"Советское военное чудо" - читать интересную книгу автора (Гланц Дэвид)

Глава 9

На протяжении всей войны в состав инженерных войск Красной Армии входили саперные войска в составе действующих фронтов и саперы, находящиеся в ведении руководства РГК или РВГК, которые выделялись Ставкой действующим фронтам и армиям по мере необходимости. И те, и другие должны были заниматься возведением и обновлением оборонительных сооружений и оказанием разного рода инженерной поддержки полевым войскам во время наступательных и оборонительных операций.'

Инженерные войска в составе действующих войск Красной Армии включали в себя отдельные саперные батальоны (эскадроны) в стрелковых и кавалерийских дивизиях, моторизованные инженерные батальоны в механизированных корпусах, саперные батальоны (эскадроны) в стрелковых и кавалерийских дивизиях, понтонно-мостовые батальоны в танковых дивизиях, легкие инженерные батальоны в мотострелковых дивизиях, саперные роты или взводы в стрелковых и кавалерийских полках и в танковых и мотострелковых полках и бригадах, а также саперные взводы в полках РВГК и корпусной артиллерии.2

Саперные батальоны корпусов и дивизий состояли из трех саперных рот трехвзводного состава и технической роты в батальонах корпусного либо технического взвода в батальонах дивизионного подчинения, мостостроительного взвода и взвода секретного оружия и небольшой службы тыла. Общая численность корпусного саперного батальона составляла 901 человек, дивизионного - 521 человек.3 В зависимости от дивизии, к которой они принадлежали, эти батальоны передвигались либо пешими, либо на лошадях. На 22 июня 1941 года в полевые войска Красной Армии входило свыше 200 саперных батальонов, все они сохраняли свою довоенную структуру до декабря 1941 года, когда Народный комиссариат обороны (НКО) снизил численность батальона до двух рот-в основном из-за создания в рамках РВГК более крупных и эффективных инженерно-саперных войск.

В инженерные войска РГК входило 19 инженерных и 15 пон-тонно-мостовых полков, дислоцированных в военных округах, которые НКО сформировал за первую половину 1941 года из 22 отдельных инженерных батальонов и 21 отдельного понтонно-мо-стового батальона. Из этого числа десять инженерных и восемь понтонно-мостовых полков, семь инженерных батальонов и два саперных батальона были приданы действующим фронтам, два инженерных и два саперных батальона были напрямую подчинены РГК, а остальные находились в военных округах и недействующих фронтах.

Инженерный полк РГК состоял из штаба, двух инженерных батальонов (один из них моторизованный), технического батальона с электротехнической, электро-заградительной, гидротехнической и маскировочной ротами, легкого понтонно-мостового парка (НПЛ), 35 инженерных машин, 48 грузовиков и 21 трактора.4 В лонтонно-мостовой полк входил штаб, три понтонно-мостовых батальона (но лишь один кадровый), техническая рота со взводами прокладки дорог, строительства мостов, лесорубов, электротехнического и полевого водоснабжения, понтонно-мо-стовой парк Н2П и офицерская школа, оснащенная понтонными мостами и техническим оборудованием.5

Накануне войны военные планы Генштаба требовали от НКО иметь в каждой полевой армии по меньшей мере один отдельный моторизованный инженерный батальон, один моторизованный понтонно-мостовой батальон и отдельные роты полевого водоснабжения, маскировки*, электротехнической и гидротехнической поддержки, учебное подразделение саперов и отдельный резервный понтонно-мостовой парк, оснащенный комплектом Н2П. Кроме того, в каждой полевой армии следовало иметь резервный инженерный полк и отдельную резервную техническую роту для выполнения специальных инженерных задач.

Однако вдобавок к общей нехватке инженерных войск в существующих на 22 июня 1941 года инженерных полках и батальонах РГК отсутствовало от 35 до 60 процентов штатного командного состава, от 20 до 70 процентов штатного сержантско-старшинского состава. У них не хватало в среднем 35 процентов штатной численности и примерно 50 процентов штатного снаряжения.6

Кроме инженерных войск, Наркомат Обороны накануне войны имел также 25 военно-строительных управлений. 23 из них занимались строительством укрепрайонов и полевых оборонительных сооружений в западных военных округах вместе с большинством инженерно-саперных войск, принадлежащих будущим фронтам. В результате с началом войны большинство боевых соединений оказались лишены необходимой инженерной поддержки.7

Когда войска вермахта нанесли жестокое поражение Красной Армии в ходе операции «Барбаросса», и без того хрупкие советские инженерно-саперные войска претерпели большой урон. НКО отреагировал на это, спешно и практически с нуля начав формирование новых инженерно-саперных батальонов для РГК (позже - РВГК) с последующим выделением их действующим фронтам. Например, в июле 1941 года были расформированы все инженерные и понтонно-мостовые полки РГК, а их остатки использованы для формирования 100 небольших саперных батальонов, оснащенных только винтовками и другим ручным оружием, а также шанцевым инструментом, взрывчаткой и противотанковыми минами. 25 таких батальонов были приданы стрелковым корпусам, а еще 75 - стрелковым дивизиям.

* Написано по-русски.

В результате общее число инженерно-саперных и понтонно-мостовых батальонов в Красной Армии постоянно росло-с 20 на 1 июля до 178 на 1 ноября, включая 140, приданных действующим фронтам.8 Однако в тот же период инженерная поддержка стрелковых дивизий заметно снизилась. Например, 29 июля НКО расформировал технические и понтонные взводы в саперных батальонах стрелковых дивизий, а в июле 1942 года, после ликвидации в декабре трех саперных рот батальона, он сократил численный состав батальона на 60 бойцов, уменьшив также количество противотанковых и противопехотных мин.'

Начиная с первых месяцев 1942 года НКО принялся компенсировать нехватку инженерных войск, придавая действующим фронтам и армиям один или два новых инженерных или саперных батальона, а фронтам - новые понтонно-мостовые батальоны. Отдельные инженерные батальоны могли быть либо пешими, либо моторизованными, они состояли из трех инженерных рот с тремя инженерными или моторизованными взводами л одним техническим взводом в каждой (последний имел отделения электроснабжения, лесорубов и транспортное), Общая численность батальона составляла 405 человек. Отдельные саперные батальоны имели две-три саперных роты при общей численности примерно в 320 человек.

В то время как число отдельных инженерных и понтонно-мостовых батальонов в Красной Армии возросло за описываемый период с 82 и 46 на 1 января 1942 года до, соответственно, 184 и 68 на 1 января 1944 года, количество отдельных саперных батальонов снизилось с 78 до трех.

Хотя за время начальных этапов немецкой операции «Барбаросса» численность инженерных войск Красной Армии сильно сократилась, Государственный комитет обороны (ГКО) приказал

Ставке возвести для замедления наступления вермахта новые стратегические оборонительные рубежи и позиции, используя для этого вновь созданные инженерные и саперные части.10 Например, 24 июня ГКО приказал возвести стратегический оборонительный рубеж по реке Луге к югу от Ленинграда, 25 июня - второй рубеж от Невеля через Витебск и Гомель вдоль Днепра до Днепропетровска, а 28 июня - третий рубеж от Осташкова через Оленино, Дорогобыч и Ельню вдоль Десны до Жуковки, в 50 километрах к западу от Брянска.

Когда наступление вермахта ускорилось, ГКО в середине июля приказал Ставке возвести еще два крупных оборонительных рубежа, первый-для защиты Одессы, Крымского полуострова и Севастополя, второй - для защиты подступов к Москве. Московский рубеж, который преграждал вермахту наступление на Волоколамском, Можайском и МалоярославецкОм направлениях, начинался от Ржева, шел через Вязьму, на юг от Московского водохранилища по реке Лама, далее через Бородино и Калугу до Тулы.

Ответственность за возведение этих оборонительных рубежей Ставка возложила на Главное военно-инженерное управление* НКО и на Главное управление гидротехнического строительства {Главгидрострои)* при НКВД. Первое должно было использовать для сооружения рубежей военно-строительные батальоны, находящиеся в подчинении фронтовых и армейских управлений военно-полевого строительства на отведенных им участках; в свою очередь, последнее должно было задействовать для возведения оборонительных рубежей в более глубоком тылу свои строительные войска. Когда такая организация работ оказалась неэффективной, ГКО 22 августа преобразовал Главгидрострои в Главное управление оборонительных работ (ГУОБР)** при НКВД и возложил на него ответственность за координацию строительства тыловых оборонительных рубежей."

* Написано по-русски. ** В оригинале написано по-русски «Главноеуправление воздушно-десантных войск», хотя аббревиатура приведена верно.

Несмотря на все усилия ГКО и Ставки, стремительное наступление вермахта нанесло тяжелый урон инженерным войскам Красной Армии, не позволив большинству из них принять участие в возведении оборонительных рубежей. Немцы упредили многие из попыток Ставки возвести оборонительные рубежи. В августе и сентябре немецкие войска преодолели Витеб-ско-Гомельский и Лужский рубежи Красной Армии, а в начале октября прорвали стратегическую оборону на вяземском и брянском участках, окружив и уничтожив крупные силы советских войск. Встревоженная возможностью выхода немцев к Москве, Ставка образовала 12 октября Московскую зону обороны, которая должна была состоять из серии оборонительных поясов вокруг города. Наиболее важный из них проходил через Хлебни-ково, Сходню, Звенигород, Кубинку и Наро-Фоминск, по Пахре и Москве-реке.12

Поскольку у Красной Армии отсутствовали инженерно-строительные войска, необходимые для строительства этих и других оборонительных рубежей, ГКО 13 октября приказал НКО сформировать к 1 ноября 1941 года шесть саперных армий, состоящих из саперных бригад, и передал все инженерные и строительные войска Красной Армии в составе действующих фронтов и в тылу под начало ГУОБР (НКВД). Получившие номера с 1-й по 6-ю, эти армии были сформированы в Вологде, Горьком, Ульяновске, Саратове, Сталинграде и Армавире, их общая численность составила 300 ООО человек.13

ГКО возложил на ГУОБР ответственность за создание к 10 декабря всех тыловых оборонительных рубежей и позиций, особенно к западу от Москвы, и приказал ему подготовить весь личный состав, приданный новообразованным саперным армиям и другим инженерным войскам Красной Армии.14

Каждая саперная армия должна была иметь примерно по 50 ООО человек, преимущественно резервистов в возрасте до 45 лет. Предполагалось привлечь в них личный состав инженерных и строительных частей из зон действующих фронтов, а также других специалистов, мобилизованных в тылу. В саперныхбригадах насчитывалось 19 саперных батальонов, один автотракторный батальон и один механизированный отряд. По распоряжению ГКО саперная армия должна была иметь 3000 грузовиков, 90 легковых машин, J350 гусеничных тракторов и 2350 тягачей с прицепами, 12 000 вагонов стройматериалов и полное количество необходимых строительных инструментов. Кроме того, к строительству оборонительных рубежей привлекались управления других комиссариатов и гражданское население."

