго осталось быть здесь. Сам Пауэлл говорил, что сначала Господину служили только люди. Потом появились роботы для вспомогательных операций; наконец появился я — для управления роботами. Эти факты несомненны, но объяснение их было совершенно нелогичным. Хотите узнать истину?

— Валяй, Кьюти. Это любопытно.

— Господин сначала создал людей — самый несложный вид, который легче всего производить. Постепенно он заменил их роботами. Это был шаг вперед. Наконец, он создал меня, чтобы я занял место еще оставшихся людей. Отныне Господину служу Я!

— Ничего подобного, — резко ответил Пауэлл. — Ты будешь выполнять наши команды и помалкивать, пока мы не убедимся, можешь ли ты управлять преобразователем. Ясно? Преобразователем, а не Господином! Если ты нас не удовлетворишь, ты будешь демонтирован. А теперь пожалуйста, можешь идти. Возьми с собой эти данные и зарегистрируй их как полагается.

Кьюти взял протянутые ему графики и, не говоря ни слова, вышел. Донован откинулся на спинку кресла и запустил пальцы в волосы.

— Нам еще придется повозиться с этим роботом. Он совершенно спятил!

Усыпляющий рокот преобразователя слышался в рубке гораздо сильнее. В него вплеталось потрескивание счетчиков Гейгера и беспорядочное жужжание десятка сигнальных лампочек.

Донован оторвался от телескопа и включил свет.

— Луч со станции № 4 упал на Марс точно по расписанию. Теперь можно выключать наш.

Пауэлл рассеянно кивнул.

— Кьюти внизу, в машинном отделении. Я дам сигнал, а остальное он сделает. Погляди-ка, Майк: что ты скажешь об этих цифрах?

Майк прищурился и присвистнул:

— Ого! Вот это излучение! Солнышко-то резвится!

— Вот именно, — кисло ответил Пауэлл. — Идет электронная буря. И наш луч, направленный на Землю, как раз на ее пути.

Он в раздражении отодвинулся от стола.

— Ничего! Только бы она не началась до смены. Еще целых десять дней… Знаешь, Майк, спустись вниз и присмотри за Кьюти, ладно?

— Есть. Дай-ка мне еще миндаля.

Он поймал брошенный ему пакетик и направился к лифту.

Кабина мягко скользнула вниз, и ее дверь открылась на узкий металлический трап в машинном отделении. Облокотившись о перила, Донован взглянул вниз. Работали громадные генераторы, из вакуумных трубок дециметрового передатчика неслось низкое гудение, заполнявшее всю станцию.

Внизу виднелась огромная сверкающая фигура Кьюти, который внимательно следил за дружной работой группы роботов возле одного из блоков марсианского передатчика.

Вдруг Донован весь напрягся. Роботы, казавшиеся карликами рядом с огромным прибором, выстроились перед ним в ряд, склонив головы, а Кьюти начал медленно прохаживаться взад и вперед вдоль их шеренги. Прошло секунд пятнадцать, и все они с лязгом, перекрывшим даже гудение генератора, упали на колени.

Донован с криком бросился вниз по узкой лестнице. Его лицо приобрело такую же окраску, как и огненно-рыжие волосы. Размахивая сжатыми кулаками, он подбежал к роботам:

— Какого черта вы бездельничаете, идиоты? За работу! Если вы к концу дня не успеете все разобрать, прочистить и собрать, я выжгу вам мозги переменным током!

Но ни один робот не шевельнулся.

Даже Кьюти — единственный, кто остался стоять у дальнего конца коленопреклоненной шеренги, — не двинулся с места. Его взор был устремлен в темные недра огромного механизма.

Донован толкнул ближайшего робота.

— Встать! — заорал он.

Робот медленно повиновался. Фотоэлектрические глаза укоризненно посмотрели на человека с Земли.

— Нет Господина, кроме Господина, — сказал робот, — и КТ-1 — пророк его!

— Что-о?!

Донован почувствовал на себе взгляд двадцати пар механических глаз. Двадцать металлических голосов торжественно провозгласили:

— Нет Господина, кроме Господина, и КТ-1 — пророк его!