По приказу ГКО для строительства была проведена мобилизация местного населения. В основном это были женщины, старики, школьники и подростки допризывного возраста. По приказу военных советов фронтов и военных округов, а также областных и районных партийных и административных органов из них были сформированы рабочие батальоны [мобилизованные], которые затем подчинили саперным армиям.16

В конечном итоге было сформировано девять саперных армий, получивших номера с 1-й по 9-ю*. Эти армии состояли из 30 саперных бригад и имели в общей сложности 570 саперных батальонов, получивших номера с 1200-го по 1465-й и со 1543-го по 1771-й. Общая численность саперных армий на 1 ноября 1941 года составила 299 730 человек. Однако острая нехватка инженерных и строительных войск ограничивали численность и возможности этих армий и бригад.17

Каждая из первых девяти саперных армий состояла из штаба и двух-четырех отдельных саперных бригад. В саперную бригаду входили штаб, 19 отдельных саперных батальонов, разделенных натри роты с четырьмя взводами в каждой и общей численностью батальона в 497 человек, механизированный отряд с одним дорожным и одним мостовым взводом, взвод лесорубов, взвод строительства позиций и автомобильно-тракторный взвод с четырьмя отделениями.18 Хотя численность каждой саперной бригады должна была составлять 9979 бойца, большинство бригад оставались не полностью укомплектованными.19 В итоге личный состав саперных батальонов, которому полагалось 12 часов в день заниматься строительными работами и еще два часа - военной подготовкой, был вынужден трудиться над возведением оборонительных сооружений по 12-14 часов в день и вообще не проходил никакой военной подготовки. Десятая по счету саперная армия, получившая номер 1, завершившая свое развертывание в полосе Западного фронта в январе 1942 года, состояла из десяти саперных бригад с восемью саперными батальонами в каждой - всего 80 саперных батальонов и 45 160 бойцов.20

* Из дальнейшего текста следует - со 2-й по 10-ю. (Прим. ред.)

Первоначально саперные армии подчинялись ГУОБР при НКВД, но работали под прямым руководством Главного военно-инженерного управления НКО. Однако такая организация командования оказалась не вполне эффективной, и 28 ноября Ставка подчинила эти армии начальнику инженерных войск Красной Армии. В декабре 1942 года начальник инженерных войск придал девять саперных армий и 29 саперных бригад военным округам и действующим фронтам (две Западному фронту и одну-Карельскому фронту). К середине января 1942 года структура инженерных войск Красной Армии расширилась, теперь в них насчитывалось десять саперных армий, 40 саперных бригад, три инженерных полка и 82 инженерно-саперных, 78 саперных и 46 понтонно-мостовых батальона.

Эти саперные армии и бригады отвечали в первую очередь за возведение стратегических оборонительных рубежей в глубоком тылу Красной Армии. Первые из этих рубежей, расположенные в Московском, Сталинградском, Северо-Кавказском и Волжском военных округах, носили постоянный характер и состояли из сложной системы укрепленных батальонных оборонительных районов и ротных опорных пунктов, размещенных на вероятных направлениях немецкого наступления и вокруг крупных городов. Однако 27 декабря 1941 года, после победы Красной Армии под Москвой, ГКО приказал прекратить оборонительные работы вокруг Москвы, чтобы можно было выделить больше ресурсов для транспортировки беженцев, зерна и хлеба для нуждающегося населения, и ограничил строительные работы на других оборонительных, рубежах.21

Помимо выполнения своих обязанностей по строительству, саперные армии служили еще и базой подготовки инженерных войск Красной Армии в целом. Например, в ноябре-декабре 1941 года НКО присвоил двум, а потом трем батальонам в каждой бригаде обозначение учебных и в конечном итоге передал свыше 90 таких батальонов действующим фронтам. Прошедшие подготовку как обычные инженерные, понтонно-мостовые или до-рожно-мостовые батальоны и укомплектованные наиболее опытным личным составом, предназначенные для перевода на фронт части сразу же прекращали всякие оборонительные работы и занимались интенсивной полевой подготовкой. После убытия их на фронт саперные бригады формировали взамен ушедших новые батальоны и роты. Однако хаос, вызванный постоянным перетеканием личного состава между саперными армиями и действующими фронтами, отрицательно сказывался на эффективности действий первых.

Десять саперных армий доказали свою ценность во время зимнего наступления Красной Армии 1941-1942 годов, помогая поддерживать безопасность в тылу, повышая инженерные и саперные возможности фронтов. Однако они оказались неповоротливыми, неэффективными и трудно управляемыми, особенно в поминутно меняющейся боевой обстановке. Поэтому в феврале 1942 года ГКО приказал НКО расформировать половину саперных армий и бригад, придать остальные действующим фронтам, а личный состав расформированных войск использовать для содействия формированию новых стрелковых дивизий и бригад.

В феврале-марте НКО расформировал 2-ю, 4-ю, 5-ю, 9-ю и 10-ю саперные армии и шесть саперных бригад, увеличив численность 7-й и 8-й саперных армий Юго-Западного фронта соответственно до пяти и десяти бригад. Кроме того, он придал действующим армиям и Московской зоне обороны четыре саперные армии, три отдельные саперные бригады и много вновь образованных специальных инженерных частей.22

В то же время Главное управление формирования и комплектования войск Красной Армии при НКО изъяло из саперных армий и бригад командный состав для передачи в действующие войска, а также сократило количество и численность саперных батальонов в саперных бригадах.23 Второй шаг НКО сделал в апреле, снизив численность саперных батальонов с 497 до 405 человек, заменив автотракторные батальоны ротами с четырьмя автомобильными и одним тракторным взводом в каждой и снизив численность саперных бригад до семи батальонов при одной автотракторной роте при общей численности бригады в 3138 человек.24

В конце июня, через два месяца после завершения этой реорганизации, НКО столкнулся с трудной задачей - остановить новое летнее наступление вермахта, операцию «Блау». Помимо обеспечения поддержкой действующих фронтов, 1-я, 3-я 6-я и 8-я саперные армии НКО должны были укрепить оборонительные рубежи к западу от Москвы, возвести новые рубежи для обороны подступов к Сталинграду и Кавказу и выделить из своих рядов живую силу для возмещения потерь в войсках Красной Армии.

Пять саперных армий ускоренными темпами возводили эти оборонительные сооружения, но 26 июля ГКО приказал НКО к 20 августа извлечь 400 ООО человек из небоевых частей, включая 60 000 саперов для придания их боевым соединениям. Оставшиеся саперные армии и бригады предполагалось сократить, поскольку они «слишком велики и организационно немобильны и не могут действенно выполнять свои задачи по инженерной поддержке боевых операций наших войск, особенно в наступательных операциях».2*

ГКО намеревался создать более гибкие и эффективные инженерные войска, которые Ставка могла бы задействовать в оборонительных и наступательных операциях на самых критических направлениях в конце лета и осенью 1942 года. В результате было решено расформировать оставшиеся саперные армии и часть саперных бригад, а еще часть бригад преобразовать в специализированные инженерные бригады, предназначенные для продержки действующих фронтов.

Приказом от 17 августа 1942 года НКО начал преобразование оставшихся пяти саперных армий и 27 саперных бригад в управления оборонительных сооружений (см. ниже раздел «Строительные войска»). Шесть саперных бригад были переформированы в инженерные бригады РВГК, подчиненные действующим фронтам, еще 8 - расформированы. 30 ООО человек из бывших 1-й, 7-й и 8-й саперных армий переданы на укомплектования вновь образованных стрелковых дивизий.26 Позже, уже в сентябре, 1-я, 3-я, 6-я и 7-я саперные армии были переформированы в УОС (Управления оборонительного строительства), 8-я саперная армия стала УОС в октябре. 12 саперных бригад стали инженерными бригадами в составе действующих фронтов (см. таблицу 9).27 Остальные 18 саперных бригад, приданных 15 октября действующим фронтам, теперь выполняли двойные функции, обеспечивая войска фронтов инженерной поддержкой и служа базами для формирования новых, более специализированных инженерных бригад и батальонов.28

Саперные армии и бригады внесли значительный вклад в победы Красной Армии под Ленинградом, Москвой и Сталинградом, готовя оборонительные рубежи, обеспечивая действующие фронты инженерной поддержкой и служа базой для формирования других, более специализированных инженерных войск, передаваемых действующим фронтам. Например, в 1941 году девять саперных армий организовали, обучили и отправили в действующие войска более 150 специализированных инженерных батальонов; в 1942 году саперные армии и бригады сформировали 27 специализированных инженерных бригад РВГК, 23 из которых прослужили до конца войны, а пять - существуют и по сей день.29 И наконец, саперные армии выделили более 150 ООО человек для укомплектования и формирования новых стрелковых дивизий.

Расформировывая весной 1942 года свои саперные армии, НКО в то же время учел требования командующих фронтами, предлагавших формировать специализированные и гибкие инженерные бригады, лучше отвечающие их потребностям. Поэтому одновременно началось создание широкого спектра новых инженерных бригад и батальонов. Например, откликаясь на мартовское требование начальника инженерных войск Западного фронта, НКО принялся с 18 апреля формировать инженерные бригады особого назначения (ИБОН). Первая из них, 33-я инженерная бригада особого назначения Западного фронта, сформированная в мае из 33-й саперной бригады 1-й саперной армии, состояла из шести инженерных батальонов заграждений, двух электротехнических батальонов, одного прожекторного батальона, отряда электрификации, электрогенераторного обоза, особой технической инженерной роты, автотранспортной роты и четырех электротехнических рот (прикомандированных), при общей численности бригады в 4757 человек.30 В конечном итоге НКО сформировал к 1 июля шесть инженерных бригад особого назначения и еще восемь - к 1 ноября, придавая их полевым войскам по одной бригаде на действующий фронт.31

Хотя структура этих инженерных бригад особого назначения могла варьироваться, большинство из них состояло из штаба, автотракторной роты, от пяти до восьми инженерных батальонов заграждения, один из которых был преобразован в октябре 1942 года в особый минный батальон, элетротехнического батальона и отряда электрификации, при общей численности в 3097 человек на 5-батальонную бригаду. Главная задача бригады заключалась в выполнении специальных задач, таких, как установка и снятие минных полей, размещение управляемых минных полей, создание электрифицированных и прочих заграждений, но им зачастую приходилось выполнять и более опасные боевые задания. Например, 33-я инженерная бригада особого назначения Волховского фронта во время прорыва в январе 1943 года блокады Ленинграда использовала свои батальоны инженерных заграждений в качестве штурмовых групп.32

В дополнение к этим инженерным бригадам особого назначения НКО также сформировад в апреле 1942 года отдельные инженерно-минные батальоны. По одному такому батальону было придано каждой из истребительно-противотанковых бригад Красной Армии с задачей возводить противотанковые заграждения и уничтожать вражеские танки совместно с артиллерийскими войсками.33

НКО продолжил этот процесс и в конце лета 1942 года, когда началось формирование гвардейских минных батальонов - наиболее интересного и самого секретного из всех специализированных видов инженерных войск. В августе два гвардейских минных батальона были развернуты на Воронежском и Северо-Кавказском фронтах. К1 октября в полевых войсках уже имелось десять таких батальонов-как правило, по одному батальону на действующий фронт.34 Сформированные специально для проведения диверсионных операций в тылу врага, батальоны обычно действовали небольшими диверсионными группами.