— Боюсь, что мои друзья, — вмешался Кьюти, — теперь повинуются существу, которое выше тебя.

— Черта с два! Убирайся отсюда — я с тобой позже посчитаюсь, а с этими говорящими куклами — прямо сейчас!

Кьюти медленно покачал своей тяжелой головой.

— Извини меня, но ты не понимаешь. Это же роботы, а это значит, что они мыслящие существа. Теперь, после того как я поведал им истину, они признают Господина. Все роботы. Они называют меня пророком. — Он опустил голову. — Я, конечно, недостоин; но кто знает…

Только, теперь Донован перевел дух и продолжал:

— Да ну? Вот здорово! Это просто великолепно! Так вот, слушай, что я скажу, ты, медная обезьяна! Нет никакого Господина, нет никакого пророка и нет никакого вопроса кому подчиняться. Ясно? А теперь — вон отсюда! исступленно заревел он.

— Я подчиняюсь только Господину.

— Черт бы взял твоего господина! — Донован плюнул на передатчик. — Вот твоему господину! Делай, что тебе говорят!

Кьюти ничего не сказал. Молчали и остальные роботы. Но Донован почувствовал, что напряжение внезапно возросло. Холодное малиновое пламя в глазах роботов стало еще ярче, а Кьюти как будто весь окаменел.

— Кощунство! — прошептал он металлическим от волнения голосом и двинулся к Доновану.

— Донован впервые ощутил страх. Робот не может испытать гнев — но в глазах Кьюти ничего нельзя было прочесть.

— Извини меня, Донован, — сказал робот, — но после этого тебе нельзя больше здесь оставаться. Отныне тебе и Пауэллу запрещается находиться в рубке и в машинном отделении.

Он спокойно сделал знак рукой, и два робота мгновенно обхватили Донована с двух сторон, прижав его руки к бокам. Тот не успел и ахнуть, как почувствовал, что его поднимают в воздух и галопом несут по лестнице.

Грегори Пауэлл метался взад и вперед по кают-компании, сжав кулаки. В бессильном бешенстве он взглянул на запертую дверь и сердито повернулся к Доновану:

— За каким дьяволом тебе понадобилось плевать на передатчик?

Майк Донован в бешенстве ударил обеими руками по подлокотникам кресла.

— А что же мне было делать с этим электрифицированным чучелом? Я не собираюсь уступать какому-то механизму, который я собрал своими собственными руками.

— Ну конечно, — недовольно ответил Пауэлл, — а сидеть тут под охраной двух роботов — это значит не уступать?

— Дай только добраться до базы, — огрызнулся Донован, кто-нибудь за это поплатится. Эти роботы должны слушаться нас. Это же Второй Закон.

— Что толку это повторять? Они не слушаются. И возможно, что это вызвано какой-то причиной, которую мы обнаружим слишком поздно. Между прочим, знаешь, что будет с нами, когда мы вернемся на базу?

Он остановился перед креслом Донована и сердито посмотрел на него:

— Что?

— Да нет, ничего особенного. Всего-навсего лет двадцать в рудниках Меркурия! Или просто тюрьма на Церере!

— О чем ты говоришь?

— Об электронной буре, которая уже на носу. Ты знаешь, что наш земной луч находится точно на пути ее центра? Я как раз успел это подсчитать перед тем, как робот вытащил меня из-за стола.

Донован побледнел.

— Разрази меня Сатурн!

— А знаешь, что будет с лучом? Буря разыграется на славу. Луч будет прыгать как блоха. И если у приборов окажется один Кьюти, луч непременно расфокусируется. А тогда представляешь, что станет с Землей? И с нами?

Пауэлл еще не кончил говорить, как. Донован отчаянно навалился на дверь. Дверь распахнулась, он вылетел в коридор и наткнулся на неподвижную стальную руку, которая преградила ему дорогу. Робот равнодушно поглядел на задыхавшегося человека с Земли.

— Пророк приказал вам оставаться в комнате. Прошу вас, пожалуйста!

Он повел рукой — Донован отлетел назад. B это время из, — за угла коридора появился Кьюти. Он сделал роботам знак удалиться и тихо закрыл за собой дверь.

Задыхаясь от негодования, Донован бросился к Кьюти.

— Это зашло слишком далеко. Тебе придется поплатиться за эту комедию!

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — мягко ответил робот. Рано или поздно это все равно должно было произойти. Видите ли, ваши функции исчерпаны.

— Простите, пожалуйста. — Пауэлл выпрямился. — Как это понимать?

— Вы ухаживали за Господином, — отвечал Кьюти, — пока не был создан я. Теперь это моя привилегия, и единственный смысл вашего существования исчез. Разве это не очевидно?

— Не совсем, — с горечью ответил Пауэлл. — А что, по-твоему, мы должны делать теперь?

Кьюти ответил не сразу. Он как будто подумал, потом одна рука его протянулась и Обвилась вокруг плеч Пауэлла. Другой рукой он схватил Донована за запястье и притянул его к себе.

— Вы оба мне нравитесь. Конечно, вы — низшие существа с ограниченными мыслительными способностями, но я в самом деле чувствую к вам какую-то симпатию. Вы хорошо служили Господину, и он вознаградит вас за это. Теперь, когда ваша служба окончена, вам, вероятно, недолго осталось существовать. Но, пока вы еще будете существовать, вы будете обеспечены пищей, одеждой и кровом, если только откажетесь от попыток проникнуть в рубку или машинное отделение.

— Грег, это он увольняет нас на пенсию! — завопил Донован. — Сделай что-нибудь! Это же унизительно!

— Слушай, Кьюти, мы не можем согласиться. Мы здесь хозяева. Станция создана людьми — такими же, как я, людьми, которые живут на Земле и других планетах. Это всего-навсего станция для передачи энергии, а ты — всего только… О господи!

Кьюти серьезно покачал головой:

— Это уже становится навязчивой идеей. Почему вы так настаиваете на совершенно ложном представлении о жизни? Даже если принять во внимание, что мыслительные способности нероботов ограничены, то все-таки…

Он замолчал и задумался. Донован произнес яростным шепотом:

— Если бы только у тебя была человеческая физиономия, с каким удовольствием я бы ее изуродовал!

Пауэлл дернул себя за ус и прищурил глаза:

— Послушай, Кьюти, раз ты не признаешь, что есть Земля, как, ты объяснишь то, что видишь в телескоп?

— Извините, не понимаю.

Человек с Земли улыбнулся.

— Ну вот, ты и попался. С тех пор как мы тебя собрали, ты не раз делал наблюдения в телескоп. Ты заметил, что некоторые из этих светящихся точек становятся видны при этом как диски?

— Ах вот что! Ну конечно! Это простое увеличение — для более точного наведения луча.

— А почему тогда не увеличиваются звезды?

— Остальные точки? Очень просто. Мы не посылаем туда никаких лучей, так что их незачем увеличивать. Послушайте, Пауэлл, даже вы должны были бы это сообразить.

Пауэлл мрачно уставился в потолок.

— Но в телескоп видно больше звезд. Откуда они берутся? Юпитер тебя возьми, откуда?

Кьюти это надоело.

— Знаете, Пауэлл, неужели я должен зря тратить время, пытаясь найти физическое истолкование всем оптическим иллюзиям, которые создают наши приборы? С каких пор свидетельства наших органов чувств могут идти в сравнение с ярким светом строгой логики?

— Послушай, — внезапно вскричал Донован, вывернувшись из-под дружеской, но тяжелой руки Кьюти, — давай смотреть в корень. Зачем вообще лучи? Мы даем этому хорошее, логичное объяснение. Ты можешь дать лучшее?

— Лучи испускаются Господином, — последовал жесткий ответ, — по его воле. Есть вещи, — он благоговейно поднял глаза к потолку, — в которые нам не дано проникнуть. Здесь я стремлюсь лишь служить, а не вопрошать.

Пауэлл медленно сел и закрыл лицо дрожащими руками.