В дополнение к гвардейским минным батальонам НКО 17 августа сформировал в Московском военном округе гвардейскую минную бригаду, подчинив ее прямому руководству Ставки. Сформированная из двух саперных батальонов 37-й саперной бригады 1-й саперной армии, 1-я гвардейская минная бригада состояла из штабной группы, роты управления и пяти гвардейских минных батальонов при общей численности бригады в 2281 человека.35 Подобно отдельным батальонам, эта бригада не только ставила и снимала мины, но также исформировала и развернула небольшие группы для проведения диверсионных операций (зачастую совместно с партизанами) против немецких коммуникаций и важных тыловых объектов.

Летом 1942 года НКО также создал широкий спектр менее крупных специализированных подразделений, в том числе пять фугасно-огнеметных рот, несколько рот полевого водоснабжения и группу бурения артезианских скважин для обеспечения действующих войск питьевой водой.

Готовя Красную Армию к крупным контрнаступлениям и последующей зимней кампании, Ставка приказала НКО сформировать для поддержки этих наступлений более крупные и более специализированные инженерные войска. В результате многие из существующих инженерных батальонов в октябре были сведены в инженерно-саперные бригады (исбр), каждая из которых состояла из четырех-пяти инженерно-саперных батальонов, легкого понтонно-мостового парка НЛП и моторизованной инженерной разведроты. Несколько таких бригад были сформированы как горно-инженерные, подразделявшиеся на четыре горных инженерно-саперных батальона, способных эффективно действовать в условиях гористой местности.36

12 ноября, откликаясь на требование начальника инженерных войск Красной Армии генерал-майора М. П. Воробьева, НКО преобразовал часть саперных бригад в 15 инженерно-минных бригад (имбр), получивших номера с 1-й по 15-ю.37 Эти бригады, отвечавшие за создание оперативных зон заграждений, состояли из штаба, штабной роты и семи инженерно-минных батальонов при общей численности в 2903 человека.38

Кроме того, 26 ноября 1942 года НКО приказал преобразовать за ноябрь-декабрь пять саперных бригад Закавказского фронта в горные инженерно-минные бригады РВГК (с 1-й по 5-ю).39 Каждая такая бригада (гимбр) состояла из пяти горных инженерно-минных батальонов, роты и взводы которых имели в качестве транспортных средств не трактора, а лошадей и ослов, общая численность бригады составляла 2344 человека.40

Осенью 1942 года НКО начал формировать более крупные и более эффективные понтонно-мостовые части - в первую очередь потому, что Ставка считала укрупнение мостостроительных частей важным условием для достижения успеха в расширенных наступательных операциях. В начале осени НКО направил действующим фронтам и армиям подкрепления в виде 11 отдельных понтонно-мостовых парков РВГК, а в ноябре 1942 года сформировал две понтонно-мостовые бригады и придал их Сталинградскому фронту для использования в контрнаступлении под Сталинградом.41 Эти бригады состояли из штабной роты, от трех до семи (обычно из четырех) моторизованных понтонно-мостовых батальонов Н2П, одного понтонно-мосто-вого батальона ДМП-42 с общей мостовой грузоподъемностью в 50 тонн, а также нескольких водолазных отрядов для проведения подводных работ. Когда развернулось зимнее наступление, НКО придал в январе 1943 года третью понтонно-мосто-вую бригаду Ленинградскому фронту. В феврале к этим бригадам добавились четыре новых тяжелых понтонно-мостовых полка, каждый из которых состоял из двух батальонов, оснащенных новыми понтонными мостами ТМП 100-тонной грузоподъемности.42

За 1942 год НКО ие только сформировал и передал в действующие войска внушительное количество новых инженерных бригад, но и укрепил имеющиеся инженерные силы, включая новые инженерные части в уже имеющиеся структуры. Напри-_мер, во все новые гвардейские стрелковые и механизированные корпуса были включены саперные батальоны, а в новые танковые корпуса - инженерно-минные роты.43

Таким образом, к 1 февраля 1943 года структура инженерных войск Красной Армии расширилась и включала в себя 13 инженерных бригад особого назначения, одну саперную бригаду, 17 инженерно-саперных бригад (в том числе пять горных), 15 инженерно-минных бригад, 185 отдельных инженерных батальонов, десять отдельных Саперных батальонов, одну гвардейскую минную бригаду, 11 гвардейских минных батальонов, три понтонно-мостовых бригады, четыре понтонно-мостовых полка и 78 понтонно-мосто-вых батальонов.

Все эти инженерные бригады особого назначения, инженерно-саперные, инженерно-минные, понтонно-мостовые бригады и гвардейскую минную бригаду, а также понтонно-мостовые полки и минно-саперные и понтонно-мостовые батальоны вместе с гвардейскими минными батальонами НКО создавал специально для выполнения конкретных боевых задач во время наступательных операций-либо в составе действующих фронтов и армий, либо под прямым управлением Ставки.

В 1943 года НКО продолжал расширять и совершенствовать структуру своих инженерных войск. Например, в феврале началось формирование пяти тыловых бригад заграждений, состоящих из пяти-семи инженерных батальонов каждая. Задачей таких бригад было очищение освобожденной территории от мин и заграждений.44 После длительного процесса формирования Ставка в декабре 1943 года передала одну из этих бригад Московскому военному округу, две - вновь образованному Харьковскому военному округу и по одной - Северо-Кавказскому и Уральскому военным округам.

И что еще важнее, учитывая нарастающее ожесточение наземных боев и возросшую прочность обороны вермахта, НКО начал 30 мая создавать штурмовые инженерно-саперные бригады. Преобразованные из существующих инженерно-саперных бригад, эти новые бригады состояли из штаба, пяти штурмовых инженерно-саперных батальонов, одной моторизованной инженерной разведроты, легкого парка для форсирования рек, роты разминирования (имевшей в своем составе собак для поиска мин) и небольшой службы тыла.45 Эти новые бригады должны были оказывать помощь пехоте и танковым войскам в преодолении хорошо подготовленных неприятельских оборонительных рубежей и укрепленных позиций.

Когда Красная Армия в конце лета - начале осени 1943 года начала новые наступательные операции, расчистка минных полей стала важнее закладки мин. Поэтому НКО принялся заменять инженерно-минные бригады РВГК инженерно-саперными бригадами РВГК, создавая новые и реорганизуя уже существующие инженерно-саперные бригады для повышения их эффективности.46 В результате число инженерно-минных бригад в структуре РВГК снизилось с 15 на 1 февраля до 12 на 1 июля, а к 31 декабря - вообще до нуля, но в то же время количество инженерно-саперных бригад возросло с 12 на 1 февраля до 13 на 1 июля, и наконец - до 22 на 31 декабря 1943 года. Кроме того, к 1 июля было создано 15 новых штурмовых инженерно-саперных бригад, а к 31 декабря их уже стало 20.

И наконец в июне 1943 года НКО ввел в действие новые танковые полки, оснащенные 22 танками Т-34 и 18 минными тралами ПТ-3. Формально эти полки не входили в структуру инженерных войск, но главной их задачей была расчистка проходов через многочисленные минные поля, установленные немцами по всей их обороне.47

Благодаря этим усилиям НКО численность и разнообразие структуры инженерных войск Красной Армии за два года резко возросла - с 32 саперных бригад, трех инженерных полков и 206 батальонов различных видов на 1 января 1942 года до 68 бригад разных видов, шести понтонно-мостовых полков и 270 инженерных и понтонно-мостовых батальонов на 31 декабря 1943 года. Когда Красная Армия начала кампанию 1944 года, структура ее инженерных войск уже полностью отвечала возросшим оперативным потребностям.

Войска связи Красной Армии были плохо оснащены, сильно недоукомплектованы и не способны выполнять первоочередные задачи военного времени. Они являлись самой слабой частью всей войсковой структуры армии накануне подготовленной немцами операции «Барбаросса».

До начала войны войска связи состояли в первую очередь из полков связи, численность которых НКО поддерживал в мирное время на уровне 4045 процентов От штата, а также частей связи, отвечавших за коммуникации между Генштабом и полевыми войсками, которые НКО планировал мобилизовать в случае войны.

Проведенный ГКО перед войной анализ состояния связи в Красной Армии показал, что всесторонняя радиосвязь жизненно важна для надежного управления войсками и координации действий своих сил во время войны. Однако перед войной войскам Красной Армии на всех уровнях отчаянно не хватало радиостанций. В структурах Генерального штаба и будущих фронтов военного времени отсутствовало 65 процентов положенных им по штату раций, полевым армиям не хватало 89 процентов раций, а в дивизиях, полках и батальонах недоставало, соответственно, 38, 23 и 42 процента раций. Вдобавок 75 процентов имевшихся в распоряжении командования фронтов раций являлись устаревшими, так же, как 22, 89 и 63 процента раций в армиях, дивизиях и полках. В результате руководство фронтов вынуждено было полагаться на фельдъегерскую связь, однако автомашин и мотоциклов для фельдкурьеров тоже сильно не хватало.

Теоретически каждому фронту военного времени полагалось иметь один полк связи, один радиобатальон, пять-шесть батальонов проводной связи, три телеграфно-строительные роты, три телеграфно-эксплуатационные роты, три кабельные роты, один радиобатальон особого назначения, одну военную станцию почтовых голубей и склады с мастерскими. В каждой армии имелся один полк связи, один батальон проводной связи, две роты телеграфной связи, одна - телеграфно-эксплуатационная и четыре кабельных роты, одна станция почтовых голубей. Однако к началу войны у каждого военного округа или полевой армии имелся в лучшем случае лишь один полк связи, а иногда - и просто один батальон.48

В состав всех корпусов и дивизий (кроме кавалерийских) входил один батальон связи, а в состав полков (кроме кавалерийских) - рота связи. Кавалерийские дивизии и полки имели соответственно, один эскадрон или полуэскадрон связи, а в состав ук-репрайонов входил батальон или рота связи. Однако в целом на 22 июня 1941 года Красная Армия имела лишь 19 полков связи, 14 из которых подчинялись военными округами, а 5 - конкретным армиям. Кроме того, имелось 25 отдельных батальонов проводной связи, 16 отдельных радиобатальонов, в том числе радиобатальоны особого назначения, которые подчинялись непосредственно Генштабу и НКО, и четыре отдельных роты связи.49

По крайней мере на бумаге полки связи фронтов и армий состояли из штаба, штабной группы, одного радиобатальона и одного телефонно-телеграфного батальона, моторизованной ка-бельно-телеграфной роты и роты переносной аппаратуры связи. Телефонно-телеграфные батальоны полков имели по две роты трехвзводного состава и телефонно-телеграфные станции; радиобатальоны также подразделялись на две роты. В свою очередь, кабельно-телеграфные роты состояли из трех кабельно-те-леграфных взводов и одного телеграфно-строительного взвода, а также службы ВНОС (поста раннего предупреждения). Наконец, батальоны связи корпусного и дивизионного уровня состояли из штаба, штабной роты с радио, телефонным и мобильным взводами, двух телефонных рот и небольшой службы тыла.50

Так как войска связи Красной Армии оказались в июне 1941 года крайне слабы, у Генштаба и командования фронтов не осталось иного выбора, кроме усиления собственных ограниченных средств связи за счет государственных сетей связи. Управление связи НКО попросту перевело в свое подчинение узлы и линии связи этой сети, которая подчинялась Народному Комиссариату Связи (ИКС)*.

* Написано по-русски.

Активные боевые действия выявили многие недостатки в войсках связи Красной Армии. Стремительное наступление вермахта в ходе операции «Барбаросса» упредило развертывание дополнительных войск связи на основе существующих батальонов связи, нанеся последним тяжелый урон. В результате ни Ставка, ни ее фронты и армии не имели возможности наладить действенную связь в обстановке изменчивой маневренной войны. Устаревшие маломобильные радиостанции, обслуживаемые плохо обученными радистами, затрудняли управление, а проводная связь нередко обрывалась - как из-за того, что командиры часто перемещали свои командные пункты, так и из-за того, что авиация и диверсионные силы немцев активно уничтожали советские линии и узлы связи. Огромные потери средств связи лишь усугубили эти проблемы, вызвав длительный хаос в управлении войсками.

23 июля 1941 года ГКО попытался разрешить эти проблемы, назначив генерал-полковника И. Т. Пересыпкина, тогдашнего народного комиссара связи, начальником войск связи Красной Армии. НКО получил распоряжение о выпуске новых инструкций для улучшения организации связи в армии.5' Последовавший затем приказ НКО откровенно описывал существующие проблемы:

«Опыт войны показал, что неудовлетворительное управление войсками в значительной мере является результатом плохой организации работы связи и в первую очередь результатом игнорирования радиосвязи как наиболее надежной формы связи. Управление войсками, опирающееся главным образом на телефон, непрочно и ненадежно, так как при порче телефонных линий оно прекращается на продолжительный срок.

Недооценка радиосвязи как наиболее надежной формы связи и основного средства управления войсками является результатом косности наших штабов, непонимания ими значения радиосвязи в подвижных формах современного боя.

У нас в нарушение всех правил по телефонам ведутся оперативные переговоры, в открытую называются части, соединения, их задачи и дислокации, фамилии и звания начальников. Тем самым в руки врага попадают совершенно секретные сведения».52

Сурово критикуя все штабы за нарушение должностных инструкций, этот приказ требовал от них эффективно использовать радиосвязь и пользоваться шифровальными книгами для кодирования оперативных сообщений в строго ограниченных временных рамках. Пересыпкину было приказано установить на уровне фронтов и армий связь через аппараты «Бодо» (телетайп) и немедленно создать специальные курсы подготовки радистов.53 Однако все это было легче сказать, чем сделать. Несмотря на все призывы и угрозы НКО, многие из описанных в приказе проблем со связью возникали и в дальнейшем.

28 июля 1941 года НКО создал Главное управление связи Красной Армии {ТУСКЛ)* и возложил на него ответственность за установление и поддержание связи между Ставкой, ее действующими фронтами и армиями с войсковыми службами и ведомствами.54 Это новое управление использовало личный состав ча-стейсвязи из расформированных стрелковых и механизированных корпусов для формирования новых частей и подразделений связи в составе существующих дивизий, армий и фронтов.

23 августа, в то время, когда приданные фронтам полки связи насчитывали 60-70 процентов от штатной численности, а армейские батальоны связи-89-90 от штатной численности, НКО приказал армии использовать всю имеющуюся в наличии гражданскую аппаратуру для военных целей, особенно радиоприемники и передатчики, принадлежащие местным политическим и государственным органам.55

За осень 1941 года НКО и ИКС добились определенных успехов в усилении войск связи Красной Армии. К 1 декабря 1941 года было создано множество отдельных ремонтно-строительных, телефонно-телеграфных, проводных и радио-батальонов, телеграфно-эксплуатационных рот, батальоны проводной связи и отдельные кабельные роты. За тот же период НКС сформировал 6 ремонтно-эксплуатационных батальонов и поездов связи, 37 телеграфно-телефонных и 35 телеграфно-эксплуатационных рот, 8 строительных колонн, шесть отрядов и 135 военно-оперативных центров связи. Эти силы НКО использовал в первую очередь для создания резервных центров связи на уровне Ставки, фронтов и армий, для организации городских и областных сетей связи, а также для улучшения связи по всей стране, в структурах Генштаба и на уровне фронтов и армий.56

* Написано по-русски.

Несмотря на такое увеличение численности войск связи и расширение сети связи, в декабре 1941 года и в начале 1942 года связь во фронтах и между фронтами оставалась неровной и зачастую хаотичной - особенно по причине ликвидации летом стрелковых корпусов, из-за чего командующим армиями приходилось управлять где-то 12-15 подчиненными соединениями, что оказывалось трудной задачей. К тому же армиям не хватало аппаратуры связи для установления вспомогательных командных постов для управления этими войсками.

На дивизионном уровне обстановка выглядела ничуть не лучше - хотя реорганизованные и меньшие по численности, дивизии теперь имели лишь 12 радиостанций вместо 63,100 километров телефонного кабеля вместо 473 и 100 телефонов вместо 32. Большую часть высвободившейся и вновь произведенной аппаратуры НКО использовал для оснащения новых стрелковых дивизий и бригад.57

Формируя новые части и подразделения связи, НКО в то же время старался увеличить количество подготовленных связистов. Поскольку всю имеющуюся в наличии живую силу поглощали боевые войска, приказом от 14 апреля 1942 года была санкционирована мобилизация 30 000 женщин для обучения на связисток и последующего распределения в войска связи на фронте и в тылу. Эта мобилизация проходила в три этапа и завершилась к 1 сентября 1942 года.58

Наступления Красной Армии в зимы 1941-1942 и 1942-1943 годов вновь подвергли армейские средства связи сильному напряжению и убедили НКО, что армии, если она надеется на еще более глубокие операции, требуется двух- или даже трехкратное увеличение количества фронтовых, армейских и корпусных передвижных радиостанций.

Начав в 1942 году процесс повышения возможностей армейской связи, НКО лишь к октябрю 1943 года наконец-то достиг своей цели. Когда в конце 1942 - начале 1943 года в армиях были восстановлены стрелковые корпуса, каждый корпус получил по отдельному батальону связи - но сделано это было за счет сокращения батальонов связи в стрелковых дивизиях до единственной рота связи.59 В июне 1943 года каждому фронту было придано девять отдельных радиобатальонов и пять отдельных радиорот, а осенью - тыловая рота связи и авиаполк связи, оснащенный 32 связными самолетами.60

На более низких уровнях НКО добавил по батальону связи в состав каждой из общевойсковых армий, полный полк связи, авиаполк связи, две кабельных роты и телеграфно-эксплуатационную роту - каждой танковой армии, телеграфно-строительную роту и кабельную роту - каждому стрелковому корпусу, роту связи - в резерв начальника связи армии. Одновременно он в два-три раза увеличил число тактических раций в стрелковых дивизиях и стрелковых полках, что позволило стрелковым батальонам и артиллерийским батареям большинства дивизий напрямую связываться по радио со штабом своей дивизии.

В целом НКО сформировал и выставил на поле за 1943 год 464 части и подразделения связи, в том числе 11 отдельных полков связи и 175 отдельных батальонов связи. Всего между июлем 1941 года и маем 1945 года было сформировано более 300 полков связи и 1 ООО батальонов связи.61

Входящие в Красную Армию химические войска накануне войны являлись самым малочисленным родом войск. Они находились под руководством Управления военно-химической защиты (УВХЗ)* при НКО. Силы этого управления состояли из приданных полевым войскам, а также структурам РГК подразделений химических войск, находящихся под прямым руководством центрального - управления. Многие из них оперативно подчинялись предположительным фронтам военного времени, но к началу войны все химические войска были серьезно недоукомплектованы людьми и техникой.

* Написано по-русски.

Части и подразделения химических войск, приданные полевым войскам, включали в себя батальоны огнеметных танков - наследники трех полков огнеметных танков, присутствовавших в войсковой структуре Красной Армии в начале 1940 года, батальоны которых НКО в начале 1941 года распределил по новым танковым дивизиям. Сюда же входили небольшие роты и взводы химической защиты, приданные стрелковым корпусам, дивизиям и полкам. Все эти силы управлялись химическими отделами военных округов и полевых армий, начальники которых отвечали за химическую подготовку и снабжение своих войск всем необходимым оснащением.

Стрелковые корпуса, подчиненные полевым армиям или военным округам, имели по одной роте химической защиты, состоявшей из двух взводов химической разведки, установок обеззараживания и взвода обеззараживания местности. Во все стрелковые дивизии входили роты обеззараживания со взводом химической разведки и наблюдения и взводом обеззараживания с соответствующим снаряжением. Ниже дивизионного уровня в стрелковые полки входили взводы химической защиты, состоящие из отделений химической разведки и дегазационного оборудования, а также специальные огнеметные команды из двух отделений каждая, имевшие по десять ранцевых огнеметов модели РОКС-2. При каждом стрелковом батальоне состоял инструктор по химзащите.

И наконец, танковые дивизии имели батальоны огнеметных танков. Эти батальоны были двух разновидностей: более старые вооружались 30-45 огнеметными танками, новые состояли из двух рот с десятью танками KB в каждой и двух рот с 16 танками Т-34 в каждой, при общей численности в 52 огнеметных танка на батальон. Большинство машин было оснащено автоматическими танковыми огнеметами АТ-41. Кроме того, в отдельные танковые бригады входили огнеметные роты, отвечавшие также за огнеметание, постановку дымовых завес и обеззараживание техники и местности.

В войска, подчиненные центральному Управлению химической защиты, входили также отдельные батальоны обеззараживания и химзащиты, выполнявшие задачи общего назначения, а также батальоны химических танков, батальоны химических бронемашин, химические минометные батальоны - все они выполняли более специализированные задачи.62 Батальоны обеззараживания, отвечавшие за обеззараживание местности, оружия и одежды, состояли из трех рот, оснащенных 15 машинами обеззараживания, административными и снабжения. Батальоны химической защиты должны были заниматься обеззараживанием местности, постановкой дымовых завес, пуском газов и заражением местности; они имели по три роты, оснащенные специальными химическими машинами.

Более специализированные батальоны химических танков имели по три роты с 15 химическими танками в каждой, батальоны химических бронемашин - по три роты из 15 бронеавтомобилей. Они должны были заниматься огнеметанием, постановкой дымовых завес и обеззараживанием местности. Наконец, химические минометные батальоны, состоявшие из трех рот по 12 минометов в каждой, отвечали за уничтожение неприятельских войск и постановку дымовых завес.

В целом на 22 июня 1941 года Красная Армия имела в составе РГК 50 отдельных батальонов химзащиты различных видов. Некоторые из них называли батальонами обеззараживания, другие - батальонами противохимической обороны (ПХО) или химического отпора (ХО)*.63,

На начальных этапах проводимой немцами операции «Барбаросса» химические войска Красной Армии понесли огромные потери - в первую очередь потому, что их часто использовали в качестве пехоты. В итоге 13 августа НКО издал три приказа, подчеркивающих опасности химической войны и предписывающие основательно реорганизовать химические войска.64 Первым приказом все батальоны противохимической обороны переименовывались в батальоны химического отпора, одновременно они изымались из ведения фронтов и армий и передавались в РВГК под прямое руководство Главного военно-химического управления (ГВХУ)* при НКО СССР. Кроме того, огнеметные взводы из химических рот стрелковых дивизий передавались в стрелковые полки, где от них предполагалось иметь больше пользы.

* Написано по-русски.