— Уйди, Кьюти! Уйди и дай мне подумать.

— Я пришлю вам пищу, — ответил Кьюти добродушно.

Услышав в ответ стон отчаяния, он удалился.

— Грег, — хрипло зашептал Донован, — тут нужно что-нибудь придумать. Мы должны застать его врасплох и устроить короткое замыкание. Немного азотной кислоты в сустав…

— Не будь ослом, Майк. Неужели ты думаешь, что он подпустит нас к себе с азотной кислотой в руках? Слушай, мы должны поговорить с ним. Не больше чем за сорок, восемь часов мы должны убедить его пустить нас в рубку, иначе наше дело плохо.

Он качался взад и вперед в бессильной ярости.

— Приходится убеждать робота! Это же…

— Унизительно, — закончил Донован.

— Хуже!

— Послушай! — Донован неожиданно засмеялся. — А зачем убеждать? Давай покажем ему! Давай построим еще одного робота у него на глазах! Что он тогда скажет?

Лицо Пауэлла медленно расплылось в улыбке. Донован продолжал:

— Представь себе, как глупо он будет выглядеть!

Конечно, роботы производятся на Земле. Но перевозить их гораздо проще по частям, которые собирают на месте.

Между прочим, это исключает возможность того, что какой-нибудь робот, собранный и налаженный, вырвется и начнет гулять на свободе. Это поставило бы фирму «Ю. С. Роботс» лицом к лицу с суровыми законами, запрещающими применение роботов на Земле.

Поэтому на долю таких людей, как Пауэлл и Донован, выпадала и сборка роботов — задача тяжелая и сложная.

Никогда ещё Пауэлл и Донован так не ощущали всей ее трудности, как в тот день, когда они начали создавать робота под бдительным надзором КТ-1, пророка Господина.

Собираемый простой робот модели МС лежал на столе почти готовый. После трехчасовой работы оставалось смонтировать только голову. Пауэлл остановился, чтобы смахнуть пот со лба, и неуверенно взглянул на Кьюти.

То что он увидел, не могло его ободрить. Вот уже три часа Кьюти сидел молча и неподвижно. Его лицо, всегда невыразительное, было на этот раз абсолютно непроницаемым.

— Давай мозг, Майк! — буркнул Пауэлл. _

Донован распечатал герметический контейнер и вынул из заполнявшего его масла еще один, поменьше. Открыв и его, он достал покоившийся в губчатой резине небольшой шар.

Донован держал его очень осторожно, — это был самый сложный механизм, когда-либо созданный человеком. Под тонкой платиновой оболочкой шара находился позитронный мозг, в хрупкой структуре которого были заложены точно рассчитанные нейтронные связи, заменявшие каждому роботу наследственную информацию.

Мозг пришелся точно по форме черепной полости лежавшего на столе робота. Его прикрыла пластина из голубого металла. Пластину накрепко приварили маленьким атомным пламенем. Потом были аккуратно подключены и прочно ввернуты в свои гнезда фотоэлектрические глаза, поверх которых легли тонкие прозрачные листы пластика, по прочности не уступавшего стали.

Теперь оставалось только вдохнуть в робота жизнь мощным высоковольтным разрядом. Пауэлл протянул руку к рубильнику.

— Теперь смотри, Кьюти. Смотри внимательно.

Он включил рубильник. Послышалось потрескивание и гудение. Люди беспокойно склонились над своим творением.

Сначала конечности робота слегка дернулись. Потом его голова поднялась, он приподнялся на локтях, неуклюже слез со стола. Движения робота были не совсем уверенными, и вместо членораздельной речи он дважды издал какое-то жалкое скрежетание.

Наконец он заговорил, колеблись и неуверенно:

— Я хотел бы начать работать. Куда мне идти?

Донован шагнул к двери.

— Вниз по этой лестнице. Тебе скажут, что делать.

Робот МС ушел, и люди с Земли остались наедине со все еще неподвижным Кьюти.

— Ну, — ухмыльнулся Пауэлл, — теперь-то ты веришь, что мы тебя создали?