Второй приказ НКО преобразовал Управление военно-химической обороны Красной Армии в Главное военно-химическое управление с подуправлениями противохимического отпора, противохимической обороны, химического снабжения и химического оборудования. Начальником главного управления был назначен генерал-майор технических войск П. Г. Мельников. Новое главное управление отвечало за формирование химических войск подготовку их личного состава.

Третий и наиболее важный приказ НКО реорганизовывал всю структуру химических войск, создавая новые части для усиления химической обороны на дивизионном и полковом уровне. Помимо преобразования батальонов обеззараживания в батальоны хим-защиты, выделявшиеся по одному на каждую действующую армию, он также предписывал сформировать в составе РГК 10 новых батальонов химической защиты, подчиненных Главному военно-химическому управлению. Дальнейшие задачи этих сил должны были определяться Генеральным штабом. Эти новые отдельные батальоны химической защиты, которых к 1 сентября 1941 года было уже 39, состояли из штабного взвода, трех рот обеззараживания, роты боевой поддержки и разведвзвода.

Третьим приказом все химические роты в стрелковых и кавалерийских дивизиях и взводы противохимической обороны в стрелковых полках были преобразованы в роты и взводы химической защиты, одновременно получая в свой состав отделения наблюдения и разведки. Этот же приказ категорически запрещал командующим всех уровней использовать войска химической защиты в другом качестве (например, в роли пехоты). Эта базовая структура войск химической защиты оставалась практически неизменной на протяжении первых 30 месяцев войны.

* Написано по-русски.

Помимо реорганизации базовой войсковой структуры химических войск, НКО в первые 18 месяцев войны реорганизовал и численно усилил отдельные пехотные и танковые огнеметные части. Сначала в 1941 году отдельные батальоны огнеметных танков были переформированы в новые батальоны и полки под управлением РВГК.65 Позднее, одновременно с реформами структуры других войск, за лето 1942 года были созданы новые и более мощные батальоны и бригады огнеметных танков. Такой батальон состоял из двух рот тяжелых огнеметных танков, оснащенных пятью танками KB каждая, а также роты средних огнеметных танков с 11 танками Т-34. Таким образом, в батальоне насчитывался 21 огнеметный танк. Отдельные бригады огнеметных танков имели по три батальона и общую численностью в 59 танков. И те, и другие части должны были бороться со вражескими танками, а также уничтожать доты и другие более легкие укрепления.66

Занимаясь реорганизацией огнеметных танковых частей, НКО в то же время сформировал в августе 1941 года 50 отдельных фугасно-огнеметных рот, каждая из которых состояла из трех взводов с тремя отделениями, оснащенными каждый 20 огнеметами ФОГ-1. Всего в роте было 180 ранцевых огнеметов. Все эти роты были направлены на действующие фронты. После того, как они добились заметных успехов в битве за Москву, НКО к апрелю 1942 года сформировал еще 93 таких рот.67 За лето 1942 года в структуре химических войск появилось 11 более тяжелых рот ранцевых огнеметов. Эти тяжелые роты состояли из трех взводов, вооруженных каждый 40 огнеметами модели РОКС-2, при общей численности роты в 120 ргнеметов.68 Кроме того, в состав новых укрепленных районов были введены огнеметные роты, оснащенные каждая 300 огнеметами ФОГ-1.

И наконец, в конце 1941 года-начале 1942 года были созданы любопытные и единственные в своем роде ампулометные* роты. Они вооружались станковыми казнозарядными минометами, стреляющими воспламеняемыми зарядами. Однако в июле 1942 года НКО прекратил формирование этих подразделений из-за сложностей с производством этого оружия - странного и зачастую опасного для своих расчетов.69

* Написано по-русски.

• Контрнаступления Красной Армии в ноябре и декабре 1942 года под Ржевом и Сталинградом и последующая зимняя кампания 1942-1943 годов показали, что фугасно-огнеметные роты в структуре войск химической защиты недостаточно мобильны и не могут поспевать за атакующими танковыми и механизированными войсками. Поэтому в апреле 1943 года НКО Создал отдельные моторизованные противотанковые огнеметные батальоны. Эти батальоны состояли из трех моторизованных огнеметных рот и автотранспортной роты с общей численностью батальона в 540 огнеметов ФОГ-1. Одновременно были сформированы отдельные огнеметные батальоны на конной тяге, первоначально состоявшие из трех огнеметных рот и имевшие по 648 огнеметов модели ФОГ-1. Эти батальоны должны были сопровождать наступающие кавалерийские корпуса и дивизии.70

Когда летом 1943 года ход войны решительно повернулся в пользу Красной Армии, у Ставки возникли опасения, что вермахт может прибегнуть к применению химического оружия. 1 июля она издала приказ о повышении количества батальонов химической защиты в действующей армии до 77 и усилении подразделений разведки во всех химических частях. Это было сделано путем сокращения численности химических частей и одновременного повышения эффективности их оборудования, а также добавлением подразделений химической защиты в состав танковых и инженерных войск. Кроме того, НКО подчинил все огнеметные части и подразделения напрямую РВГК, который выделял их действующим фронтам и армиям на основе конкретных указаний Ставки.

Удовлетворенный введенными в 1942 году и начале 1943 года усовершенствованиями, НКО по окончании лета 1943 года внес очень мало изменений в структуру химических войск Красной Армии.71 К 31 декабря 1943 года в них входили 28 отдельных огнеметных батальонов и 19 отдельных ранцевых огнеметных рот, включая сюда три батальона в составе РВГК.

Накануне войны специализированные железнодорожные войска должны были, в зависимости от обстановки, ремонтировать, сооружать, восстанавливать, разрушать или защищать железнодорожные пути, действуя при поддержке полевых войск Красной Армии.

Однако управление этими войсками носило очень запутанный характер, поскольку их части подчинялись разным ведомствам. Например, отдельные железнодорожные полки и батальоны находились в ведении Службы военных сообщений (БОСО)* при НКО, у которой не имелось собственного управления. В то же время Народный Комиссариат Путей Сообщения (НКПС)* управлял действиями Особого корпуса железнодорожных войск, который состоял из сформированных на 1 января 1939 года пяти железнодорожных бригад. Кроме того, в Главное управление НКВД по охране железнодорожных сооружений входили железнодорожные охранные войска (дивизии), отвечавшие за охрану железных дорог; в военное время они должны были передаваться в ведение командующих фронтами и выполнять местные задачи.

Путаница зта умножалась еще и тем, что Управление военных сообщений (УВС)*, первым начальником которого во время войны был генерал-лейтенант технических войск Н. И. Трубецкой, в июле 1941 года замененный военным инженером 1-го ранга И. В. Ковалевым, тоже отвечало за надзор над сетью железных дорог, используемой для военных целей.

Эта путаница не прекратилась и с началом войны. Например, 1 августа ГКО создал в системе НКО Главное управление тыла Красной Армии с собственным начальником, переименовал УВС в Управление военных сообщений или УП БОСО* и подчинил ВОСО новому главному управлению.72 И лишь 3 января 1943 года ГКО наконец издал приказ, призванный положить конец этой путанице. Теперь все железнодорожные войска переходили в ведение Народного Комиссариата Путей Сообщения (НКПС).73

* Написано по-русски.

Накануне войны НКО сводил свои отдельные железнодорожные полки и батальоны в полные железнодорожные бригады - процесс, начатый им в феврале 1941 года. К июню уже было создано 13 новых железнодорожных бригад, каждая из которых состояла из трех железнодорожно-путевых батальонов, мостового батальона и отдельной железнодорожно-эксплуатационной роты.74 Когда началась немецкая операция «Барбаросса», 10 из этих бригад поддерживали железнодорожное сообщение с западными военными округами и внутри них.75

Во время войны железнодорожные бригады отвечали за охрану сосредоточения и развертывания войск первого стратегического эшелона Красной Армии, а после мобилизации - за эвакуацию подвижного состава и наиболее важных военных сооружений, ремонт и реконструкцию железнодорожных путей для поддержки наступательный операций армии, а также возведение препятствий и недопущение использования противником железнодорожных путей. Хотя возложенный на их плечи тяжелый груз работ держал эти бригады в состоянии повышенной боеготовности, все они страдали от острой нехватки грузовиков и другого транспорта. Вдобавок на всех прифронтовых участках пропускная способность железных дорог по советскую сторону границы была намного меньшей, чем на немецкой, финской и румынской сторонах.76

Стремительное наступление вермахта в ходе операции «Барбаросса» не только уничтожило множество железнодорожных путей и мостов, но и нанесло тяжелый урон развернутым в первом эшелоне железнодорожным бригадам Красной Армии. Уцелевшие железнодорожные войска были вынуждены сражаться в качестве пехоты, что сильно расстроило их сосредоточение и мобилизацию дополнительных железнодорожных структур.

Чтобы восстановить после этой катастрофы порядок на оставшихся железных дорогах, ГКО в сентябре 1941 года приказал НКПС учредить Военно-восстановительное управление и сформировать новые восстановительные службы, обязанные заниматься ремонтно-восстановительными работами в тылу всех действующих фронтов и армий. Всего было сформировано 19 таких служб, которые ведали всеми восстановительными войсками в пределах их юрисдикции.77

3 января 1942 года ГКО сделал еще один шаг к рационализации строительных, восстановительных и ремонтных работ на железных дорогах, возложив на НКПС ответственность за все эти работы - как в зоне боевых действий, так и в тылу действующих фронтов. Он потребовал от НКПС назначить своих представителей во все фронты, где те стали официальными членами фронтовых управлений. Вместе с командующими фронтами эти представители отвечали за надзор над всеми железнодорожными работами в пределах зоны ответственности своего фронта. Кроме того, ГКО потребовал от Главного управления по формированию и комплектованию войск Красной Армии при НКО сформировать пять железнодорожных бригад, 20 железнодорожных батальонов, пять мостовых батальонов, шесть отдельных батальонов механизации работ, 11 отдельных эксплуатационных рот и два отдельных резервных железнодорожных полка, передав их в ведение НКПС,78

Еще позже, в начале 1943 года, НКПС реорганизовал все свои железнодорожные войска в бригады, состоящие из штаба, четырех путевых батальонов, в каждый из которых входили особые команды по разведке состояния железных дорог, а также одного мостового батальона, одного батальона механизации и эксплуатационной роты - при полной численности бригады примерно в 2500 человек.

На протяжении всего остального 1943 года НКО усилил каждую бригаду ротой восстановления путей сообщения, позже развернутой до полного батальона, ротой восстановления водоснабжения и, наконец, частями по восстановлению мостов, отдельной плотничной ротой и отдельной подъемно-крановой ротой. Эти изменения увеличили численность каждой бригады до 3000 человек. В конечном итоге НКПС сформировал на протяжении всего периода войны 35 железнодорожных бригад.

Накануне войны сеть автомобильных дорог в Советском Союзе была развита крайне слабо, а автодорожный транспорт играл намного менее значительную роль в стратегической и оперативной переброске и развертывании войск, вооружений и другого тяжелого снаряжения, чем железнодорожный. Тем не менее дорожный транспорт имел важное значение для тактической переброски бойцов и снаряжения - особенно немногие главные асфальтированные трассы, которые русские называли шоссе, а немцы - ролльбанами. Кроме того, для тактических перебросок крайне важное значение имели и другие дороги, ведущие от ближнего тыла к линий фронта, которые обычно были всего лишь грунтовыми,

Как и в случае с железнодорожными войсками, к началу войны не существовало никакого центрального органа, отвечающего за строительство, ремонт и охрану дорог либо подготовку дорожных войск и управление ими. Ответственность за ремонт дорог и обеспечение транспортом делили между собой Дорожный отдел Управления по тылу и снабжению и Автобронетанковое управление Красной Армии. Наркомат Обороны ведал дорожно-строительными войсками, а НКВД-войсками, отвечавшими за охрану дорог.

Накануне войны в дорожные войска Красной Армии входили и автотранспортные, и дорожно-строительные, и ремонтные войска. Первые состояли из 19 автомобильных полков, 38 отдельных автомобильных батальонов (включая четыре учебных) и двух отдельных автомобильных рот; 9 из этих полков и 14 батальонов располагались в западных военных округах.79 Поскольку НКО сохранял численность этих войск в мирное время на уровне штатной и еще не определился с тем, какой именно будет их организация в военное время, тони имели лишь около 41 процентов требуемой техники военного времени и крайне разнородный парк автомашин и другого оборудования. Например, в полках могло быть от 180 до 1090 автомашин, в батальонах - от 113 до 610 машин, роты насчитывали в среднем по 62 машины. Кроме того, под эгидой Автобронетанкового управления действовало 65 автомобильных учебных частей, которые должны были с началом мобилизации сформировать новые автомобильные батальоны.

В то же время дорожно-строительные и ремонтные войска армии состояли из 43 дорожно-эксплуатационных полков и 8 дорожно-эксплуатационных учебных полков, 23 из которых располагались в западных военных округах. В мирное время НКО сохранял численность этих полков на уровне штатной для мирного времени, поэтому каждый полк имел лишь один действующий батальон. В процессе мобилизации этим полкам полагалось сформировать новые дорожные части - такие, как до-рожно-эксплуатационные, дорожно- и мостостроительные полки, а также передовые дорожные базы для выполнения задач, поставленных НКО и Главным управлением главных шоссе при НКВД.80 По завершении мобилизации на эти полки, батальоны и базы ложилась ответственность за строительство, ремонт и поддержание в надлежащем виде важных в военном отношении дорог. Однако с началом войны НКО так и не смог определиться, какой именно должна быть организация этих войск в военное время, и в итоге ни одна из дорожных частей не получила нужного количества техники.81

Частичная мобилизация Красной Армии, которую ГКО начал до 22 июня, а также последующее стремительное наступление вермахта в ходе операции «Барбаросса» вызвали хаос в автотранспортных и дорожно-строительных войсках Красной Армии, нанеся тяжелый урон многим их частям и вынудив остальные сражаться в качестве пехоты.

Пытаясь исправить положение, ГКО 16 июля реорганизовал управление автотранспортными и дорожными войсками, одновременно распорядившись сформировать широкий спектр новых автотранспортных и дорожных частей и подразделений.82 В Генеральном штабе было создано новое Автомобильно-дорожное управление (ГАДУ)*, начальником которого стал генерал-майор 3. И. Кондратьев. Одновременно ГКО сформировал в составе действующих фронтов Красной Армии новые автомобильно-дорожные отделы под общим руководством Кондратьеза. Кроме того, иа ключевых оперативных направлениях были организованы шесть военно-автомобильных дорог (ВАД)*, а НКО получило приказ сформировать к 25 июля 35 автомобильных батальонов, 8 дорожно-эксплуатационных полков и 11 дорож-но-мостовых батальонов, а также четыре авторемонтных базы для ремонта тракторов, тягачей и других машин, приданных другим новым войскам.83 Наконец, на Кондратьева была возложена ответственность за формирование и подготовку новых дорожных частей и подразделений. Еще позже, 1 августа, ГКО подчинил ГАДУ начальнику тыла Красной Армии, а вскоре после этого повысил его статус до статуса главного* управления.84

* Написано по-русски, как следует из указанного ниже, ГАДУ оно стало несколько позже. (Прим. ред.)

Сразу же после учреждения ГАДУ начало мобилизацию гражданского автотранспорта. На протяжении лета 1941 года оно создало 120 автотранспортных и дорожно-строительных полков, батальонов и рот, используя многие из них для формирования новых бригад.85 Оно также создало - в дополнение к созданным в июле - новые военные автомобильные дороги (ВАД) и несколько новых военно-дорожных управлений (ВДУ), которые отвечали за текущий ремонт этих дорог и регулирование движения по ним.

Позднее ГАДУ и подчиненные ему ВДУ вместе с управлениями из состава других комиссариатов, стремясь более эффективно обеспечить действующие фронты и армии, продолжили создание сложной сети ВАД, подчиненных Ставке, фронтам и армиям.86 Чтобы связать всю эту систему военных дорог в единую сеть, ГАДУ также создало в глубине Советского Союза центральную ВАД, напрямую соединяющую наиболее важные экономические области страны с активными театрами военных действий.

Дабы установить порядок в этой огромной дорожно-транспортной системе, ГАДУ в конце 1941 года и в 1942 году подразделило ВАДы на отдельные участки дорожных комендатур, каждая из которых состояла из конкретного (но различного) числа отдельных дорожных комендантских рот, в задачу которых входило регулирование движения на этих военных дорогах. Эти дорожные комендантские роты использовали для управления потоком двустороннего движения личный состав из бригад регулировщиков и полков дорожной службы (эксплуатационных) ГАДУ, развернутых главным образом в точках регулирования движения.87

* Написано по-русски.

8 мая 1942 года ГКО для повышения эффективности своих автотранспортных, дорожно-строительных и ремонтных войск приказал НКО учредить новое Главное управление автотранспортной и дорожной службы Красной Армии (ГУАДСКА)*, а также соответствующие автотранспортные управления и отделы дорожной службы и ремонтных баз в составе действующих фронтов и армий. Новое управление ведало всеми войсками и задачами автотранспортной и дорожной службы. 12 мая в него были включены ГАДУ и все связанные с ним управления и отделы во фронтах и армиях, как и ряд управлений НКВД, ведавших дорожными службами и базами.88 В результате этой реорганизации ГУАДСКА в 1942 и 1943 годах смогло обеспечить от трех до шести отдельных автомобильных транспортных батальонов для каждого из действующих фронтов, а также один-два батальона для каждой армии.

В начале 1943 года НКО возложил на ГУАДСКА ответственность за восстановление и ремонт всех военных дорог, а поднятое в статусе Главное автодорожное управление ГУАДСКА развернуло часть своих автотранспортных батальонов до полных полков, придав каждому такому полку по учебному батальону.

Свои усилия по реформированию дорожной службы ГКО увенчал 9 июня 1943 года, когда по его приказу ГУАДСКА было подчинено начальнику тыла Красной Армии, при этом созданы соответствующие дорожные управления и отделы во фронтах и армиях. Приказом НКО от 17 июля ГУАДСКА было разделено на две части: Главное автомобильное управление Красной Армии и Главное дорожное управление Красной Армии. Хотя они выполняли совершенно разные задачи, оба главных управления тесно сотрудничали до самого конца войны.

* Написано по-русски.

В ходе этой июньской перестройки НКО начал также формировать дополнительные автомобильные бригады, по одной для каждого действующего фронта. Эти бригады состояли из трех полков, имеющих до шести батальонов каждый, а в ряде случаев - несколько отдельных автомобильных батальонов. В то же самое время НКО повысил статус автомобильных учебных батальонов, создав в составе каждого фронта учебные полки трех-батальонного состава и придавая каждому действующему фронту и армии отдельный авторемонтный батальон. К этому времени в каждую полевую армию входило от двух до трех автотранспортных батальонов.89

В 1943 году НКО также усовершенствовал систему военных дорог. Сначала он организовал развертывание на ВАД многочисленных отдельных отрядов*, обязанных выполнять дорожные работы на конкретных участках дорог. В июне многие из более старых и неповоротливых эксплуатационных полков дорожной службы были заменены численно более крупными и лучше организованными батальонами дорожной службы. Таким способом НКО смог создать к 31 декабря 1943 года намного более обширную и эффективную структуру автомобильных, дорожно-строительных н ремонтных войск. Массовое расширение дорожной службы Красной Армии в 1943 году и на протяжении остального периода войны стало возможным в большой степени благодаря все более щедрому потоку грузовиков поставляемых Советскому Союзу по программе ленд-лиза (см. об этом ниже).90

Накануне войны в состав Красной Армии входили специальные строительные войска (правильнее - трудармии), которые отвечали за строительство и ремонт военных объектов и гражданских сооружений смежного назначения. Подчиненные Главному управлению оборонительного строительства НКО (ГУОС)*, эти строительные части и их техника находились под оперативным руководством 23 управлений начальников строительства (УНС)*, приданных на 22 июня 1941 года военным округам и армиям. В свою очередь^ эти УНС подразделялись на 138 отдельных строительных участков, ПО из которых были развернуты в западных военных округах. Каждый такой участок имел несколько военно-строительных и саперных батальонов, а также группу специалистов технической поддержки.91 Кроме того, накануне войны два УНС и три отдельных военно-строительных участка находились в прямом подчинении Совета Народных Комиссаров СССР.

* Написаио по-русски.

В дополнение к этой официальной структуре строительных войск Красная Армия имела большое количество спешно сформированных строительных батальонов, колонн и отрядов, которые она использовала для строительства оборонительных рубежей, а также прочих сооружений военного и гражданского назначения. Созданные, как правило, на временной основе, эти подразделения комплектовались в первую очередь личным составом из неславянских этнических и религиозных меньшинств, которые считались политически слишком ненадежными для выполнения боевых задач. Эти специальные строительные войска включали в себя как мужчин, так и женщин, многие из которых либо еще не достигли обычного призывного возраста, либо давно миновали его. На протяжении войны более 330 таких частей участвовали в оборонительном строительстве, в том числе свыше 100 - в армии, 60 - во флоте и 100 - в военно-воздушных силах.

В то время как отдельные строительные батальоны обеспечивались административным и техническим штатом за счет инженерных и строительных служб Красной Армии, строительные колонны состояли только из рабочих, которых обычно призывали здесь же. Армейские автомобильные отряды, автомобильные колонны, отряды тяжелых механизмов, а также гражданские автоколонны и отряды обеспечивали строительные войска транспортом и другой механизированной техникой.

* Написано по-русски.

Когда началась война, большинство строительных войск Красной Армии помогало ее инженерным войскам в сооружении новых укрепленных районов в западных военных округах. Немецкое вторжение в считанные дни уничтожило эти войска, вынудив НКО практически с нуля формировать новые строительные части, необходимые для возведения в тылу дополнительных рубежей обороны.

В конце июня и в начале июля НКО преобразовал свое Главное управление оборонительного строительства в Управление военно-полевого строительства (УВПС)* и реорганизовал большую часть своих 16 уцелевших управлений начальников строительства (УНС) в военных округах и армиях либо во фронтовые, либо в армейские управления военно-полевого строительства.92 В то же время он преобразовал относительно негибкие строительные участки в своих бывших УНС сначала в военно-строительные отряды, а позже в военно-строительные батальоны.