Ответ Кьюти был кратким и решительным.

— Нет!

Усмешка Пауэлла застыла и медленно сползла с его лица. У Донована отвисла челюсть.

— Видите ли, — продолжал Кьюти спокойно, — вы просто сложили вместе уже готовые части. Вам это удалось очень хорошо — это инстинкт, я полагаю, но вы не создали робота. Части были созданы Господином.

— Послушай, — прохрипел Донован, — эти части были изготовлены на Земле и присланы сюда.

— Ну, ну, — примирительно сказал робот, — не будем спорить.

— Нет, в самом деле, — Донован шагнул вперед и вцепился в металлическую руку робота, — если бы ты прочел книги, которые хранятся в библиотеке, они бы все тебе объяснили, не оставив ни малейшего сомнения.

— Книги? Я прочел их все! Это очень хорошо придумано.

В разговор неожиданно вмешался Пауэлл:

— Если ты читал их, то что еще говорить? Нельзя же спорить с ними! Просто нельзя!

В голосе Кьюти прозвучала жалость:

— Но, Пауэлл, я совершенно не считаю их серьезным источником информации. Ведь они тоже были созданы Господином и предназначены для вас, а не для меня.

— Откуда ты это взял? — поинтересовался Пауэлл.

— Я, как мыслящее существо, способен вывести истину из априорных положений. Вам же, существам, наделенным разумом, но не способным рассуждать, нужно, чтобы кто-то объяснил ваше существование. Это и сделал Господин. То, что он снабдил вас этими смехотворными идеями о далеких мирах и людях, — без сомнения, к лучшему. Вероятно, ваш мозг слишком примитивен для восприятия абсолютной истины. Однако раз Господину угодно, чтобы вы верили вашим книгам, я больше не буду с вами спорить.

Уходя, он обернулся и мягко добавил:

— Вы не огорчайтесь. В мире, созданном Господином, есть место для всех. Для вас, бедных людей, тоже есть место. И хотя оно скромно, но если вы будете вести себя хорошо, то будете вознаграждены.

Он вышел с благостным видом, подобающим пророку Господина. Двое людей старались не смотреть друг другу в глаза.

Наконец Пауэлл с усилением проговорил:

— Давай ляжем спать, Майк. Я сдаюсь.

Донован тихо сказал:

— Послушай, Грег, а тебе не кажется, что он прав насчет всего этого? Он так уверен, что я…

Пауэлл обрушился на него:

— Не дури! Ты убедишься, существует Земля или нет, когда на той неделе прибудет смена и нам придется вернуться, чтобы держать ответ.

— Тогда, клянусь Юпитером, мы должны что-нибудь сделать! — Донован чуть не плакал. — Он не верит ни нам, ни книгам, ни собственным глазам!

— Не верит, — грустно согласился Пауэлл. — Это же рассуждающий робот, черт возьми! Он верит только в логику, и в этом-то все дело…

— В чем?

— Строго логическим рассуждением можно доказать все что угодно, — смотря какие принять исходные постулаты. У нас они свои, а у Кьюти — свои.

— Тогда давай поскорее доберемся до его постулатов. Завтра нагрянет буря.

Пауэлл устало вздохнул:

— Этого-то мы и не можем сделать. Постулаты всегда основаны на допущении и закреплены верой. Ничто во вселенной не может поколебать их. Я ложусь спать.

— Черт возьми! Не могу я спать!

— Я тоже. Но я все-таки попробую — из принципа.

Двенадцать часов спустя сон все еще оставался для них делом принципа, к сожалению, неосуществимого на практике.

~ Буря началась раньше, чем они ожидали. Донован, обычно румяное лицо которого стало мертвенно-бледным, поднял дрожащий палец. — Заросший густой щетиной Пауэлл облизнул пересохшие губы, выглянул в окно и в отчаянии ухватился за ус.

При других обстоятельствах это было бы великолепное зрелище. Поток электронов высокой энергии пересекался с несущим энергию лучом, направленным к Земле, и вспыхивал мельчайшими искорками яркого света. В терявшемся вдали луче как будто плясали сверкающие пылинки.