На 1 сентября 1941 года строительные войска Красной Армии состояли из 59 УВПС, в том числе 13 фронтовых (выделенных по одному на фронт) и 46 армейских (от одного до шести на фронт), атакже 66 строительных батальонов.93 Кроме того, Главное управление гидротехнического строительства при НКВД (Главгидрострой)* выставляло на поле еще 13 УВПС, отвечавших за строительство оборонительных сооружений вокруг ключевых политических и хозяйственных объектов.

Стремительное наступление вермахта после прорыва им советской приграничной обороны вынудило Ставку спешно возводить новые оборонительные рубежи для защиты подступов к Ленинграду, Москве, Киеву и другим важным центрам в глубине Советского Союза. В это время острая нехватка строительных войск Красной Армии заставило НКО широко полагаться на мобилизованных гражданских лиц, сведенных в рабочие бригады и отряды. Однако строительные работы первых месяцев войны оказались бессистемными и в значительной мере малоэффективными, поэтому у НКО не оставалось иного выбора, кроме полной реорганизации своих строительных войск.

* Написано по-русски.

С целью исправить такое положение ГКО в начале октября 1941 года учредил Главное управление оборонительных работ (ГУОБР)* под контролем НКВД и возложил на это управление ответственность за строительство тыловых оборонительных рубежей и позиций по указаниям Инженерного управления Красной Армии. Хотя новообразованный ГУОБР поглотил существующие Северное, Северо-Западное, Западное, Юго-Западное и Южное управления оборонительных работ, он скорее дополнил, чем заменил УВПС в действующих фронтах и армиях.

Внезапное и стремительное продвижение вермахта в конце октября к Москве вьгнудило ГКО вновь попытаться централизовать и рационализировать строительную деятельность, ведущуюся под контролем Генерального штаба и действующих фронтов, чтобы она более соответствовала оборонительным планам Генштаба.

В конце октября 1941 года ГКО приказал НКВД создать новое Главное управление оборонительного строительства (ГУОС), а НКО - сформировать десять саперных армий. ГКО потребовал, чтобы эти саперные армии не только объединяли инженерные части и обучали личный состав инженерных войск, но и координировали ведение оборонных строительных работ под надзором ГУОС НКВД. Однако такая система тоже показала себя недостаточно эффективной, а саперные армии не оправдали ожиданий. Поэтому ГКО в конце ноября 1941 года подчинил саперные армии начальнику инженерных войск Красной Армии, а начиная с первых дней 1942 года принялся расформировывать их и перепоручать задачи саперных армий структурам действующих фронтов.94

Так как эксперимент с саперными армиями не удовлетворил Ставку, с первых дней 1942 года ГКО приказал НКО сформировать новые управления оборонительного строительства (УОС), подчиненные резерву Ставки. Они должны были заменить УВПС на уровнях фронтов и армий, выполняя те же основные задачи. Впоследствии НКО, задействовав ресурсы бывшего Главного управления оборонительных работ (ГУОБР) НКВД, 7 фронтовых и 22 армейских УВПС, сформировал к апрелю 1942 года семь УОС. Эти новые УОС имели в своем составе от трех до семи УВПС при общей численности в 35 УВПС. В свою очередь, каждое новое УВПС состояло из четырех участков военно-строительных работ (УВСР)*, то есть всего УВСР было 140. После завершения формирования каждое УОС состояло из 8-20 строительных колонн примерно по 1000 рабочих в каждой, а всего строительные войска имели около 100 колонн общей численностью порядка 100 000 человек.95

* Написано по-русски.

Эти семь УОС, сформированные до апреля 1942 года, подчинялись Управлению оборонительного строительства НКО, которое стало в 1943 году Главным управлением и работало под надзором начальника инженерных войск Красной Армии. Приданные действующим фронтам и армиям, УОС отвечали за деятельность как военно-строительных войск, так и гражданских рабочих, мобилизованных на строительство укрепленных рубежей и позиций в тылу фронтов и армий. К апрелю 1942 года НКО придал 2 УОС действующим фронтам и еще 27 УОС - полевым армиям. Кроме того, Ставка часто передавала для усиления этих УОС отряды строительства заграждений из собственных резервов.

Хотя проведенная ГКО и НКО в конце 1941 года - начале 1942 года реорганизация строительных войск удовлетворила оборонительные потребности Красной Армии, она не обеспечила действующие войска адекватной поддержкой, когда в конце 1942 года и в 1943 году были возобновлены крупномасштабные наступательные операции. Теперь активные и гибкие действия - такие, как расчистка минных полей, защита флангов и стыков между частями и соединениями, быстрое возведение оборонительных сооружение на угрожаемых оперативных направлениях - стали намного важнее пассивных задач, таких, как строительство долговременных оборонительных рубежей и опорных пунктов. Это поставило НКО перед необходимостью начать формирование для поддержки действующих фронтов и армий более подвижных, активных и гибких строительных войск.

* Написано по-русски.

Откликаясь на данную потребность, НКО в начале и середине 1943 года приказал действующим фронтам и армиям использовать для создания более многочисленных и подвижных отрядов строительства заграждений собственные инженерные войска. Кроме того, в июле 1943 года была реорганизована и расширена структура строительных войск путем создания в составе действующих фронтов дополнительных УОС, каждое из которых состояло из четырех военно-строительных отрядов. В то же самое время НКО реорганизовал остальные УОС в управления оборонительного строительства РВГК с двумя-тремя УВПС в каждом. Новые УВПС имели свои участки и собственные строительные колонны, в том числе по три военно-строительных отряда с 700 рабочими в каждом, автоколонну и отряд грузового Транспорта. Это были новые соединения, объединяющие как рабочую силу, так и техническое руководство; они оказались намного более мобильными, гибкими, способными и независимыми, чем участки предшествующей организации.96

Претерпев лишь небольшие структурные изменения, эти новые УОС РВГК до самого конца войны продолжали обеспечивать действующие фронты Красной Армии все более действенной строительной поддержкой как в обороне, так и в наступлении.

Хотя накануне войны Красная Армия обладала превосходной теоретической базой для ведения инженерных работ, ее инженерные войска не имели для этого необходимого опыта и технического оснащения. Однако к началу 1943 года суровая школа, пройденная Красной Армией в столкновении с вермахтом, научила советское военное руководство эффективному ведению инженерных работ. К этому времени НКО определил характер и количество инженерного оборудования, требовавшегося для тех или иных действий, а советская промышленность производила это оборудование в объемах достаточных для соответствия требованиям современной мобильной войны.

В первую очередь характер немецкого блицкрига убедил Ставку и НКО в необходимости сконструировать эффективные мины, особенно противотанковые, и начать их массовое производство. Первыми противотанковыми минами, созданными в ходе войны, стали деревянные ЯМ-5 с пятикилограммовым зарядом взрывчатки и металлические ТМ-41 с четырехкилограммовым зарядом. Последние, появившиеся в августе 1941 года, использовали новые чувствительные взрыватели нажимного действия. В 1942 году появилась мина ТМБ, она тоже имела пятикилограммовый заряд, но корпус ее изготавливался из дешевого картона. В следующем году появилась противотанковая мина ТМД, которая выпускалась в очень больших количествах, а в начале 1944 года - ее улучшенная версия ТМД-44 с пятикилограммовым зарядом.

Делая упор в первую очередь на производство противотанковых мин, НКО также разрабатывал и улучшенные противопехотные мины - включая ПМД-6, ПМД-7 и ПМД-7ц, имевшие деревянный корпус, взрыватели МУВ и заряды соответственно в 200, 70 и 70 граммов. Кроме того, были созданы противопехотная осколочно-заградительная мина нажимного действия РОМЗ-2 и осколочно-заградительная мина ОЗМ, доставляемые на место артиллерийским снарядом.

Возобновившиеся осенью 1942 года наступательные операции вызвали к жизни новое поколение техники для снятия минных заграждений. Сюда входили производимые в массовом порядке миноискатели модели ВИМ-203, ВИМ-203м, ВИМ-625, ВИМ-625м и ВИМ-625в. Миноискатели модели ВИМ-203 могли непрерывно работать до 35 часов, а модели ВИМ-625 - до 70 часов; обе модели были способны обнаруживать мины на глубине до 60 сантиметров. Наконец, в начале 1944 года начался выпуск миноискателя ДИМ-186, способного обнаруживать мины на глубине до 75 сантиметров. В целом советская промышленность за время войны изготовила 246 112 миноискателей различных видов.97

К концу войны инженерные войска Красной Армии также применяли стандартные подрывные заряды модели УЗ-1, схожие по конструкции с американскими торпедами «Бангалор» и предназначенные для создания проходов в колючей проволоке и прочих заграждениях. Еще в 1942 году Красная Армия приспособила для расчистки минных полей танки Т-34, навесив на них минные тралы модели ПТ-3. Оснащенный этим тралом, один танк-тральщик Т-34 был способен проложить через вражеское минное поле проход в 1,2 метра шириной, а оснащенные этими тралами танки-тральщики были способны расчищать минные поля со скоростью 25 километров в час на дорогах и 10-12 километров в час вне дорог.98

Местность на огромных просторах Европейской России то и дело пересекается многочисленными реками, речушками и другими водными преградами. Поэтому Красной Армии, если она хотела успешно вести военные действия, поневоле требовалась эффективная мостостроительная техника и другое снаряжение для форсирования рек. К несчастью, в 1941 году и в начале 1942 года такое снаряжение отсутствовало, поэтому советские войска вынуждены была импровизировать, форсируя водные преграды с помощью подручных средств* - то есть тех средств, какие окажутся под рукой. Однако постепенно советские конструкторы сумели разработать внушительный набор недорогих сборных мостов и понтонных мостовых парков.

Первые деревянные сборные мостовые парки типа ДМП-41 появились в октябре 1941 года, а массовое их использование пришлось на весну 1942 года. Эти тяжелые понтонно-мостовые сборные парки состояли из 20 деревянных паромов (по сути, плотов), которые можно было использовать либо для перевозки через водную преграду боеприпасов и техники, либо для создания мостов от 64 до 129 метров длиной и грузоподъемностью от 16 до 30 тонн. С помощью такого парка можно было за 35 минут переправить 30 тонн боеприпасов и техники через реку средней ширины или за несколько более долгий срок построить составной мост.

* В оригинале написано по-русски, с ошибкой - «по ручной».

К концу 1942 года НКО модернизировал мостовые парки ДМП-41 в модификацию ДМП-42 с грузоподъемностью до 50 тонн. Новый мостовой парк позволял за четыре часа построить мост до 620 метров длиной, а более короткий - и того быстрее."

В 1942 году НКО также создал два других типа мостовых парков. В отличие от предшествующих деревянных мостов, в этих первых образцах тяжелых понтонно-мостовых парках МдПА-3 для повышения прочности использовались металлические части. Такой парк можно было использовать для наведения примерно за 70 минут моста длиной 46,90 и 111 метров и грузоподъемностью до 14 тонн. Второй понтонно-мостовой парк модели УВС-А-3 состоял из десяти надувных понтонов и мог быть за относительно короткий срок Собран либо в комплект паромов, либо в 114-метровый понтонный мост с грузоподъемностью до 14 тонн.

В 1943 году НКО продолжил совершенствовать свое мостовое оборудование, создав легкий деревянный понтонный парк ДЛП, который был более удобен в обращении и вдобавок более надежен, чем его предшественники, особенно МдПА-3 и УВС-А-3. Парк ДЛП мог перевозить на каждом из своих 20 понтонов по 48 человек и идеально подходил для ведения наступления с форсированием рек с ходу. Кроме того, он позволял налаживать паромные переправы или возводить за два часа составной 160-метровый мое i грузоподъемностью до 34 тонн.

Помимо создания нового понтонно-мостового оборудования, НКО также начал в декабре 1941 -январе 1942 года модернизировать свои старые понтонно-мостовые парки образца 1941 годи модели Н2П, переделывая их в понтонные мосты модели Н2П-41. Теперь эти понтонные парки могли переправлять войска и тех нику через водные преграды либо образовывать мосты длиной до 75 метров и грузоподъемностью до 60 тонн. Еще позже, лс том 1942 года, был создан самый большой из советских понтом но-мостовых парков- ТМП. Впервые он использовался в сентябре 1942 года для наведения переправы через Волгу в Сталинграде. Этот новый понтонно-мостовой парк позволял затри-пять часов возвести мосты грузоподъемностью до 80 тонн через реку шириной с Волгу.

Несмотря на интенсивные усилия НКО по созданию и производству сборных и понтонных мостов, ему на протяжении всей войны так и не удалось обеспечить Красную Армию моторизованной техникой для быстрого форсирования рек в боевой обстановке. Вместо этого советским войскам пи штурмовом форсировании водных преград приходилось использовать множество лодок и мелких речных судов.

Кроме описанных выше технических средств, НКО организовал производство других видов специального снаряжения, включая маскировочные сети, искусственные материалы для маскировки местности, бутафорские макеты танков, артиллерии и другого тяжелого вооружения, а также иные средства, позволяющие отвлечь внимание противника от своих намерений. Такие средства в большом количестве состояли на вооружении рот маскировки*, которые НКО придавал действующим фронтам Красной Армии при наличии конкретной оперативной необходимости.

В первый год войны Красная Армия столкнулась с острой нехваткой надежных средств связи, особенно радиостанций. Хотя накануне войны было разработано и испытано несколько новых моделей раций и других видов средств связи, советская промышленность не сумела произвести их в достаточных количествах для удовлетворения тактических и оперативных потребностей Красной Армии. Поэтому в самый критический момент проводимой немцами операции «Барбаросса» у советских войск отсутствовали адекватные средства связи любого вида - особенно мобильные, необходимые для эффективного управления войсками в ходе маневренных военных действий.

* Написано по-русски.

Проблемы со связью на более высоком уровне НКО попытался разрешить, разработав и запустив в производство в 1942 году радио-телетайп модели «Алмаз», а в 1944 году - радио-телетайп «Карбид». Однако и та, и другая модель были слишком громоздкими, поэтому они мало подходили для использования в быстро меняющейся боевой обстановке мобильной войны.

На стратегическом и оперативном уровне Ставка и Генштаб в 1941 году и в начале 1942 года использовали для связи с действующими фронтами и армиями радиостанции модели PAT, эффективная дальность которых достигала 2000 километров. Армии для связи с подчиненными им корпусами, дивизиями и бригадами применяли станции типов РАФ и РСБ, эффективная дальность которых достигала соответственно 600 и 60 километров.

За лето и осень 1942 года, а также в начале 1943 года НКО удалось несколько улучшить стратегическую и оперативную радиосвязь, используя для связи между Ставкой и действующими фронтами более надежные телетайпные аппараты «Бодо», а на уровне фронтов и армий - радиостанции средней мощности РАФ-КВ и маломощные радиостанции «Север». На армейском уровне применялись телеграфные аппараты СТ-35, на корпусном и дивизионном уровне - радиостанции 13РП и 13Р.'00

На протяжении 1943 года НКО смог наладить поступление в войска все большего количества раций более современных моделей. Например, советская промышленность произвела за 1943 год 192 рации PAT, 188 раций РБ и 320 телетайпов «Бодо», а также на 130 процентов увеличила производство полевых телефонов.

В начале войны дивизии Красной Армии использовали для тактической связи портативные рации РБ и 6ПК, эффективная дальность действия которых достигала 10 километров, хотя их тоже не хватало. Наиболее надежными тактическими радиостанциями Красной Армии были портативные рации РБМ, которые появились в 1942 году и вскоре стали стандартными тактическими радиостанциями в Красной Армии. Такие радиостанции использовались в качестве личных средств связи большинством командиров дивизий и корпусов и армий, они обладали эффективной дальностью действия до 30 километров.101

Кроме того, в конце 1943 года появились и другие модели тактических станций, в том числе прототипы новых раций А-2, спроектированных для использования в стрелковых батальонах и артиллерийских дивизионах, а также многочисленные радиостанции 12РТ. Последние устанавливались на танках и обладали дальностью действия от 5 до 20 километров на стоянке и от 3 до 14 километров на марше.102

Появление этих новых систем связи позволило увеличить количество радиосредств фронтов и армий втрое, а на тактическом уровне - вдвое. Теперь командиры всех уровней могли эшелонировать свои радиосети на значительно большую глубину, чем в 1942 году. В результате к концу 1943 года адекватной радиосвязью были оснащены практически все танковые армии, танковые и механизированные корпуса Красной Армии, а также основные части РВГК.103

В отношении надземной кабельной и проводной связи Красная Армия после начала войны полагалась в основном на телефонные аппараты с магнето модели ТАИ-43 и полевые коммутаторы моделей ПК-30 и ПК-10. Конечно, в постоянно меняющейся боевой обстановке эти средства связи обладали очень ограниченной эффективностью. Только после того, как фронт в конце 1942 года несколько стабилизировался, штабы и войсковые соединения смогли уверенно полагаться на проводную связь - но лишь до тех пор, пока Красная Армия не начала быстрое наступление.

К концу 1943 года практически все штабы Красной Армии и подчиненные им действующие войска были связаны между собой надежной радио- и проводной связью. Позднее в ходе войны эта связь дотянулась до всех тактических частей и даже индивидуальных боевых машин - таких, как танки.

В дополнение к радиосвязи и проводной связи Красная Армия применяла курьеров - пеших и лыжных, а также специальные курьерские соединения, офицеров связи, связных собак, легкие самолеты По-2 и У-2*, машины, мотоциклы и бронеавтомобили

* Так у автора, хотя это одна и та же машина. (Прим. ред.)

БА-10 и БА-64. Каждое из этих средств связи обладало своими возможностями и особенностями, поэтому в разных условиях и на каждом командном уровне частота их применения могла быть совершенно разной.

Всегда с подозрением относясь к намерениям немцев, Красная Армия была достаточно подготовлена к ведению химической войны, как оборонительной, так и наступательной. Для обороны были подготовлены силы и оборудование, способные защитить свои войска от химических атак немцев и проводить обеззараживание личного состава и техники после таких атак, для наступления - различное химическое, огнеметное и дымовое вооружение.

Хотя вермахт воздержался от ведения химической войны, Красная Армия все равно до самого конца войны держала войска химической защиты в постоянной готовности. В то же самое время она использовала внушительный набор огнеметного и зажигательного вооружения, а также оборудования для постановки дымовых завес с целью замаскировать передвижения и действия своих войск.

Химическое вооружение Красной Армии было крайне разнообразным - от примитивных, повсеместно распространенных и недорогих бутылок с зажигательной смесью, которые финны в 1939-1940 годах окрестили «коктейлем Молотова», до куда более сложных огнеметов и промышленно изготовленного зажигательного оборудования, производимого советской промышленностью в больших количествах.

Вдобавок к «коктейлю Молотова», представлявшего собой легковоспламеняющуюся горючую смесь КС, в арсенал огне-метно-зажигательного оружия Красной Армии к началу войны входили ранцевые огнеметы РОКС-2, имевшие емкость 10 литров огневой смеси и дальность поражения 30-35 метров, а также более тяжелые огнеметы ФОГ-1 емкостью в 25 литров и с дальностью поражения от 60 до 140 метров.

В дополнение к ранцевым огнеметам в конце осени 1941 года в войска стали поступать так называемые ампулеметы* - специальные мортирки для поражения тайков противника на дис-. танциях в 250-300 метров емкостями с горючей смесью. Примерно в то же самое время появились нарезные мортирки, способные метать бутылки с зажигательной смесью КС. В 1943 году войска получили большое количество новых огнеметов ФОГ-2 и РОКС-3. Первый обладал емкостью в 25 литров смеси и дальностью действия до 100 метров, его укороченный брандспойт позволял накрывать огнем более обширную площадь, нежели предыдущие модели. Более легкие ранцевые огнеметы РОКС-3 имели емкость в 10 литров горючего, содержащегося в баллонах за спиной у бойца, и дальность действия в 30-35 метров.

Танковые огнеметы, имевшиеся у Красной Армии накануне войны, представляли собой 360-литровые модели ОТ-26, ОТ-130 и ОТ-133, установленные на шасси танка Т-26, либо 100-литровые АТО-41, которые устанавливались на танках Т-34. Однако боевое применение этих средств продемонстрировало их невысокую эффективность, поэтому в ходе войны появились их модернизированные образцы. Это были автоматические огнеметы модели АТО-42, которые устанавливались как на танках Т-34, так и на танках КВ. Они имели емкость от 200 до 570 литров огнесмеси и дальность действия 100-120 метров.

Оборудование для постановки дымовых завес стало поступать в действующие фронты Красной Армии в августе 1941 года, в первую очередь для использования с целью маскировки. НКО задержался с выпуском этого оборудования, поскольку считал, что дымогенераторное оборудование полезно только при наступательных действиях. Вдобавок войска Красной Армии не имели опыта его применения, да и запасы этого оснащения были крайне невелики. Поэтому в первые несколько месяцев войны командирам требовалось специальное разрешение на применение дымовых завес и оборудования для их постановки.

В конце концов основным дымовым оружием Красной Армии стали дымовые шашки и дымовые гранаты. Дымовые гранаты модели ПДМ и ПДГ-2, которые появились в конце 1941 года, испускали соответственно белый и черный дым, первая использовалась для создания дымовых завес, а вторая имитировала горение танков, машин либо зданий. Дымовая граната ПДГ-2 весила полкилограмма и испускала дым пять-шесть минут. Более современные и крупные дымовые шашки моделей ДМ-П, ДМ-Б и ДШ-2, появившиеся в 1942 и 1943 годах, имели в своей конструкции меньше метала, и при этом были более эффективными. Дымовые шашки ДМ-П-З, поступавшие в войска с конца 1943 года, обладали намного большей дымопроизводительностью и потому оказались намного более эффективными. Наконец в начале 1944 года появились устанавливаемые на танках дымоге-нераторы модели ТДП-МДШ, которые успешно прослужили до конца войны.

* Так в оригинале, правильно - ампулометы. (Прим. ред.)

Таблица 9.1. Место формирования, состав, задачи и итоговая дислокация саперных армий, 1941 -1942 годы

Сокращения: УВПС - Управление военно-полевого строительства; У ОС - Управление оборонительного строительства; УОБР - Управление оборонительных работ (при НКВД).

И сто ч н н к: Г. В. Малиновский, «Саперные армнн и нх роль в первый период Великой Отечественной войны» // Военно-нсторнческий архив, № 2 (17). М.: Церера. 2001. 153-165.