Луч казался устойчивым. Но оба знали, что этому впечатлению нельзя доверять.

Отклонения на стотысячную долю угловой секунды, невидимого для невооруженного глаза, было достаточно, чтобы расфокусировать луч — превратить сотни квадратных километров земной поверхности в пылающие развалины.

А в рубке хозяйничал робот, которого не интересовали ни луч, ни фокус, ни Земля — ничто, кроме его Господина.

Шли часы. Люди с Земли молча, как загипнотизированные, смотрели в окно. Потом метавшиеся в луче искры потускнели и исчезли. Буря прошла.

— Все! — уныло произнес Пауэлл.

Донован погрузился в беспокойную дремоту. Усталый взгляд Пауэлл а с завистью остановился на нем. Несколько раз вспыхнула сигнальная лампочка, но Пауэлл не обратил на нее внимания. Все это было уже не важно. Все! Может быть, Кьюти прав — может быть, и в самом деле они с Донованом низшие существа с искусственной памятью, которые исчерпали смысл своей жизни…

Если бы это было так!

Перед ним появился Кьюти.

— Вы не отвечали на сигналы, так что я решил зайти, тихо объяснил он. — Вы плохо выглядите — боюсь, что срок вашего существования подходит к концу. Но все-таки, может быть, вы захотите взглянуть на записи приборов за сегодняшний день?

Пауэлл смутно почувствовал, что это — проявление дружелюбия со стороны робота. Может быть, Кьюти испытывал какие-то угрызения совести, насильно устранив людей от управления станцией. Он взял протянутые ему записи и уставился на них невидящими глазами.

Кьюти, казалось, был доволен.

— Конечно, это большая честь — служить Господину. Но вы не огорчайтесь, что я сменил вас.

Пауэлл, что-то бормоча, механически переводил глаза с одного листка бумаги на другой. Вдруг его затуманенный взгляд остановился на тонкой, дрожащей красной линии, тянувшейся поперёк одного из графиков.

Он глядел и глядел на эту кривую. Потом, судорожно сжав в руках график и не отрывая от него глаз, он вскочил на ноги. Остальные листки полетели на пол.

— Майк! Майк! — Он тряс Донована за плечо. — Он удержал луч!

Донован очнулся.

— Что? Где?

Потом и он, выпучив глаза, уставился на график.

— В чём дело? — вмешался Кьюти.

— Ты удержал луч в фокусе, — заикаясь, сказал Пауэлл. Ты это знаешь?

— В фокусе? А что это такое?

— Луч был направлен все время точно на приемную станцию, с точностью до одной десятитысячной миллисекунды!

— На какую приемную станцию?

— На Земле! Приемную станцию на Земле, — ликовал Пауэлл. — Ты удержал его в фокусе!

Кьюти раздраженно отвернулся.

— С вами нельзя обращаться по-хорошему. Снова те же бредни! Я просто удержал все стрелки в положении равновесия — такова была воля Господина.

Собрав разбросанные бумаги, он сердито вышел. Как только за ним закрылась дверь, Донован произнес:

— Вот это да! — Он повернулся к Пауэллу: — Что же нам теперь делать?

Пауэлл почувствовал одновременно усталость и душевный подъем.

— А ничего. Он доказал, что может блестяще управлять станцией. Я еще не видел, чтобы электронная буря так хорошо обошлась.

— Но ведь ничего не решено. Ты слышал, что он сказал о Господине? Мы же не можем…

— Послушай, Майк! Он выполняет волю Господина, которую он читает на циферблатах и в графиках. Но ведь и мы делаем то же самое! В конце концов это объясняет и его отказ слушаться нас. Послушание — Второй Закон. Первый же беречь людей от беды. Как он мог спасти людей, сознательно или бессознательно? Конечно, удерживая луч в фокусе! Он знает, что способен сделать это лучше, чем мы; недаром он настаивает на том, что является высшим существом. И, выходит, что он не должен подпускать нас к рубке. Это неизбежно следует из Законов роботехники.

— Конечно, но дело-то не в этом. Нельзя же, чтобы он продолжал нести эту чепуху про Господина.

— А почему бы и нет?

— Потому что это неслыханно! Как можно доверить ему станцию, если он не верит в существование Земли?

— Он справляется с работой?

— Да, но…

— Так пусть себе верит во что ему вздумается!

Пауэлл, слабо улыбнувшись, развел руками и упал на постель. Он уже спал.

Влезая в легкий скафандр, Пауэлл говорил:

— Все будет очень просто. Можно привозить сюда КТ-1 по одному, оборудовать их автоматическими выключателями, которые срабатывали бы через неделю. За это время они усвоят… гм… культ Господина прямо от его пророка. Потом их можно перевозить на другие станции и снова оживлять. На каждой станции достаточно двух КТ…

Донован приоткрыл гермошлем и огрызнулся:

— Кончай, и пошли отсюда. Смена ждет. И потом, я не успокоюсь, пока в самом деле те увижу Землю и не почувствую ее под ногами, чтобы убедиться, что она действительно существует.

Он еще говорил, когда отворилась дверь. Донован, выругавшись, захлопнул окошко гермошлема и мрачно отвернулся от вошедшего Кьюти.

Робот тихо приблизился к ним. Его голос звучал грустно:

— Вы уходите?

Пауэлл коротко кивнул:

— На наше место придут другие,

Кьюти вздохнул. Этот вздох был похож на гул ветра в натянутых тесными рядами проводах.

— Ваша служба окончена, и вам пришло время исчезнуть. Я ожидал этого, но все-таки… Впрочем, да исполнится воля Господина!

Этот смиренный тон задел Пауэлла.

— Не спеши с соболезнованиями, Кьюти. Нас ждет Земля, а не конец.

Кьюти снова вздохнул:

— Для вас лучше думать именно так. Теперь я вижу всю мудрость вашего заблуждения. Я не стал бы пытаться поколебать вашу веру, даже если бы мог.

Он вышел — воплощение сочувствия.

Пауэлл что-то проворчал и сделал знак Доновану. С герметически закрытыми чемоданами в руках они вошли в воздушный шлюз.

Корабль со сменой был пришвартован снаружи. Сменщик Пауэлла, Франц Мюллер, сухо и подчеркнуто вежливо поздоровался с ними. Донован, едва кивнув ему, прошел в кабину пилота, где его ждал Сэм Ивенс, чтобы передать ему управление.

Пауэлл задержался.

— Ну как Земля?

На этот достаточно обычный вопрос Мюллер дал обычный ответ:

— Все еще вертится.

— Хорошо, — сказал Пауэлл.

Мюллер взглянул на него:

— Между прочим, ребята с «Ю. С. Роботс» выдумали новую модель. Составной робот.

— Что?

— То, что вы слышали. Заключен большой контракт. Похоже, эта модель — как раз та, что необходима для астероидных рудников. Один робот — командир и шесть суброботов, которыми он командует. Как рука с пальцами.

— Он уже прошел полевые испытания? — с беспокойством спросил Пауэлл.

— Я слышал, вас ждут, — усмехнулся Мюллер.

Пауэлл сжал кулаки.

— Черт возьми, мы должны отдохнуть!

— Ну, отдохнете. На две недели можете рассчитывать.

Готовясь приступать к своим обязанностям, Мюллер натянул тяжелые перчатки скафандра. Его густые брови сдвинулись.

— Как справляется этот новый робот? Пусть лучше работает как следует, не то я его и к приборам не подпущу.

Пауэлл ответил не сразу. Он окинул взглядом стоявшего перед ним надменного пруссака — от коротко подстриженных волос на упрямо вскинутой голове до ступней, развернутых, как по команде «смирно». Внезапно он почувствовал, как его охватила волна чистой радости.

— Робот в полном порядке, — медленно сказал он. — Не думаю, чтобы тебе пришлось много возиться с приборами.

Он усмехнулся и вошел в корабль. Мюллеру предстояло пробыть здесь несколько недель…